Большая часть кабины была врыта в землю. Санитарная машина передними колёсами наехала на противотанковую мину и взорвалась.
- Так и есть, товарищ полковник, - докладывал эксперт-подрывник, - мины немецкие, противотанковые.
Данилов стоял молча над телом своего юного ординарца уже около часа. Рядом возились медики, осматривали неподвижное тело парнишки с открытыми глазами, в которых застыло удивление и ужас одновременно. Миша лежал рядом с автомобилем на спине с откинутой в сторону правой рукой. Его поза указывала на то, что после взрыва он пытался от горящей машины отползти.
- Ординарец не погиб от взрыва, - доносилось откуда-то издалека до Сергея Андреевича. - Он был убит выстрелом в упор... Смотрите, в его груди два пулевых входных отверстия.
Эксперты продолжали колдовать над телом, оперативники бегали вдоль разъезженной колеи грунтовой дороги, сапёры ходили вокруг машины... Длинные тени закатного солнца перемещались по минному полю вместе с людской суетой. Горе, навалившееся так внезапно на полковника Данилова было тяжёлым и давящим на психику. После известия о гибели семьи для него это были самые тяжёлые минуты здесь, на фронте. Быстрым шагом от дороги приближался капитан Лунин, ещё из дали он громко спрашивал:
- Как могло такое случиться, что машина пошла на это минное поле? Ещё за километр отсюда на повороте стоят знаки объезда и все надлежащие указатели... Не понимаю!
Он подошёл к полковнику. Санитары в этот момент уже положили тело ординарца на носилки, накрыли белой простынёй и собирались уносить вслед за водителем, которого еле-еле извлекли из кабины.
- Проверьте всё как следует, проведите тщательную экспертизу, - тихим, упавшим голосом попросил Лунина Данилов.
- Здесь и без экспертизы всё ясно, товарищ полковник... Парня добили уже возле машины после взрыва, кто-то находился рядом и ждал этого наезда на мины.
Сергей Андреевич повернулся к Лунину и что-то прошептал про себя. Капитан напрягся, он хотел расслышать эти слова, но видя состояние своего начальника, не стал перепрашивать о чём они были. Рядом на дороге заскрипели тормоза, приехала Фирсова. Данилов отвернулся. Он не мог сейчас видеть эту женщину, не мог спокойно говорить с ней и даже выносить её присутствия. Мишу он отпустил именно с Фирсовой, под её ответственность и вдруг, такое!.. Понимала ли она всё это? Но, видимо, нет. Фирсова, тоже с болью в глазах, но всё же невозмутимо, стала выдвигать всевозможные версии случившегося, но полковник не стал её слушать, он пошёл вслед за санитарами, уносившими тело ординарца.
К вечеру уже были известны результаты судебно-медицинской экспертизы: пули отечественного образца были выпущены из армейского маузера с расстояния метра. Кто-то стоял над телом, подойдя вплотную к лежавшему на земле, раненому мальчику.
- Предположительно, его выбросило взрывом из кабины полуторки, - докладывал капитан Лунин, пришедший от экспертов. - Потом Миша пытался отползти от машины, но был убит выстрелом в упор. Судя по входному отверстию, по характеру наклона - стрелял левша.
- Как вы это определили? Это очень важно, - произнёс присутствующий в кабинете полковника, майор Еремеев.
- Пуля при входе в тело оставляет на коже прожигающий след под определённым углом. В данном случае это позиция на семь единиц относительно часовой стрелки, а не четыре, как если бы стреляли с правой руки, - ответил Лунин. - Больше ничего конкретного о стрелявшем сказать нельзя. Не ясны и мотивы...
- Помните, он всё спрашивал у вас про какую-то татуировку? - поинтересовался у Данилова майор Еремеев. - Вы тогда отмахнулись от этого по причине занятости, а я попросил его рассказать и Миша мне дал листок с рисунком, и я выяснил, что ни у кого из наших штабистов такой нет. Подумал ещё, что ошибся парнишка... Мало ли, бывает!
Данилов встрепенулся. Ведь Деев несколько дней назад при личном разговоре, когда ещё находился в расположении их армии вместе с женой-радисткой, приступал к нему с этим непонятным разговором. Миша тогда в подробностях рассказал Ольге про свои поиски. Да, тогда всё казалось лишь игрой воображения слишком активного подростка, которому надоело сидеть при штабе и нужны были приключения. Именно так и расценил тогда Данилов его невинные чудачества в личных поисках "шпионов и агентов". А теперь, когда случилась трагедия и Миша погиб, все поняли, что не всё было так просто и дело не в фантазиях ординарца, а в том, что он на самом деле был чему-то свидетелем. Но чему?
Генерал Берзарин сидел за столом в полумраке. Горела только настольная лампа в этот вечер. Рядом стоял Данилов, смотрел в угол кабинета и молчал.
- Значит, опять хитрит противник, - произнёс генерал. - Конечно, если тыл у нас не чист, подобные сюрпризы будут ещё повторятся, и не раз!.. Выяснили, что-нибудь подробное? Может быть, это работа Панкова? Зачем-то ему твой ординарец понадобился.
- Нет, - разлепил губы Данилов. - У Панкова стопроцентное алиби. Когда поехали по тылам с проверкой, он уже находился в расположении штаба армии. А когда узнал, что я его не выпущу в немецкий тыл, то сильно забеспокоился, Фирсову пытался искать, но она уехала в армейский госпиталь к этому моменту.
- И, что Панков?
- Мы сразу поняли, что он будет искать встречи со своим резидентом или связным, установили за ним постоянное наблюдение. Всех, с кем он контактировал за последние двое суток, мы проверяем. Ведь ему же надо будет передать кому-то сведения, полученные после его поездки по войскам, на случай собственного провала, - Данилов достал из планшета список солдат и офицеров.
- Что это? - спросил Берзарин и взял в руки документ.
- Это список лиц, кто входил в контакт с Панковым, здесь в тылу. Мы его не ограничиваем в общении, пусть ищет связника... Так или иначе, но мы его вычислим, теперь круг сузился. Среди них, есть те, чьи личные дела были "подмокшими". Мы так назвали те документы, в которые Фирсова внесла изменения и добавила новые листы. Помните, эту историю с вновь прибывшими сотрудниками штаба, чьи личные дела вызвали подозрение у Лунина после проверки? - полковник вопросительно взглянул на генерала.
- Да, их тогда подробно разбирали. Но там всё более или менее прояснилось. Вы говорили, что подозрений не вызывает никто, - Берзарин ещё раз перечитал фамилии. - А что, в прежних частях их не помнят?
- Помнят и всё подтвердилось, но... Хотелось бы про них узнать подробнее, но из 46-й армии у нас только Деев поблизости, кто знаком с некоторыми офицерами, перешедшими в наше подчинение. Он скоро придёт, будет решаться вопрос о координации действий в немецком тылу, если такое потребуется обстановкой и их полевые штабы придётся брать штурмовыми группами.
- Про штаб Фреттера Пико не забыли? Есть мнения на этот счёт? - спросил с надеждой Берзарин, хотя понимал, что это блеф.
- Не забыли, но...
- Опять это "но"! Не люблю я эти ваши "но"... - Берзарин встал из-за стола.
В этот момент распахнулась дверь и на пороге появилась Фирсова.
- Товарищ генерал, разрешите обратиться к полковнику Данилову? - спросила она твёрдым голосом.
Берзарин, стоя к ней в полуоборота, не хотя ответил:
- Разрешаю, - он тоже не испытывал к этой женщине симпатии и понимал, что ничего хорошего от сотрудничества с ней, как с двойным агентом, их ожидать не могло.
- Только что сообщили из Сазоновки, линию фронта пытался перейти человек в форме офицера нашей армии. Ему удалось скрыться от караульных, сейчас там прочёсывается местность, его ищут, но больше того... Всего за несколько минут до его появления снова заработал передатчик и сеанс был поспешно прерван, - Фирсова стояла у стола, на Данилова она старалась не смотреть.
Полковник понимал, что ему следует взять себя в руки, а иначе работать нормально не получится, но всё ещё мысли о постигшей его личной трагедии были слишком близко.
- Позвольте мне уйти к себе, товарищ генерал, - попросил он. - Я проанализирую всё, что здесь было только что доложено. Вызовете ко мне капитана Лунина, - бросил он на ходу, обращаясь к Фирсовой.
У кабинета его уже ждали Деев Алексей и майор Еремеев. Полковник с экспертом о чём-то оживлённо разговаривали.
- Пойдёмте, товарищи, - попросил их войти Данилов.
Когда все собрались и подошёл Лунин с Фирсовой, Сергей Андреевич положил перед собой стопку с личными делами сотрудников, замеченных на встрече с Панковым в последние двое суток. Их было всего восемь человек.
- Алексей, - обратился он по неуставному к Дееву, - ты в своей армии всех офицеров из штаба помнишь?
- Нет, где я могу запомнить всех. В штаб армии заходить часто не доводилось. Дивизионных знаю, наших, Антоновских... Своих связников, я имею ввиду полковых, а так...
- Это четверо, которые перешли к нам в мае месяце, по ним у меня возникли некоторые вопросы. Точнее, по документам, которые вместе с ними были сюда переданы, - говорил Сергей Андреевич, раскрывая папки с их личными делами на столе.
- Что-то не так? - переспросил Деев и подошёл поближе, чтобы с этими документами ознакомиться.
- Ты лично, знаешь кого-нибудь из этих людей? - спросил Данилов.
- Только Громова. Его и связиста Минаева, маленького такого коротышку, знаю хорошо, ещё под Харьковом познакомились. Но Минаев под Одессой погиб... Получается, только Громова.
- А остальных? Взгляни внимательнее, может быть видел кого на передовой, приходилось их посылать на связь с батальонами...
Деев брал в руки папки по очереди, а потом снова возвращал их Данилову:
- Нет, никого больше... Постой-ка!
Он спешно выхватил из рук полковника один документ и ещё раз внимательно взглянул на фото в личном деле.
- Что знаком? - Еремеев напрягся.
- Не могу понять, что-то напоминает... Чьё-то лицо, но совсем при других условиях. Нет, не могу вспомнить, - и он вернул папку с личным делом Ветлицкого обратно.
Лунин взял в руки этот непонятный для Деева документ.
- Этот Ветлицкий работает у Войтенко, начальника по тылу, часто приезжает сюда к нам в штаб армии в качестве связиста с донесениями для армейских трофейщиков. Собирают всякое барахло... Но не только, они снабжают автобат запчастями, - произнёс капитан.
- Тыловик, говоришь!... Дай-ка мне ещё раз на него взглянуть, - и Алексей вдруг чётко в памяти увидел лицо человека из тыла, но в зимней партизанской одежде.
Да-да, именно в тылу он и видел это лицо однажды... А может и не один раз, но где? Деев напрягал память и продолжал вглядываться в знакомый овал и вытянутый подбородок. Нет, в этом человеке явно что-то изменилось, если он, Алексей, у кого хорошая память на лица, не может его узнать. Но что, что не так с этим лицом? И вдруг, из глубины сознания, словно вспышка молнии высветила тёмную, дождливую ночь - он стоит у мокрого плетня рядом со своими разведчиками, а перед ними подвода... Ещё вспышка и зарница освещает то, что лежит на дне. Вот и лицо Андрея Воропаева светится улыбкой... Почему именно Воропаев? Ах, да - тёмная ночь, проведённая у старосты Плетнёва. И что? И тут Алексея, как током подбросило. Он вспомнил отчётливо на дне подводы, лежавшего, избитого в плену у немцев парня с верёвкой на шее... И Деев закричал на весь кабинет:
- Это же Волков!.. Не может быть?! Ну да, Сергей Волков, так он себя тогда называл. Боже мой, как же это? Вот где обозначился след Иуды!..
Все, находившиеся в кабинете, обступили Алексея.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
