Вот рождается ребёнок и мы каждый месяц отмечаем даты, умелки. Вот ему месяц исполнился, вот два, вот три, вот шесть и вот ему годик! Потом полтора, потом два, потом каждый год отмечаем день рождения.
И вот человек умирает. Вот его нет месяц, потом два, потом три, потом полгода, потом семь месяцев, потом год. Потом полтора, потом два. И потом день памяти раз в год, когда могут собраться родные и близкие и помянуть.
Как все символично. Как будто у меня снова маленький ребёнок и я каждый месяц...ношу ему цветы на могилу, а не покупаю новую погремушку.
И вот прошёл уже год. Год, двенадцать месяцев, 365 дней и столько же ночей без него. Снится иногда. И каждый раз почти одна и та же суть - я зову его вернуться домой, а он молчит и не приходит.
Я всегда его оберегала как хрустальную вазу. Для меня он был именно таким, особенно после диагноза дочери. Я постоянно боялась за него. У меня сейчас складывается ощущение, что все эти годы с самого рождения детей, я куда-то бежала, постоянно пыталась оградить детей от неприятностей этого мира, хотела, чтоб они постоянно были рядом со мной. Не знаю, как-то эгоистично, наверное. Получается так, что уберегая его, не уберегла. Обманула сама себя.
Я очень хорошо помню все, что было вечером 1 февраля. Что было потом. Как прошли похороны. Я помню свои эмоции, я постаралась запомнить лицо сына, смотря на него в последний раз в гробу. Я запомнила. То, что его больше нет и он больше не придёт домой я приняла сразу после похорон.
Очень долго не могла без слез смотреть на подростков на улице, ведь часто видела его одноклассников. Сейчас вроде по-спокойнее. Но часто не могу сдержать слез, когда хожу по улице одна.
Говорят, что после года становится немного легче, мол, пережить все смены сезона без близкого человека, все события, которые раньше встречались с ним. Не знаю. Пока не могу понять как может стать легче.
Да, я могу смеяться, могу улыбаться в компании, шутить. Но то, что я испытываю наедине с собой совсем не весело.
Мой мальчик прожил на этом свете 14,5 лет. Он вырос в красивого подростка, я гордилась им, я была счастлива, что у меня такой сын.
Я помню день, когда он родился. Второй из двойни. Помню все, что предшествовало кесарево и потом, когда я увидела его впервые не третьи сутки после рождения. Какой он был маленький, как лягушонок, с морщинками на лбу. В кювезе, в шапочке и носочках.
Я помню его, его походку, его руки, его подростковую несуразность в теле, как он сидел, как он ел, как держал ложку.
Я помню тот день, который оказался для него последним. Он уходил ко второму уроку, а я собиралась на работу. Я как обычно проводила его, поправив ремень на его брюках и шарф, закрыв за ним дверь. У меня перед глазами три его последних образа. Утром, когда отправила в школу, вечером, лежащим под чем-то белым, чем его накрыли медики и в гробу. Нет, я помню его не только таким. И маленьким, и подросшим, но всегда улыбчивым.
14.07.2007 11-13 - 1.02.2022 19-24. Вот и все, что ему было отмеряно. Вот и все, что он сам отмерил себе.
Я не задаю себе вопросы что я сделала не так, почему не сделала этого или того. Я не позволяю себе задавать себе эти вопросы, мне достаточно поводов, чтоб расстраиваться и плакать, а разрушать себя еще и этим я не хочу.
Я стараюсь не задавать себе вопросы зачем он это сделал, почему его путь привёл его не только к таким мыслям, но и к реализации этого решения. Это неразрешимые вопросы, ответа на которые никто уже не даст.
Да и вопросы это риторические, на них нет ответа. Прошлого не вернуть, ничего не исправить. Исправить можно все, что угодно, кроме смерти, её не отменить.
Я хожу на кладбище как на свидания, знаете, как навещают болеющего в больнице. Только вместо рубашечки и одеяла я поправляю ленты на венках, очищаю от снега и пыли скамейку и крест, кладу его любимые вкусняшки на тарелку, цветы на могилу.
Нет у вас больше сына. Это слова полицейского, который поднял трубку телефона, который лежал у сына в кармане в тот день.
Нет у вас больше сына. Приходите по адресу...
