В продолжение той же темы важно сказать, что БАР – это ни разу не прогулка под луной, но и не приговор. Мнение о том, что человек с психическим расстройством – это некий прокаженный, с которым лучше не иметь дела, мягко говоря, устарело примерно на вечность. Открою вам маленький секрет, а, может, не открою – абсолютное большинство людей вокруг вас обладают теми или иными психическими расстройствами. Формально, цифры людей, страдающих от расстройств и обращающихся за помощью к специалистам, кажутся не такими уже запредельными – статы можете поискать в дебрях, но там не будет безумия и фантастики. Скажем, именно по обращению за помощью к специалисту одна статья в интернете уличала каждого седьмого жителя того же Санкт-Петербурга – этого дремучего болота, где серое небо три четверти года говорит тебе о том, что, мол, жизнь – может, и не тлен, но ты подумай, Нева близко. В то же время, абсолютный лидер по числу больных шизофренией в России – это Москва.
Но проблема цифр по психиатрии в обществе, где психические расстройства настолько высоко стигматизированы в том, что если мы говорим о цифрах по тем же наркомании и алкоголизму, то можно хотя бы надеяться на примерный уровень верного понимания, ведь бухать и колоться – вроде, не очень приятно, но не так зазорно, как скажем, выйти на весь честной люд и заявить, что у тебя – о господи! – обсессивно-компульсивное расстройство! От тебя уйдет жена, дети тебя проклянут, мать отречется. А сам ты будешь закопан заживо прямо в асфальт на площади трех вокзалов и забит отломанной собянинской брусчаткой. И все это за то, что у тебя непреодолимая тяга перемывать посуду, дергать нужное число раз за дверную ручку и повторять про себя нужные слова нужное число раз, а то и просто читать про себя все подряд госномера машин. Вполне соразмерно, ага?
Так вот, человек в большом и даже не очень большом городе – единица крайне уязвимая и подверженная несоразмерному своей сути стрессу. Да, мы были исторически готовы собраться с десятком корешей и пойти на мамонта. И даже собраться с женщиной и тремя ее детьми в пещере и приютить тещу. Но уж точно мы не были готовы к запредельному шуму вокруг, безостановочным задачами, ограничениям движения, необходимости учитывать множество законных и подзаконных норм и общественных ритуалов, половину сути которых мы не понимаем, хоть убей, и давлению со стороны все тех же жителей пещеры и корешей, которых стало вдруг двести из десяти, и всем им че-то от нас надо.
Стараясь хоть как-то соответствовать темпу и ритму жизни, мы часто не замечаем, какой объем предрассудков, ошибочных суждений, вбитых родителями установок, страхов перед партнером по отношениям и прочих малоприятных вещей выстраивают наш внутренний мир на свое усмотрение, делая его не таким, каким он мог бы быть в целостности. А тем временем, предрассудки говорят нам, что нельзя надеть эту шмотку, хотя очень хочется, и ты ходишь в этих несчастных брюках и пиджаке, хотя ненавидишь их всей душой; ошибочные суждения говорят, что ты должен жить в отношениях, которые давно иссякли, но лживая ответственность говорит тебе, что надо продолжать, и еще свадебку отыграть; родители рассказали, что надо добиваться учебы, добиваться работы, добиваться успешного успеха, добиваться быть как все, лучше всех, быстрее всех, сильнее всех – но забыли объяснить, а зачем это и кому, вообще-то, будет лучше от того, что вы с самого детства в жестком недосыпе, должествуете в абьюзивных отношениях и терпите насилие, а компенсировать пытаетесь нарушениями самоуважения, которые только больше вас разрушают; страхи признаться, что вы ненавидите того, с кем живете или скрываете от него половину себя, лишь бы играть дальше роль, заставляют вас себя ненавидеть еще больше.
Какие мелочи, да? Как в таких условиях можно предполагать, что неврозы и прочие обратимые расстройства психики – да-да, есть и такое, «псих» - это часто совсем не навсегда, если это лечить, - не будут формироваться, коль мы хорошо знаем, что обратимые структуры таких расстройств потому и обратимые, что суть являются натренированными привычками психики использовать те или иные защитные механизмы или результаты того, что защитные механизмы перегружены, и мы получаем обсессии, компульсии, тревожную депрессию и прочие американские горки. Безусловно, органические расстройства, часть из которых действительно навсегда, а часть – вполне подлежит иной раз и пожизненной ремиссии, - не так явно увязаны только с реалиями жизни, и часто они ей триггеруются только так. Скажем, довел себя неудачными отношениями, стрессом на работе и добавил какой-нибудь небольшой текущий стресс вроде аварийной посадки самолета, - добро пожаловать, скажем, в мир тревожно-депрессивного расстройства. Спал недельку-другую по два часа, бодрился кофе и сигаретами и добавлял винца – привет триггер органики вроде БАР или шизофрении, а дальше – как пойдет.
Случаев миллиарды. Сценариев множество. И то, что ваша мама, бабушка, брат или папа – какие-то странные, со своими «тараканами», с «характером» - вовсе не значит, что это умолчание, и человек будет вести себя разрушительно по отношению к себе и окружающим всегда, что бы он ни делал. Многие люди считают, что, если они не бегают по стенам, не вызывают Ктулху и не пытаются связаться с молодым Мэттом Деймоном через кофеварку, то у них нет поводов для беспокойств. А, скажем, ходить в ресторан со средним чеком 10 000 с одноразовой посудой – это так, блажь и прихоть. И, поверьте, вы в жизни страдаете от людей, которые отказываются признавать свое расстройство и работать над ним, куда как больше, чем от случайных носителей органики. И если в ответ вы дадите ангарского маньяка, сославшись на то, что «это ж маньяк», то обратите внимание на то, насколько спокойны и уверены внешне в себе те, кто себя так ведут. Психопат, который хорошо подготовился, будет казаться запредельно нормальным, и если вы – не его жертва, то он просто пройдет мимо, а потом на пешеходном переходе вас собьет кретин на «гелике», которого детстве не долюбила мама, потом изнасиловал отчим, а теперь он повышенно брутален, чтобы скрыть свой стыд и ужас перед окружающим миром, а потому на дорогу принципиально не смотрит.
Безусловно, в жизни человека с любым психическим расстройством есть период, когда он не принимает свою паталогию, хоть убейся. Человек критичный к себе, рефлексирующий и тревожный может пришить себе лишнего в ОКР и пойти за помощью, потому что боится свихнуться по полной, тогда как впавший в приступ мании биполярщик может, привыкнув по жизни скрывать свои слабости и проблемы, делать вид, что все хорошо, хотя все вокруг видят, что он уже час перекладывает все содержимое шкафа туда-сюда без явно видимой цели. И часто нужно время, чтобы объяснить пациенту, что именно с ним происходит, а близкие в это время должны его всячески поддерживать. Самая паршивая и предательская позиция в этой ситуации для родственника и близкого – это дать себе установку – мой родной человек невероятно тяжело болен, и теперь он прокаженный, которого спасут либо лоботомия, либо шаман из глубинки. Еще более жалко – считать, что такое расстройство – это некая проказа, которая прошла тогда, когда человек внешне стабилен, причем неважно – из-за выхода на терапию или просто потому что он только в начале мании или депрессии. Традиционно в эти моменты среди обывателей начинается проверка на нормальность – безудержное повторение одних и тех же вопросов про таблетки, про сон, про регламенты и так далее. Люди часто хотят вернуть «того самого» родственника или друга – того, который был до «всего этого», не думая о том, что если болезнь – не результат травмирования мозга запредельным количеством непочтовых марок или пакетика дельфинообразующей смеси, то она, вероятнее всего, просто ждала момента до дебюта, и с самой манифестации следует думать о будущем человека и его новой жизни, а не стремиться вернуть некую старую.
Так уж вышло, что фарш назад не прокрутишь, и в новых условиях друзья, родные, супруги – все просто обязаны становиться грамотнее и более основательно понимать вопрос того, что именно происходит с человеком и какого рода помощь, поддержка и иногда – защита ему нужна. Ни гиперопека, ни желание подержать пациента в клинике подольше равно не помогут человеку с БАР. При определенной конфликтности характера может случиться еще худшее – человека попросту задолбает то, что происходит, и он пойдет куда глаза глядят, лишь бы не видеть тех, кто его угнетает. И да, как было сказано в первой части, маньячить он не будет. Скорее, заманьячат его самого.
Ну, и, конечно, по названию – термин «шизофрения» вообще прекрасен со всех сторон. Если человек ведет себя странно, девиантно или около того, тут же находится некая «шиза». Агитаторы со стороны традиционных ценностей начинают приписывать к шизофрении рваные джинсы и сексуальную распущенность, а создатели кино и песен – романтизировать несчастных больных. Больные шизофренией таким образом, с одной стороны, всегда стигматизированы, как потерянные для мира, и, в то же время, постоянно слышат со всех сторон название своего диагноза – собственно, его потому и применяют так огульно, что если стабилизированный терапией больной шизофренией придет в комментарии и скажет – «послушайте, рваные джинсы и пользование discord’ом – это немножечко вообще ни разу не то – знаю, плавал», то его тут же выкинут из дискуссии, ибо что с дурака взять. Одновременно, люди, которые покупают за 300 тысяч курсы по крипте у бывших зэков, покупают Amway, выкладывают своих детей с письками в Одноклассники и вкладываются в МММ, считают себя полностью здоровыми. Так что, назвав человека шизым ты автоматически делаешь его изгоем.
Так вот, простуда и СПИД – реально не одно и то же. Да, безусловно, существуют формы любого хронического заболевания, чреватые инвалидностью. Шизофрения в этом плане, к сожалению, лидер по части тяжести исходов, потому как часто даже люди, сидящие на хороших терапевтических дозах и правильных курсах лечения не могут вернуться к полноценной жизни, потому что болезнь уже успела сделать свое дело, которое заключается не только в деформации личности и полной перестройкой шизоидного типа в болезненно-шизоидный, но и в банальном понижении умственных способностей. А оно может достигать критических значений, и инвалидность при шизофрении – это действительно страшно, потому как человек остается отчасти, но в плену временами приходящих позитивных симптомов, с полной пачкой негативных, отсутствием четкого понимания, что реально, а что нет, и критически падающей способностью выполнять даже простую работу. Но многого из этого может и не происходить, если, например, еще в детстве грамотно проводить диагностику ребенка на предмет таких расстройств. Скажем, склонность к одиночеству и замкнутость может быть показателем особенности личности – продуктивной, но крайне избирательной в контактах, - а может быть признаком шизоидного ее типа, находящегося в зоне серьезного риска. Доблестные врачи, которые ставят диагноз «аутизм», например, могут бояться проверять ребенка в динамике на развитие именно шизофрении, оставляя родителей и ребенка в счастливом неведении с курсами для особенных детей вплоть до истинного дебюта расстройства в подростковом возрасте и полнейшего разрушения всех надежд на жизнь человека в случае, если родители продолжат бояться самой фразы «У моего ребенка шизофрения».
А есть и совершенно другой мир – мир ответственности и разумности, созидания и уважения к человеку. В этом мире с розовыми понями и гиппогрифами обычные магглы творят чудеса, заботясь о человеке, оказавшемся в такой ситуации, помогая ему возвращаться к жизни после клиники, уважая его и не предлагая его друзьям просто позаниматься с ним чем-нибудь на любых условиях, лишь бы он был занят. Этот процесс может быть сложным, если речь идет о расстройствах, для которых характерна потеря уровня интеллекта и снижение когнитивных способностей в принципе. И вот тут отличная новость. БАР в большинстве случае вообще не об этом.
БАР – достаточно полифонично звучащее, но далеко не столь караульное расстройство, как, скажем, тяжелая форма шизофрении или системная красная волчанка. Шансы на полную реабилитацию у человека, даже пережившего рецидив и не один, есть практически всегда. Более того, если, скажем, вы берет на работу человека с БАР, прошедшего восстановление после клиники и сидящего на терапии, не удивляйтесь тому, что вот тот придурок из закупок до сих пор не может составить вчерашний отчет, а новенький с БАР аккуратно все собрал, подшил и отправил куда надо еще вчера до обеда. Человек, который вышел на реабилитацию после такой свистопляски и начал собирать себя заново, поверьте, имеет очень высокую мотивацию больше не вернуться туда же, где был. Более того, он и физически не захочет вернуться в те же застенки психиатрического гестапо, где его терапия лишь отдаленно была похожа на что-то с чашей и змеей, а больше – на работу Мюллера. Безусловно, у человека на терапии не будет гандикапа полностью чистой крови и ясного сознания – во всяком случае, какое-то время. Дозировки любых препаратов снижаются ситуационно и крайне медленно, но если все делать верно, то чаще всего можно прийти к стабильному состоянию без конских доз. Да, вашей самой нелюбимой песней Кобейна будет Lithium, но есть же Smells Like Teen Spirit и Rape Me, в конце концов.
Насчет Rape, кстати, тоже переживать не стоит. Литий и нормотимики в средних и малых дозах не мешают контакту с окружающими и не мешают построению личной жизни, если вам она нужна. Заводить связи и интрижки во имя доказательства себе полноценности, правда, не рекомендуется, потому как в результате может статься, что придется перегореть до повышения дозы лития, но в целом, на этапе, когда доза нейролептика, если он используется, будет низкой, и многие побочки, даже легкие, начнут забываться, уверенность в себе у вас будет не ниже, чем до дебюта, а дальше – все зависит от вас.
Прям вот зависит. Потому что идиотизм людей, как якобы говорил Эйнштейн, не имеет пределов, в отличие от вселенной, а потому периодически выпивать, пропускать прием критически важных препаратов днями и вообще считать, что «и так сойдет» - это такой же идиотизм, как и у обычного человека без органического расстройства. Более того, всегда найдутся доброхоты, которые сами протянут тебе бокал или порадуются, что ты больше не пьешь препараты, потому что для них ты будешь «нормальнее», ближе к «тому самому», если будешь бухать и не следить за здоровьем. И здесь – все также, как у всех. Выбор того, как жить – за тобой. Когда мужичок на форуме по фарме интересуется, почему, дескать, ребят такая история со мной – пью анафранил трижды по 400 мг, бухаю вечером, а наутро ниче не помню, нужно ли это комментировать? Анафранил – не последний по добротности антидепрессант, кстати. И это не самая маленькая доза. Да, люди так и живут, но это их выбор. Ты можешь жить полноценной жизнью, нося в себе шизофрению или БАР или ОКР, а можешь быть алкоголиком, свиньей и ублюдком без расстройств. Кто ж тебе укажет-то? А если ты плохо переносишь терапию, например, и советуешься с кем-то близким, не перестать ли ее принимать, и это твое решение одобряют вместо того, чтобы обратиться к врачу – вот это уже попадание в кольцо врагов. Потому как большего вредительства, чем полный мгновенный отказ от терапии – не галоперидольной, а для людей! - без каких-либо консультаций со специалистами, и придумать трудно, и, поверьте, не друг вам тот, кто это советует. Результатом таких вещей становится образ вот это самой мамочки маньяка из какого-нибудь триллера или фильма ужасов, которая прячет в подвале от посторонних свое обожаемое дитя, полное галлюцинаций, псевдогаллюцинаций и прочих кайфух.
И так уж, совсем между делом – даже применимо к шизофрении, есть предположение, что, как минимум, каждый третий больной этой неприятной штукой может быть полностью реабилитирован в общество и жить полноценно. Для этого со стороны государства, общества, и каждого человека в отдельности нужно всего-то проявлять понимание и участие, чтобы помочь человеку – фармой, терапией, вниманием к деталям и уважением к старанию человека вернуться и жить, а не существовать. Когда идут споры о том, кто заслуживает помощи в мире, а кто нет, всегда следует смотреть очень просто – «А если на его месте окажусь я»? Сегодня вы даете людям пример уважения к ближнему, доказываете, что жизнь – ценность, и ее нужно беречь, как и ее качество, а завтра эти люди помогут вам. Или на это есть хоть какой-то шанс. Пока у вас есть люди, а есть «сраные шизоиды всех мастей», живите счастливо, но с мыслью о том, что типичные дебюты БАР приходятся на возраст 25-46 лет, а четверть их – на возраст от 50. И что будете делать вы, и как отнесутся к вам, когда во взрослом, состоявшемся возрасте вы полезете на стенку, не в силах с собой что-то сделать? Заколют галоперидолом до слюней и трясучки в руках потом на протяжении года? Будут относиться как к человеку второго сорта? Как знать. А тем временем, уже в нулевые на мировых психиатрических площадках ставился вопрос об исключении самого термина «шизофрения» за неудобством использования, потому что сложность этого расстройства слишком велика для того, чтобы всех, кто им обладает, ставить в один ряд по проблемности, а более того – одни и те же истории такой болезни разные психиатры на тестовых опросах подбивали кто как шизофрению, кто как БАР, кто как невроз, а кто… как «практически здоров»
Подытоживая – БАР – вообще и близко не приговор. Это вполне стабилизируемо. Это не билет в один конец. Это не бессознательность и не инвалидность. Это может быть тяжело, и тем тяжелее это в случае, когда люди стараются скрыть болезнь даже от самих себя, подходя к дебюту на якобы работающих ново-пассите, афобазоле и прочей безрецептурной недогомеопатии. Но ей богу, если у тебя месяц болят зубы, очень плохая идея прикладывать подорожник вместо похода ко врачу.
Далееhttps://dzen.ru/a/Y9KXrEK8sCRXc4Dl?share_to=link