У кого-то из преподобных упоминается беседа с учеником (передаю своими словами): представь себе, идешь ты ночью по городу и видишь притаившегося человека. Что ты подумаешь? Наверное, разбойник прячется от погони. Или грабитель ждет жертву. А другой человек подумает, что это робкий влюбленный, который, затаив дыхание, ждет рассвета, чтобы только взглянуть на окна своей возлюбленной. Третий решит, что это богомольный странник, который сбился с пути и нуждается в помощи. У всех будет свое представление о человеке. И все они могут отличаться от реальности.
О чем это говорит? Лишь о том, что наши оценочные суждения о чем-то (о ком-то) часто окрашены нашим собственным "нутром". И нутро это бывает разное в разное время. Можно попытаться немного его укротить. Взять верх - едва ли. Бремя святых подвижников. Но хотя бы вступить со своим нутром в иронический диалог. как с "братцем-ослом" - это, наверное, по силам. Увидел "морковь" перед носом, переплавь вожделение в энергию творчества. Сорвался на бег, передохни и вспомни: "морковь" - иллюзия, приманка. Или как говорил один остроумный писатель - "дитя бедности".
Петр Мамонов однажды рассказывал, как донимал отца Димитрия Смирнова: "Что делать, батюшка? Куда ни взгляну, повсюду огромные постеры с обнаженными девицами. Что делать?"
"А ты, говорит, не смотри".
Как же можно не смотреть, если они сами мне в глаза заглядывают? Вишь какое лукавство. Не я на них, а они на меня.
Для истинно верующего в Бога всякое вещество земное и всех видимых миров как бы исчезает...Он представляет, что с каждым вдыханием воздуха он дышит Богом... и сам он охотно исчезает мысленно, чтобы дать и в себе место Единому Сущему Богу, вся в нем действующему.
Это из дневников святого праведного Иоанна Кронштадтского.
Не помню, кто именно сказал такую странную, на первый взгляд, фразу: "Что для святого дыхание жизни, для нас пар изо рта".
Но это же правда. Чистая правда. Без капельки лицемерия.
Читаешь иногда святых отцов и понимаешь, что мысли их так высоки для нашего приземленного восприятия реальности, что поневоле смиряешься и не вступаешь даже во внутренний диалог.
Есть такое выражение: писать и рассуждать о святых могут только святые. Подобное легче понимает подобное. Вот почему размышлять о православии с позиций публициста и литератора - это допускать вольности.
Картинка вольная? Смотри.....все зависит от "нутра"...
Представьте себе сценку из патерика.
Идет старец и ученик. Где-то в южных широтах. Навстречу им идет женщина. Несколько вольная. Скажем так. Примерно такая, какая, по словам Петра Мамонова, сама в глаза заглядывает. Ученик краснеет от стыда и смущенно прячет глаза, а святой старец глядит без смущения с улыбкой. Женщина проходит мимо. Ученик поднимает глаза на старца. Тот как ни в чем не бывало, продолжает путь. Тогда ученик спрашивает: "Отче, разве не надо отворачиваться при взгляде на явную блудницу?". Старец отвечает: "Я увидел в ней восхитительное творение Божие. Разве не мог я безрадостно приветствовать красоту мироздания, которую Бог сотворил?"
Как к этому относиться?
Чистое во всем видит чистое. И смотрит на все чисто. Значит, старец не согрешил, увидев первозданную чистоту и красоту женщины, пусть и падшей. А ученик в силу своей неокрепшей души испытал соблазн и поспешил за смущением скрыться от осуждения.
Для истинно верующего в Бога всякое вещество земное и всех видимых миров как бы исчезает.
Написавший это в дневниках святой на все смотрит чисто. А потому не осуждает.
Мне кажется, самый здоровый выход из подобного щекотливого положения для нас, испытывающих придавливающую силу атмосферного столба (для того, чтобы не вознеслись, наверное) - когда сама в глаза лезет - это самоирония.
Высшее не стоит без низшего. Конечно, бывают минуты, когда и тело исполнено поэзии, но непоэтичного в нем гораздо больше. Лучше взглянуть на это прямо, как на комическую интермедию, чем делать вид, что мы этого не замечаем.
Клайв Льюис