- 1 | 2 | 3 | 4 | 5
Роза, сестра Эйба, была младше брата на восемь лет. Их родители умерли, когда им было восемь и шестнадцать соотвественно. Жизнь сложилась так, что вначале Эйб воспитывал Розу, а затем она — его сына. Роза была не замужем, детей не было, и потому весь огромный, нерастраченный запас любви она дарила брату и его сыну, который так же как и она сама, потерял маму в восьмилетнем возрасте.
Сестре было за пятьдесят. Она была чересчур полна, но вполне энергична и свежа для своих лет. Обычно прохожие, не знавшие Розу Нойман, встретив её на улице, искали возле неё глазами шустрых ребятишек, потому что внешне она выглядела, как мать большого семейства.
Сейчас она с тревогой вглядывалась в сгустившиеся сумерки, не идёт ли Эйб. Пётр уже поужинал и ушёл по своим делам, а Роза ждала Эйба, чтобы разделить с ним трапезу. Вдруг она увидела его, идущего через улицу. Она махнула ему рукой, но он не смотрел на окна, погружённый в свои думы. Вдруг он развернулся и пошёл в соседний дом, где размещалась ночлежка. "Что он там забыл?" — недоумевала Роза, и любопытство её было столь велико, что она, накинув на голову любимую шаль, закрывавшую её почти до пят, пошла разузнать, всё ли в порядке с Эйбом. Она слышала, что бывали случаи, когда человек терял память, и не мог найти дорогу домой. Конечно, вряд ли такое возможно с её умным, интеллигентным, благородным братом, но... сидеть и ждать она не могла.
Она уже закрывала дверь, как услышала за спиной вкрадчивый голос, с сильным немецком акцентом.
— Гутен абент, — сказал голос, — Роза Нойман?
— Да, — сказала она, положив ключ в карман, — кто вы?
— Имею дело к ваш брат...герр Нойман. Он дома? — сказал, одетый как франт, но тем не менее, помятый господин.
— Ну, вы же сами видели, что я заперла дверь, — сказала Роза, — значит, его там нет!
— Можно ждать? Мы бы могли с вами...
— Нет, у меня важное дело, не терпящее отлагательств! — она повернулась, чтобы идти, но путь ей преградила трость.
— Когда бить ваш брат?
— Завтра, после обеда, — уверенно сказала Роза, и отодвинув трость, преграждающую ей путь, пошла по ступеням вниз. Ей не понравился этот помятый господин. Он был похож на немецкого шпиона, или проигравшегося вконец аристократа. А может быть и то и другое... в любом случае, Эйбу с такими господами водиться не следует.
Подходя к ночлежке, она почувствовала неладное. Внутри столпились обитатели этого места, со всех сторон спешили зеваки, пронеслось слово "убили!", и Роза почувствовала, как громко забилось сердце и как отяжелели её ноги. Словно мощный корабль, прошла она сквозь толпу зевак и остановилась. Она увидела перед собой распростёртое тело брата. Какой-то бродяга сидел возле него, и бормотал что-то себе под нос, а чуть поодаль, на грязном тряпье лежала нищенка.
— Господи, Абраша... что они с тобой сделали? — бросилась Роза к Эйбу.
Он был жив, но без сознания. Голова его была разбита. Собравшиеся вокруг цинично делали ставки, "выживет - не выживет", а в это время оборванец, виновник происшествия, попытался уйти.
— Держите его, это он, он ударил пана ювелира! — крикнула какая-то женщина.
Между тем, послышался продолжительный свисток: на место прибыла полиция. Все расступились перед городничим и жандармами.
Окинув насмешливым взглядом публику, и остановившись глазами на Розе, полицейский начальник, очевидно, счёл её наиболее заслуживающей внимание персоной.
— Сударыня, — сказал он почти ласково, — что здесь произошло?
— Сначала окажите помощь раненому! Срочно нужен доктор!
— Есть ли тут доктор? — громко крикнул городничий.
Все молчали. Тогда вперёд вышел маленький сухонький человечек, поздоровался с Розой и склонился над Эйбом. Он положил руку ему на лоб, послушал пульс.
— Розочка, его нужно унести отсюда, надо, чтобы осмотрел настоящий доктор, а я всего лишь аптекарь, — извиняясь, сказал человечек.
— Роза... Роза, — услышав её имя, раненый приоткрыл глаза, — у меня в кармане... там, склянка... дай.
Тем временем, жандармы взяли под стражу оборванца, который, как рассказали свидетели, напал на почтенного пана ювелира. Роза полезла в карман Эйбова сюртука, и порезала палец стеклом. Склянка при падении разбилась. Роза выдернув руку, посмотрела на кровь, вытерла кровь о свою юбку, и снова склонилась над братом:
— Она разбилась, Абраша. Ты потерпи, сейчас мы тебя перенесём домой. Вот тут мистер Гачек, аптекарь, выпишет тебе другие капли, — ласково гладила она брата, — ты поправишься!
— У меня всё кружится, Роза. В глазах туман... сходи к голландцу, что вылечил пана Грица... сходи, Роза, пусть даст свои капли, — еле слышно шептал ювелир.
— Бредит, — сказал хромой завсегдатай ночлежки, который был удовлетворён происшествием. Ювелира ему было ни капли не жалко.
— Отходит... — перекрестилась ветхая старушонка.
Полицейские, догадавшись, что Роза как свидетель бесполезна, оставили её в покое.
— Пан Гачек, умоляю вас, разыщите Петра, он должен быть в "Золотом льве". Одной мне не справиться... — и Роза закусила губу, как делала всегда, чтобы не расплакаться.
— Раа-аа-зойдись! Здесь нет ничего интересного! — приказал городничий.
Но народ и не думал расходиться, все смаковали подробности происшествия. Основной версией было то, что пожилой господин, которого местная публика знала как ювелира, подошёл к нищей старухе, и достав из кармана склянку тёмного стекла, хотел дать ей содержимое. С ним был саквояж, и мужчина поставил его возле себя, присев на корточки перед умирающей.
Пока ювелир разговаривал со старухой, грабитель подкрался и ждал, а как только тот поднёс к её синюшным губам пузырёк, подскочил и схватил саквояж. Но тот оказался слишком лёгким, поэтому грабителю показалось мало, и он захотел ещё и лекарство, которое Нойман давал старухе! Выхватив склянку из рук ювелира, негодяй бросился бежать. Эйб вскочил и прыгнул ним. Он успел схватить вора за рубаху. Тогда тот обернулся и со всей силы врезал ювелиру по лицу саквояжем. Тот потерял равновесие и упал навзничь, сильно ударившись головой... вор испугался, бросил саквояж и хотел бежать, но старуха, которую все уже несколько дней считали почитай что трупом, бросилась ему под ноги!
Сейчас она лежала, и с интересом наблюдала за тем, как полицейские уводят вора и как в толпе орудуют её внуки, выуживая кошельки у праздных зевак.
— Пустите меня, я врач! — услышала старуха, и ей показалось, что от появившегося перед ней человека исходит сияние. Он был из богатеньких, этот врач. Чернявый, и пожалуй, походил бы на цыгана, если бы не скромность покроя дорогого платья и не аккуратная борода. На нём было удобное пальто, на голове мягкая шляпа. Чёрную бороду и матовый загар оттеняла белоснежная, как снег швейцарских альп, манишка.
К сожалению, врач подошёл не к ней, а к тому странному господину, который дал ей глоток чудесного снадобья, от которого у неё сразу ушла измотавшая её боль. Сейчас этот достойный господин сам лежал на спине, и лицо, и руки его были в крови.
— О! Доктор Файнферхт! Какими судьбами? — приветствовал его полицейский.
— Мимо проезжал, — отмахнулся от него, словно от назойливой мухи, доктор, — помогите мне погрузить раненого в мою карету!
— Это мой брат! Вы ему поможете?
— Сударыня, я сделаю всё, и даже больше, — взгляд Файнферхта проник ей прямо в сердце, и она поняла, что так и есть.
— Я вам верю, — покраснела она, — могу я сопровождать вас?
— Сударыня, я сожалею, но это невозможно. Мы не поместимся все вместе в моей карете. Я со спутницей, и ваш брат... как его имя?
— Эйб. Нойман. Я поняла, — она вконец смутилась, — главное, спасите его, — как мне его проведать? Надолго вы его забираете? Ваши услуги, наверное, очень дороги?
— Сударыня, — Файнферхт протянул ей карточку с адресом, — приходите завтра в клинику, сейчас я, к сожалению не могу ничего обещать.
Полицейские взяли ювелира под руки и поволокли к карете. Народ давно разошёлся, а Роза всё стояла и смотрела на лужицу крови, что натекла из раны брата.
— Тётя Роза! — наконец услышала она знакомый голос. Племянник Пётр, а вместе с ним и пан Гачек, стояли перед ней.
— Отца твоего забрал к себе доктор... такой... — она задумалась подбирая подходящее слово, — великолепный. Он обещал сделать для бедного Эйба всё возможное...
— А что за доктор? — заинтересовался аптекарь.
Вместо ответа она протянула ему карточку. Аптекарь поднёс её к глазам, и прочитав, отпрянул.
— Великолепный? — переспросил он, — я бы так не сказал!
— Видели бы вы, как перед ним расшаркивался наш городничий! — заступилась за доктора Роза.
— Ну, это ещё не характеризует его, как порядочного человека, — сказал пан Гачек и откланялся.
— Интересно, что он имел ввиду? — пожала плечами Роза, и опершись на руку Петра пошла домой.
Вернувшись, она рассказала Петру о том, что случилось с его отцом. Рассказывая, как тот просил её достать склянку из кармана, она вспомнила про порез, про который от волнения совсем позабыла, и с удивлением уставилась на палец. Никакого пореза не было.
***
Продолжение