С вами Игорь Рабинер, здравствуйте.
Часто в разных интервью я затрагивал тему Высоцкого, который всегда был близок к спорту. Но глубже всех полтора года назад высказался писатель Александр Нилин, который вместе с Владимиром Семеновичем учился. Сегодня его рассказ будет очень к месту.
- Вы говорите о насаждаемом невежестве. С другой стороны, 25 июля, в день памяти Высоцкого, весь день на телеэкране — только он. Фильмы, программы, концерты. В этом тоже ощущается перебор, но хотя бы достойного человека вспоминают.
- Только вот если бы было о нем хоть одно умное словцо — и хотя бы одно без пошлости! Почему другим надо петь эти песни — тем более хором? Зачем ему такая любовь? Другие артисты ведь, как нарочно, поют его плохо, бездарно. Зачем, кто бы о чем ни говорил, — обязательно цитата из него?
Может, я придираюсь, но у меня к Высоцкому особое отношение — он мой однокашник. И меня больше волнует его судьба, степень влияния, сюжет жизни. Он был артист — и умер оттого, что такое напряжение выдержать нельзя. На фиг были бы наркотики, если были бы силы? А вполсилы — не получается, нельзя. Как-то он пришел на программу «Кинопанорама» — и никак не мог начать песню. Я все понял — не было сил, поэтому он не мог попасть в свою волну.
- Каким юный Высоцкий был на ваших глазах?
- Тогда у него еще песен не было. Были сценки, анекдоты, шутки — в антракте он всегда был на виду. Студентам каждый день хочется придумывать что-то необыкновенное, и Высоцкий был на хорошем счету. Но — не в амплуа героя. Помню, как-то он пришел с репетиции, сел — и тут из аудитории выходят Валентин Никулин, впоследствии актер «Современника», и Витя Большаков — был у нас такой парень на курсе. Они спорили, Валя, как всегда, горячился. И Высоцкий говорит: «Что мы спорим? Мы все — из творческой самодеятельности, а Витя органичен, он лучше всех нас». А в результате — где Большаков и где вышеназванные господа?
Володя был на курс старше меня. Познакомились в первый же день, поскольку два парня с моего курса были в самодеятельности вместе с ним. Героев он не играл. А еще сделал то, что в итоге оказалось правильным, тогда же выглядело стратегической глупостью. Все хотели в «Современник», потому что Олег Ефремов — свой. Он же хотел в театр имени Пушкина, а там фиг чего дали играть.
Он — в Театр миниатюр. Тоже не то. Тут Высоцкий все-таки захотел в «Современник». Но было правило, что нужно показаться в каких-то ролях из репертуара этого театра. И он сделал неудачный выбор — взял то, что играл Евстигнеев в «Двух цветах» и Табаков в «Третьем желании». В обоих случаях он так не мог. Если бы его туда взяли, было бы очень глупо, потому что не было бы Таганки. А Таганка была — его. Юрий Любимов его сначала тоже не очень хотел, но уже была легенда с песнями. И там все получилось.
Но тоже было непросто. Лучшим артистом на Таганке был Николай Губенко. Кроме ВГИКа, он учился в цирковом училище. А это и акробатика, и многое другое — не сравнить с тем, чему учили нас. Но Губенко ушел в кино, и Высоцкому открылся актерский шанс, который он не упустил.
Он очень здорово поработал над собой физически и даже внешне изменился — был несколько угловатый, а тут черты стали более жесткими. Многому пришлось научиться, потому что Губенко эти вещи делал. Он играл Керенского в «Десять дней, которые потрясли мир», там было много всяких трюков, и Высоцкий их все сделал! Он очень хотел сыграть Гамлета. Считал эту роль вершиной.
И когда он сыграл ее в 1970 году — дальше все уже было ему менее интересно.
В кино у него тоже была довольно сложная судьба, потому что он — характерный актер. А новое амплуа ему дали песни. После них его уже все захотели снимать героем. Не всегда в итоге снимали, но режиссеры уже видели его в главной роли, что раньше не предполагалось. И на Таганке он стал героем, потому что существовала эта легенда.