Двор моего детства, моего городского детства. Настало время, когда воспоминания о друзьях всё яснее, лица девчонок – подружек, наши игры, видимо пришла пора рассказать о них, ребятах с нашего двора.
Итак, наш двор. Двухэтажный дом №7 по улице 1-ой Полевой, рядом заводское общежитие, через двор ещё дома. Есть двухэтажные, есть пятиэтажки, только не хрущёвки, эти появились чуть позже.
Перед домом общественная уборная со знаменитой надписью на стене: - «Клара Лебедева-помойный глист». А Клара жила в нашем доме и стала чемпионкой СССР по метанию копья, но это потом.
В то время, о котором я рассказываю, Клара была худенькой, бледнолицей с жидкими, абсолютно белыми волосиками. Старшие ребята и девчонки дразнили её, в свои игры никогда не брали, а мы, первоклашки, жалели. Так с нами она и играла, хоть старше была на 4 года.
Наша кампания, это я, Томочка и Оля. В этой троице я была старше своих подружек на 5 месяцев, но училась в первом классе, а подружки ещё не были школьницами. Это обстоятельство, видимо, определило моё место «вожака».
А скорее всего, сами девочки назначили меня третейским судьёй. Они часто ссорились между собой, а я разбиралась, кто прав, кто виноват и мирила их.
Самым известным человеком в нашем дворе был Лёва Баньковский. Он один умел играть на скрипке. Я очень гордилась, что Лёва живёт над нашей коммуналкой. Когда меня спрашивали, где я живу, гордо отвечала:
- В доме, где Лёва Баньковский на скрипке играет.
Папа Лёвы был скрипичным мастером, говорили, что продавал свои скрипки даже заграницу за баснословные деньги. Так рассказывали бабушки во дворе, для нас баснословными были и три рубля, не говоря уже, о десяти рублях (после реформы 1960 года – 1 рубль).
Лёву недолюбливали за его постоянные гаммы, этюды и пьесы. Он занимался всё свободное время, чем раздражал весь двор.
- Когда уж он научиться пиликать на своей балалайке и перестанет «лепетировать» и днём и ночью, - ворчали бабушки и дедушки, сидя на скамейке у подъезда.
Нет, Лёва, конечно, был талантливым и все его знали, но вот Иринка Варзар была не менее знаменита. Тётя Валя и дядя Серёжа с маленькой дочкой приехали в наш дом позже, Иринке не было тогда и года. Бабушки на скамейке рассказывали, что у этих «Варзаров» дитё совсем больное – астма. И что девчушка одной ногой в могиле.
Весь двор переживал за малышку, в день по три – четыре раза к дому подъезжала неотложка. Часто Иринку увозили в больницу, и никто не видел её месяцами.
Однажды, после больницы, родители увезли девочку к бабушке-знахарке во владимирскую область. Не было их несколько дней.
На следующее утро после приезда все, кто был во дворе, увидели играющую в песочнице Иринку Варзар. Несмотря на прохладную погоду, девочка была босой, в тоненьком ситцевом платьице. Люди переговаривались, удивлялись, как это Валя отпустила больную девочку, совсем раздетую, на улицу.
Прошёл месяц. За время этого «странного лечения» Иринка заболела только один раз, упала с качели и вывихнула руку.
Старушки «подъездные» выяснили всё! Бабушка-знахарка предрекла Иринке скорую смерть, если родители будут держать её в тепличных условиях. Напоследок сказала:
- Дайте девчушке волю. Хочет босиком – пусть ходит босиком! Не хочет кофту надевать, пусть не надевает. Иззябнет, сама запросит одеться. Да, и не перекармливайте, вон, какая она у вас, рыхленькая!
Ещё двор наш был знаменит тем, что жили в соседнем доме братья Колчаки. Их было трое, все высокие и здоровые ребята, колоритные. По вечерам к ним приходили дружки с близлежащих дворов. Они садились рядом с дровяными сараями, бренчали на гитаре и орали блатные песни.
К слову сказать, никто из них никогда в тюрьме не сидел. А песни пели, нас, малышню, не обижали. Родители строго-настрого запрещали к ним приближаться, да мы и сами их побаивались, старались обходить стороной.
Напоследок о девушке, которую все звали Таня-Ваня. Одевалась Таня в мужскую одежду, коротко стриглась. Брюк тогда девушки не носили, а Таню в платье никто не видел. Таня курила папиросы с Колчаками, но водку с ними не пила, иногда пиво носила в бидоне, пила, видимо, одна. Мальчишки – подростки дразнили её, швыряли камнями. Таня материлась в ответ, и медленно брела домой.
Самым известным местом отдыха всех ребят, и больших и маленьких, была старая свалка за котельной. На месте сгнивших отходов там зеленела изумрудного цвета трава. Она была густой-прегустой, мягкой, как пух.
На этой траве мы играли «в дом», мальчишки резались в карты, играли в футбол, боролись. Никто никому не мешал, места было достаточно. Там, куда ещё сваливали отходы, мы находили доски, посуду, игрушки. Всё это приспосабливали для «дома».
В 1960 году мы переехали в новую квартиру. Я простилась с двором своего детства!