Знаете, меня часто спрашивают, как я могу выносить ежедневные атаки хейтеров. Да я просто не обращаю на них никакого внимания, потому что привыкла. Потому что каждый день с самого моего рождения на меня шла и продолжает идти такая мощная атака, по сравнению с которой все эти хейтеры – дети. Их можно просто отключить, закрыть компьютер – и они исчезнут. А вот эти люди, с которыми ты работаешь, которым доверяешь, а они берут и ни с того ни с сего размазывают тебя об стенку – их не выключишь и глаза на них не закроешь. С ними приходится разбираться, договариваться и решать все эти проблемы. Я воин, я каждый день сражаюсь на своей собственной войне. Сражаюсь со счетами, со срывами поставок, с недобросовестными работниками. И у меня ни разу в этой жизни не было мысли обратиться к кому-то за помощью, я не разрешала себе подойти к человеку, который мог бы мне помочь и сказать: «Помоги. Поддержи. Дай денег». Ведь так поступают только слабые. А я – сильная женщина. Я справляюсь со всем сама. И на фоне этой ежедневной войны какая-то очередная статья о том, что я дура и уродина просто теряется. Она не может меня обидеть или задеть.
Почти пять лет я жила в таком вот ритме, пытаясь в своей голове совместить и соединить воедино три разных картинки, три разных мира. Семью , бизнес и работу. Это были три параллельные жизни, в одной из которых я была мамой, в другой пела, в третьей шила. И контролировать надо было все три свои ипостаси. Получалось плохо. 12-часовая разница во времени оптимизма не прибавляла. Когда я в Москве ложилась спать, мои домочадцы в Лос-Анжелесе только просыпались, с ними надо было поговорить и в течение дня (то есть моей ночи) решать какие-то их проблемы. Когда я в Америке пыталась поспать, все просыпались и тоже требовали моего участия. Я каждую неделю летала по 12 часов, в конце концов организм перестал понимать, что вообще с ним происходит, прекратил перестаиваться и обращать внимание на джет-лэги, я могла засыпать и просыпаться в любое время и в любом состоянии. Приезжая в другой город, я сразу жила в том времени, в котором надо было там жить.
Это было интересно, это было насыщенно, в этом был вызов. Но я не справилась. Моя жизнь начала рассыпаться, как карточный домик. Как только я оказывалась в одном из мест своей дислокации, тут же что-то ломалось в другом. Я не могла, будучи в Калифорнии, работать одновременно певицей в Москве. Потому что как это обычно происходит? Тебе приходит письмо: «Здравствуйте, Анна, не могли бы вы завтра приехать на телеканал «МУЗ ТВ» и выйти в эфир?». Нет, Анна не может приехать завтра в эфир, ей лететь 12 часов. И телеканал вместо Анны ставит в эфир другую певицу. Которая может приехать, когда ее просят.
Я не могла, разъезжая по гастролям, одновременно вести швейный бизнес. Мне звонили и рассказывали, что поставщик опять где-то накосячил, а, чтобы с этой проблемой разобраться, требовалось мое немедленное присутствие . «Анна Владимировна, можете приехать сейчас?». Нет, Анна Владимировна не может, она едет в поезде.
И конечно, самым сложным было оставаться хорошей, внимательной мамой для своих детей. Потому что работа требовала моей постоянной отлучки. Но уехать из Америки даже мысли не было. Алина ходила там в школу, английский был ее родным языком, она говорила на нем лучше, чем по-русски (и до сих пор, кстати, думает по-английски). Поэтому вариантов у меня не было, надо было обустраивать самостоятельную жизнь в Калифорнии. Отказавшись от большого дома, мы переехали в небольшую квартирку поближе к клубу, где Алина занималась танцами - известному танцевальному клубу «Миллениум». Я продолжала мотаться каждую неделю за океан и практически жила в самолете. Это все очень выматывало и истощало нервную систему, и мне просто необходимы были позитивные эмоции. И тогда я решила осуществить еще одну свою детскую мечту.
