Утро на стройке, расположенной на Комсомольском проспекте, началось с того, что я умылся под краном, который торчал из стены здания и выпил чайку в солдатской каптерке, где вода в литровой банке нагревалась кипятильником, собранным из двух лезвий и пары спичек.
Потом стал прогуливаться по стройке в ожидании машины из части.
И вот машина приехала. Из кузова еще выпрыгивали мои коллеги, когда старший прапорщик Молоткин (большой фанат творчества группы «АББА») выпрыгнул из кабины, осмотрелся и сразу направился ко мне.
- Антонов, а ну-ка, иди сюда!
Я сделал пару шагов навстречу прапору, но остановился, когда увидел, что Молоткин поднял с земли деревянную рейку.
А дальше… Под хохот сослуживцев Молоткин погнался за мной, размахивая рейкой. Оба и я, и старший прапорщик хорошо знали все закоулки стройки. Однако Молоткин быстро сдался - одышка. Победила молодость.
Я убежал и до обеда ждал, когда командир успокоится. И лишь потом подошел к нему, всем своим видом показывая, насколько глубока бездна моего раскаяния.
О причине столь резкого отношения к моей скромной персоне знали только я и Молоткин. Все дело было в Дне рождения.
В армии я отмечал два своих Дня рождения. Оно у меня в конце августа, а призвался я летом. Поэтому первые именины прошли так себе – без поздравлений, праздничного стола и прочих атрибутов этого праздника. Что поделать: душара, есть душара.
А вот свое 20-летие решил отметить с размахом. Как же иначе? И дата круглая, и возможностей побольше.
В тот знаковый день ответственным по роте был прапорщик Молоткин, который согласился выписать мне увольнительную при условии, что я и мой попутчик, каптерщик Ориф придем на «Комсомолку» к двум часам дня.
Мы, без колебаний, согласились и отправились отмечать праздник. Сначала катались на аттракционах в Измайловском парке, потом зашли в какую-то кафешку. Как сейчас помню, ели незнакомое мне блюдо люля-кебаб. Точнее, закусывали этим кебабом. Пили водку.
В те славные времена я еще не был профессиональным алкоголиком. Ну и переборщил с водкой.
Ориф же то ли пил меньше, то ли был покрепче. Он и отвел меня, почти невменяемого, на стройку, где я сразу вырубился и проспал с шести вечера до утра, когда началась погоня.
Как выяснилось, старший прапорщик отпустил меня в увольнение не просто из уважения к 20-летию.
В два часа дня я и Ориф должны были забрать на стройке новую межкомнатную дверь и доставить ее домой Молоткину.
Моя пьянка смешала ему все планы. Поэтому прапор и пришел в ярость. Надо признать, что повод для этого был у него очень веский.
Продолжение следует.