Я уже о писал о фильме «Сто дней после детства». Писал сам и публиковал отклик на фильм Олега Даля. Это один из самых важных для меня, самых любимых фильмов.
Фильм состоит из новелл, недлинных историй-зарисовок и мне кажется, что это здорово придумано. Они создают ритм, оставляют ощущение неровного, взволнованного дыхания не только всех героев этой истории, но и авторов, и зрителей.
Три летних смены, три месяца в лагере по прошествии многих лет перетолковываются памятью в полуфантастический образ времени. Но остаются ещё отдельные эпизоды, которые всплывают сгустками эмоциональных переживаний-впечатлений. Но кто же вспоминает это лето, вот вопрос.
Кто? Пионервожатый Серёжа (Сергей Шакуров), Митя Лопухин (Борис Токарев), лирический герой-повествователь (Сергей Соловьёв, как режиссёр-постановщик) или, может быть, это воспоминания идеального зрителя о том чуде, которое случилось/не случилось в его жизни? А если не случилось, то вот же — фильм помогает в чудо поверить, фильм чудо создаёт, а значит, изменяет жизнь бедного, незадачливого зрителя, который прошёл мимо своей первой любви, сразу оказавшись во второй (или последующих).
О чём этот фильм? Разумеющийся ответ: о первой любви. Один из самых романтичных, трогательных фильмов советского кино.
Но мне кажется, что «Сто дней после детства» не о первой, а о единственной любви. Не первой, не последней, — единственной, произошедшей в единственные дни (помните, у Пастернака: «На протяженьи многих зим я помню дни солнцеворота, / И каждый был неповторим, и повторялся вновь без счёта».
И вот весь фильм — это заклинание бессчётного повторения единственных дней, когда мир открылся человеку, и захватил его целиком, утешил, обласкал, принял в свои объятья. И юный человек стоит — покорённый, немой от счастья и веры, плачет от любви, замирает от предчувствий, а предчувствия эти могут быть и горьки. Нарастает ощущение расставания с этим навсегда укромным и огромным миром, в котором влюблённый человек как вечная пчела на вечном цветке. И вот человек просит, молит, чтобы это чудо никуда из его жизни никогда не уходило. Как же его удержать, чудо единственной любви, оно текуче, пламенно, оно как слёзы, мгновенно высыхающие от жара времени. А время — пастух человеческий.
Мне кажется, что этот фильм глубочайшая проверка на поэтичность восприятия мира.
Я приведу несколько откликов из разных интернет-источников, без указания авторства (ников).
«…остались только какие-то смутные образы, щемящее сердце чувство тоски и ощущение безвозвратной потери».
«Очень люблю этот фильм - грустный, нежный, и очень понятный, и близкий».
«Фильм ни о чём! Почему 100 дней после детства? Они разве уже 18-летия все достигли? Тоже мне трагедия. И у Загремухиной этих «педро» будет ещё с десяток. Она через 15 лет будет ржать над собой».
Обескураживает. Но вот помягче:
«Половое созревание началось, поэтому биологическое детство кончилось. Оттуда и название... + разочарования от первой любви, розовые очки постепенно исчезают».
Но что поделать — мы разные. И в жизни нам встречаются не только такие люди, как те, что оставили два первых комментария, но и как тот, что написал третий отзыв. И они могут быть замечательные, добрые и даже по-своему отзывчивые люди, но они не поймут вас, ваши чувства покажутся им глупыми, а вам будет трудно объяснить им ваше головокружительное счастье и слёзы, которые вызвала в вас эта киноистория.
И вот отклик на предыдущий комментарий: «Убивает цинизм».
Нет, друзья мои, не нужно, что цинизм убивал. Не нужно смертей и потерь. Фильм отвергает уныние, хотя вплотную приближает нас к печали. К светлой печали. К печали, полной «тобой, тобой одной». Или одним тобой — и человеком, и цветком, и чувством, и миром. А если Богом, то значит, сразу всем: и человеком (всеми людьми) и всеми цветами мира, и чувствами, и Божьим миром. Вот что делает с нами этот невероятный фильм — «Сто дней после детства», он примиряет нас с миром. Он готовит нас для единственной любви, он напоминает нам о том, ради чего мы живём.
О многом ещё можно и, наверное, важно написать. О замечательно играющих актёрах-детях, о глубоких характерах их персонажей, об умном, тонком вожатом Серёже (роль Сергея Шакурова), о достоверности как будто искусственного быта пионерского лагеря и странной манеры детей обращаться друг к другу по фамилии (для меня в этом перекличка с веком XIX; обращение по фамилии между равными было тогда естественно), о тайне «Маскарада», которую исследуют подростки, о гениальной музыке Исаака Шварца, о выдающейся творческой группе Сергея Соловьёва в целом и, конкретно, о прекраснейших операторе Леониде Калашникове и художнике Александре Борисове.
И вот ещё один короткий отзыв: «Я хочу жить с чувством, которое подарил мне этот фильм».
"Взгляни на лицо"
"От нечего делать"
"Егор Булычов и другие"
"Станционный смотритель"
"Сто дней после детства"