Пожилой водитель автобуса, который недавно привёз нас сюда, встретился в коридоре дворца культуры. Обычно они нас с детьми высаживают и уезжают дальше по своим делам.
– Вы не нас ищите? – я заволновалась.
Мало ли. Дети могут оставить в автобусе что-то … или подписать надо путевые документы.
– Нет, у меня жена тут – ..., – ответил он и улыбнулся, характерно приподняв уголок губ слева.
Его опущенные вниз уголки глаз смотрели так по-доброму. Такие взгляды всегда оставляют в душе нечто хорошее.
Эту яркую женщину я знаю. Имя я изменю, да простит меня читатель. Назовём её – Елена.
Она давно занимает тут довольно высокую должность и поёт в вокальном коллективе. Стройная, высокая, трудно оторвать взгляд от её женской красоты и такой, знаете ли, природной грации и молодости.
Но всё же ...у неё взрослая дочь – Карина, которая пошла по стопам мамы и тоже работает здесь – работник культуры. С ней мы знакомы.
– Нас привёз Ваш отец. Он маму искал, – на всякий случай сказала я при встрече с ней.
– Папуля? А да! Он перекус нам привёз. Знает же, что мы тут застряли надолго.
Тогда ещё я подумала, что муж много старше Елены.
Как-то не стыковался рядом с такой женщиной сутуловатый маленького роста и почтенного возраста мужчина. Скорее бы я посчитала его дедом Карины. Но мысль мелькнула и ушла.
А через неделю свела нас судьба в поездке с Кариной. Дорога была долгая и зашёл разговор о семейном.
– Папа у меня лучший на свете, – рассказывала она, – Самый родной, хоть и не родной, знаете ли.
Мне было интересно.
Карина вспоминала. Она подралась с одноклассницей классе во втором, когда та по секрету ей сказала, что её папа – ей и не папа вовсе.
Прибежала из школы вся в слезах прямо на станцию – тогда папа работал на рейсовых автобусах. Рыдая рассказала ему о случившемся. А он потрепал по голове и спросил:
– Ты любишь меня?
– Да, – утирая нос, ответила дочь.
– Значит родной, ведь и я тебя люблю тоже. Главное – мы с тобой это знаем, и совсем не важно, что говорят.
Потом Карина с гордостью хвасталась подруге, как ездит она рядом с отцом на переднем сиденье рейсового автобуса. И вообще, её папка – лучший в мире!
Режиссер сериала ухватился бы за этот сюжет. Такие истории любит наш сегодняшний кинематограф: она забеременела, он испугался...
В общем, вернулась из другого города, где училась, к маме с бабушкой Елена беременная. Села на шею – что называется.
Видимо, её матери – Татьяне было нелегко. Подрастал брат Елены, растила она их одна, а тут ещё дочь с ребёнком. Ситуация накалялась...
Дочь, на которую возлагались надежды, которая всегда была неординарно яркой и одарённой вдруг подвела – не оправдала.
– Неблагодарная! Мы для тебя жизней не жалели, а ты..
А позже Татьяна с матерью, бабушкой Елены, начали её жалеть. Но так, по-своему, не слишком вдаваясь в дебри психологии :
– Бедная брошенная …
– Как теперь жить будет?
– Сама виновата, кому нужна … – лилось из уст бабушки и матери ежевечерне.
Елена просила тему эту не поднимать, говорила, что ей это слушать надоело, но ... Эти разговоры очень любили в её семье. Мать и бабушка просто смаковали это: посидеть – поохать, пожалеть бедную Лену с такой вот неудавшейся судьбой.
А Елена пока полностью зависела от них. Больше надеятся ей было не на кого. Куда идти?
Она плакала по ночам, просила каждую копейку у матери, вновь и вновь выслушивая о том, какая она несчастная. Что тут скажешь: и сама она и ребёнок жили за их счёт.
Поведение матери оставляет след в жизни каждого. И в трудный жизненный момент, когда ты и сам не знаешь, как же жить дальше, когда больше некуда идти, вдруг вместе с поддержкой по необходимости, вместе с помощью материальной, ты получаешь такой моральный гнёт, что хочется убежать ...
Однажды вечером при очередном таком разговоре, когда бабушка рассуждала о непутёвости молодых и о несчастной теперь внучке, Елена не выдержала, побросала пожитки в сумку и ушла.
– Иди, иди. Всё равно вернёшься, – неслось в спину.
Карине было пять месяцев.
Идти и правда было некуда. Лена посидела на вокзале, потихоньку, прикрывшись курткой, подкармливая дочь грудью, а потом купила билет и вошла с ребёнком в рейсовый автобус.
Елена понимала: всё равно придётся возвращаться домой. Просто хотелось, чтоб почувствовали они, как тяжело ей слушать одно и то же их стенание каждый день. Хотелось отсутствовать как можно дольше. Припугнуть даже.
Но бабка права: идти ей бывало некуда, перед подругами было стыдно, а родни, которая бы помогла, тут не было. Да и сор из избы...
Вот пусть понервничают ... а она погуляет. Сколько можно уже её пилить, сколько можно вспоминать несостоявшиеся её отношения.
Ну, виновата, ну, случилось. Но невозможно же слушать одно и то же изматывающее нервы каждый вечер! Елена была молода, достаточно амбициозна и оказалась совсем в унизительной для себя ситуации.
Водитель уже приметил девушку с ребёнком, которая катается по его маршруту часа полтора.
– Тебе куда, – спросил он, когда в автобусе никого не осталось.
– Я выйду на Октябрьском.
– А я туда уже не поеду, последний был круг.
Он достал термос и печенье.
– Пей, тебе нужно.
Наверное, в том самом сериале, режиссер обязательно бы сделал так, чтоб добрый водитель привёз бедную девушку домой, а там – любовь и благодать.
Но водитель, выслушав историю Елены, которая тогда так устала, что доверилась совсем незнакомому мужчине, повез её домой.
Он уже тогда был не юноша и понимал, что, хоть и злится мать теперь на девушку, но, вероятно, всё равно переживает: дочь с ребёнком ушли неизвестно куда. Он довёз их до дома. Взял девочку из рук Лены и долго на неё смотрел, поправляя шапочку.
В те годы ещё не было связи сотовой, но была, вероятно, другая связь. Это сейчас, когда соскучился, рука тянется к телефону, а тогда …
А тогда водителя Николая просто тянуло к этой девушке. Но скромничал. Она намного моложе, она интересная такая, а он простой скромный водила…
Он вернулся из Афгана, отдав службе там несколько лет. Жил с пожилой матерью очень скромно. Своей семьи не получилось. Ещё юным попал служить в Афган – какая уж семья? И потом не сложилось.
Судьба подарила шанс второй: через некоторое время опять на своём рейсе Николай увидел её, и решил уже твёрдо – будь что будет, но надо познакомиться. Посадил рядом с собой.
Оказалось, девушка с ребёнком лежит в больнице – дочка заболела. Туда она и направлялась, съездив домой по делам.
С тех пор Николай навещал их ежедневно.
– Ваш отец? – спрашивали Елену, а она уже смотрела на него влюблёнными глазами.
Так он нежно брал Карину на руки! Так на неё смотрел, что Лена сразу поняла - именно он и станет дочке настоящим отцом.
После выписки Николай предложил переехать к нему.
В его с матерью частном доме не было удобств, к которым привыкла Лена, топилась печка, но …
Здесь никто не припоминал ей прошлого, не жалел ежедневно, не укорял, не говорил, что жизнь её не удалась.
Возможно, мама и бабушка делали это из добрых побуждений, но не заметили, где палку перегнули, не заметили, где переступили черту.
А ещё здесь, в этом доме, был тот, кто окружил заботой любовью и теплом – был Николай. А трудности только сближали.
– Вы ж маму мою знаете! У неё требования ко мне - ого-го. А папа … папа меня всегда очень просто любил, защищал и старался порадовать. Он удочерил меня почти сразу, как они поженились. Лучше его и нет никого. Его и его мамы, бабушки моей. Помню её очень хорошо.
Карина ещё долго рассказывала о родителях. И в каждом слове тепло, в каждом слове ощущалось, как любит свою семью девушка.
– А отношения с бабушкой Таней какие? И у мамы..., – вспомнила я мать Елены.
– Усреднённые. Мама хоть и говорит, что всё простила, но, мне кажется, она уже не может простить. Вот всё вроде они тогда с бабкой сделали: маму ведь никто не гнал, а вот жить с ними было невозможно. Они сломали эту связь дочерне-материнскую, и восстановить её крайне трудно. То, что разрушалось годами, невозможно восстановить за пять минут. Вот обида и живёт. Натянутые у них отношения с бабой Таней.
Карина посмотрела за окно автобуса и добавила:
– У них разница с папой – 18 лет. Представляете? И только с папой мама –настоящая: спокойная и простая. Как-то умеет он на неё влиять. Ведь она тоже немного властная. Генетика у них такая.
– А ты? – спросила я.
Видимо доверительность разговора и молодость собеседницы перевели меня с ней на "ты".
– А я другая. Я – в отца, – Карина посмотрела на меня теми самыми глазами отца и улыбнулась, характерно приподняв уголок губ слева, – Я в своего любимого родного папу Колю.
***
Друзья, это история такая простая и такая распространенно-жизненная.
Умение быть родным никак не зависит от родственных связей. Вот так ...
Если пришлась она по душе – нажмите лайк, пожалуйста.
Пишите, возможно были в жизни подобные ситуации и у вас ... Буду рада прочесть.
Жду подписчиков и новых читателей на канале Рассеянный хореограф.
И вот и ещё рассказы: