Когда этот дом заселят было неизвестно, как ни старалась мама что нибудь узнать об этом, у нее не получалось. Именно поэтому мне каждую ночь приносили свежую еду, которой хватало на сутки. Я скидывала вниз длинную бельевую верёвку, мои подельники привязывали к этой веревке сетку, а я тащила это все на второй этаж хлеб, молоко, пельмени, борщ в кастрюле, тушеную картошку! Вспоминаю все это, и не знаю, что делать, смеяться или плакать!
Ведь это же все надо было сделать быстро и незаметно, и у нас получалось! А еще меня радовало то, что не я добывала эти продукты, что я ничего не готовила, и что не я тащила кастрюльки с едой ночью по назначению.... Я даже наверное ничего не имела против того, чтобы все это протянулось подольше, чтобы капитально отдохнуть от быта. Но никто не знал сколько это будет длится.
А пока все было так, как было. Я проживала одна, с детьми в большом незаселенном доме, спала на полу в стенном шкафу, старалась не производить лишних и громких звуков, чтобы не быть рассекреченной раньше времени, и мне это нравилось. Этот незаселенный дом тоже жил своей жизнью, гудел трубами, дребезжал стеклами, пугал меня эхом в пустых помещениях, голосами за окнами, и гулом ветра в водосточных трубах.
Но , одновременно он еще защищал меня от ветра и холода, давал мне необходимый минимальный комфорт, но почему то совсем не спешил принять жильцов. Я каждый день с утра первым делом подходила к окну, и пыталась увидеть что-то прогрессивное, какую то динамику, жильцов с ключами, каких нибудь людей, но никого не было. Мне казалось, что даже сторожа здесь нет.
По ночам, когда дети спали, я сидела на окне, но почему то никогда его не видела, этого самого сторожа. Где он был? Ведь в ту ночь, когда мы попали в квартиру, тоже никто этого не заметил.Это было загадочно, ведь в дом очень легко было проникнуть. В кухнях стояли плиты, вся сантехника тоже была установлена. По советским временам, это большое богатство, и это, как мне казалось, никто не охранял.
Потом я узнала, что это так и было, сторожа принимали смены друг у друга, какое то время, конечно, находились на рабочем месте, а потом шли домой, думая, что эта самая стройка никому на фик не нужна. Так тогда работали охранники. Самым главным косяком их работы было конечно моё заселение, ну и что то стырили по мелочи, но в те годы, это принималось, как издержки производства.
Я привыкла к жизни затворницы, я ничем совсем не занималась, не было тут заделий, совсем. Поэтому я читала, играла с детьми, придумывала им сказки, и размышляла о своей жизни, но как всегда не в ту сторону, и мечтала, мечтала, мечтала, о спокойной, счастливой жизни, об уютном доме, о добром Витьке. Ведь я свято верила в то, что он станет таким, когда у нас будет квартира.