Гвардия – это не только виртуальный престиж (внутреннее распирание от осознания значимости), сколько вполне ощутимые преимущества. Но, помимо денежного оклада, гвардия имела еще один, солидный козырь – в отличие от обычного армейского полка, как правило, полки гвардии почти всегда располагались в одном месте. Передвижения их были ограничены лишь крайней необходимостью в военное время.
Например, Тульский егерский (будущий 72-й пехотный) полк только за одно пятилетие, прошедшее с окончания Восточной войны, сменил почти с десяток квартир (Александрополь, Сурам, Гори, Галашинский лагерь, Усмань, Венев и Тамбов). А вот Лейб-гвардии Преображенский и Семеновский полки всё это время квартировали в Петербурге.
Ежеминутная готовность выступить в поход с едва насиженного места и почти всегдашняя бродячая жизнь порождала и незамысловатый армейский быт, а вот гвардейский солдат пользовался неоспоримым удобством – налёжанный тыл позволял нижнему чину обзаводиться многочисленным скарбом.
И не только…
****
«Кто девушку ужинает, тот её и танцует» - кто из мужчин не знает этого простого правила? Ну, а раз есть деньги на содержание, значит, и имеется содержанка.
Конечно, далеко не у каждого солдата имелась жена законная. Тут и хлопот много: получить официальное разрешение от начальства, венчаться, обзавестись детьми. Короче, одна возня и сплошное беспокойство.
Другое дело – «жена походная». Думаю, такой термин слышали многие – особенно применительно ко Второй мировой войне. Однако появились такие жены еще в Средние века.
Маркитантки (нем. Marketender, от итал. mercatante — торговец, продавец). Эти женщины сочетали в одном лице обязанности торговца, стряпухи, прачки, швеи, сестры милосердия и проститутки. В общем, обслуживали, как могли. Таких называли «солдатскими девками». Тысячи маркитанток сопровождали средневековые армии в походах. Об этих событиях в период Тридцатилетней войны подробно написал немецкий драматург Бертольд Брехт в своей пьесе «Мамаша Кураж и ее дети».
В отличие от Европы, где маркитантством занимались преимущественно женщины, которые верхом или в повозках следовали за своими отрядами, в России, например, запрещалось на войне иметь женщин при армиях. Тем не менее, торговое ремесло маркитантов исполнялось вольнопродавцами, которые должны были иметь на то законные виды и состоять в ведении военного полицеймейстера, гевальдигеров и вагенмейстеров. Особенно нахваливали военных маркитантов из тульского города Белёва.
Но от дел сугубо торговых вернёмся к женщинам, неофициальным «походным женам». О том, что они в гвардии были и притом в немалом количестве свидетельствуют современники.
Так, автором интересных «Записок старого преображенца» был светлейший князь Николай Константинович Имеретинский (1830 – 1894), определенный в Лейб-гвардии Преображенский полк в 18-летнем возрасте из камер-пажей и прослуживший в нём 14 лет. Военную службу князь окончил в звании генерал-лейтенанта.
Имеретинский отмечал особенные преимущества гвардейского солдата и наличие у него определенного имущества, которое при всяком удобном случае забиралось с собой, в поход:
«… Гвардейский солдат – не то что армейский, имеющий мало вещей, но зато на всякую минуту готовый к выступлению, так как он, и в мирное время, привык к кочевой жизни и к беспрестанным переменам стоянки.
У гвардейского солдата, напротив, есть постоянная оседлость, поэтому и лишние вещички, с которым он очень не любит расставаться. Поход вынуждает, волей-неволей, оставить дома всё наиболее громоздкое. Но всё, что он считает возможным забрать, гвардеец тащит с собой и старается всунуть в артельную повозку, зная, что обывательские подводы, отпускаемые в походе под больных, тяжести и пр., дадут ему возможность побарствовать.
Фельдфебеля же, правящие унтер-офицеры и прочие аристократы запасаются даже самоварами, перинами, словом, выступают вовсе не налегке. Вот почему за гвардией всегда тянулись длиннейшие вереницы подвод, и, конечно, во время похода, особенно летом, подводная повинность тяжело налегала на крестьянина, тем более, что контрмарки (представителя платы за подводы) давали повод к большим злоупотреблениям…»
К чему, спросите, Вы, всё это барахло?
А к тому, что барахло, как водится, приходит вместе с женщиной.
«… За несколько дней до выступления двор гвардейских казарм представлял огромный муравейник: доски, сундуки, образа, перины и тому подобный скарб тащился в склад остающихся вещей; мешки, тюки, кулёчки, ящички, сваливались и с утонченным искусством упаковывались в артельные повозки. Круче всех приходилось женатым; про них же недаром сказал поэт-партизан:
Нет, братцы, нет, полусолдат
Тот, у кого есть печь с лежанкой,
Жена, полдюжины ребят,
Да щи, да чарка с запеканкой .
Этих-то полусолдат много было в гвардии; где имелась полная возможность нажить и кормит баб. Большинство их, так называемые женки, то есть любовницы, превышали на две трети число законных жен. Как те, так и другие, без дальнейшего раздумья и хлопот, отправляются с мужьями в дорогу или, по крайней мере, идут провожать полк на более или менее далекое расстояние…».
Как видно, сколь не усложняй житьё-бытьё, а выход всё равно найдётся.
В общем, вряд ли кто будет оспаривать, что мужчине нужна женщина и наоборот. Не монахи же! Пресечь «естественное общение» могла лишь только колючая проволока и высокий забор, огораживающий территорию военного городка (которые, к слову, появились лишь в советское время). Хотя и это не было помехой.
Отсюда и большое число незаконнорожденных в царское время – особенно в тех местах, где имелись солдатские стоянки.