Начало здесь
Ирина увидела совсем близко его безумные глаза. «Боже, сколько в них злорадства…, - мелькнула мысль.
Он ведь понимает, что сейчас убьет ее и радуется этому…
В этот момент она поняла разницу между тем, вменяем человек или нет.
Стас был полностью вменяем. Он прекрасно понимал, что делает. Он отдавал себе в этом отчет.
Она видела это по его глазам.
Но он был сумасшедшим. Нормальный человек не мог делать то, что делает он.
— Что ты здесь делаешь? — прошептала Ирина.
— Жду тебя, — услышала она и вся скорчилась от боли в животе.
Его лицо оказалось где-то вверху. Он встал и принялся пинать ее ногами.
— Но ведь тебя арестовали…
Стас рассмеялся.
— Я могу все. Сейчас я тебя убью, а эксперт напишет, что ты умерла от пневмонии. Хочешь, проверим? Забыла, кто мой брат?
Ирина вспомнила, что его брат был районным прокурором. Она даже не была с ним знакома. Даже не подозревала, что он может обладать такой властью…
— На что ты надеялась? У нас менты и просто так мужиков отпускают. Даже после убийства. А уж меня-то сам бог велел, — и он снова рассмеялся.
Ирина вдруг ощутила невероятную злость.
— Не стыдно, что доставляешь своему брату столько проблем? Не стыдно, что при таком брате ты работаешь всего лишь водителем? Что, в силовые структуры не взяли, потому что ты псих, и тебя все время нужно выгораживать? Далеко же ты оторвался от своих корней!
Она понимала, что эти слова станут последними в ее жизни, но не могла заставить себя молчать.
Эти слова стали ее местью. Единственным, что она могла сейчас сделать, единственным, что могло ранить его.
Ответом послужил очередной удар ногой в живот. Ирина скорчилась от боли.
Но вдруг его глаза, исполненные бешеной злобы, куда-то исчезли. Лицо Стаса будто опрокинулось куда-то в пустоту.
А вместо него возникло лицо совсем другого человека.
Светлые волосы, жаркий взгляд, лето струится в улыбке… Голубые глаза встревоженно смотрели на нее. Она не могла ничего чувствовать, почему-то она почти не слышала звуков. Но этот человек словно заставил ее ощутить реальность.
— Не бойся, все будет хорошо, — сказал он.
Ирина почти не расслышала его слов, она прочитала это по губам. Но ей стало ясно, что теперь и в самом деле все будет хорошо…
Богданов Артем Александрович работал участковым полицейским уже около пятнадцати лет. Он был универсальным солдатом. Он и пьяных на участке штрафовал, и преступления раскрывал, и по «уголовке» допрашивал. Принцип взаимозаменяемости в полиции тоже имел место быть. Даже за криминалиста работал, хотя такая въедливость была не в его характере… Артем пришел в полицию, отслужив в армии. На том же участке работал его дядя, который уже собирался на пенсию и всячески отговаривал Артема от работы в полиции. Говорил обо всем: и о «палочной» системе, и о ненормированном рабочем дне, и о совещаниях утром перед выходом на участок и вечером, перед разоружением. И о том, что заснуть и проснуться в своей постели получается максимум раз в месяц: только пришел домой, а тут и вызов по тревоге.
Но Артема было невозможно свернуть с выбранного пути. Он и сам не мог объяснить, чем его так привлекла эта работа. Он и сам понимал, что романтика – только в кино. Но что-то заставляло его спорить с дядей. Что-то заставило его пойти в отдел кадров и еще два с половиной месяца ждать приема на работу…
А потом он как-то втянулся. Общие показатели были у него примерно такие же, как у всех. Район был довольно спокойный, участок был вполне благополучным. Руководство было этим, впрочем, недовольно; если на твоем участке нет «труднодокументируемых» правонарушений, то это не значит, что на участке все хорошо. Это значит, что участковый не работает.
Однако Артем, что не характерно для полицейских, на поводу у начальства не шел. Иногда приходилось ему быть на совещаниях в центре внимания, но его это не волновало. Что ни говори, а нервы у него были – кремень, и давление начальства он выдерживал так, что это удивляло весь его отдел. В принципе эта работа его устраивала. Хотя иногда он и чувствовал себя связанным по рукам и ногам определенными правилами, но чаще всего ему удавалось их обходить так, чтобы не вступать в сделку со своей совестью.
Не то чтобы эта профессия была его призванием. Но он с ней справлялся. Она его устраивала. Хотя иногда, в самые сложные дни, он задавался вопросом, а что он здесь делает.
Но в тот день, когда он увидел эту женщину с ярко-голубыми глазами, ему вдруг все стало ясно.
Не часто, но районная прокуратура иногда давала о себе знать. Иногда Богданов попадал в поле зрения районного прокурора. Но значимо их интересы никогда не пересекались. До того момента, пока он не задержал пьяного дебошира, оказавшегося братом районного прокурора.
Сверху было недвусмысленно озвучено, что арестованного надо отпустить, тем более, что его жертва осталась жива и не такие уж значимые повреждения получила. Несколько шрамов на лице, ничего страшного. Работа пластического хирурга уже оплачена родней дебошира, претензий не будет.
На самом деле ничего особенного в этой ситуации от Артема не требовалось. Скорее наоборот, он должен был поступить так, как и предполагалось в этой ситуации.
Жертва осталась жива. Это уже плюс. Артем ни раз и ни два становился свидетелем того, как женщина, подвергшаяся побоям, подавала заявление, а потом забирала его. Максимум, что Артем мог сделать в таких ситуациях – промариновать дебошира в участке часа три на лавочке возле стенки, слегка надавить на него, пригрозить… Он и сам не знал, насколько хватит такого психологического воздействия.
В самом крайнем случае он выманивал преступника в подъезд, провоцировал на ругань и хулиганство. Тогда это уже была другая статья. Но даже эта его тактика не срабатывала, если жертва забирала заявление и со слезами на глазах умоляла отпустить супруга.
Но не в этом случае. Он как-то сразу понял, что эта женщина – не типичная жертва и ни за что бы не забрала заявление, если бы была в состоянии его написать…
Он наблюдал за тем, как женщину погрузили на носилки и увезли. Детей забрали родители этой женщины.
А у него перед глазами все еще стояло ее бледное обескровленное лицо.
Он помнил тонкую руку, болтавшуюся у края носилок. Он видел синяк на ее залитом кровью лице и думал: какая же она красивая…
Поймать преступника не составило труда. Но вот потом возник конфликт с прокуратурой.
