-Баб, а почему ты нашего папку не любишь? А? - спрашивала Сонька бабу Фёклу.
- А чего он рупь золотой, шоб его любить-то, нехристя? Вы его любитЯ! Вы детки его!
Бабка и отец Соньки и Саньки, мягко говоря, друг друга недолюбливали и часто спорили по разным поводам. Особенно часты были стычки их по вопросу веры в Бога.
Бабка в своей комнате, которую они с Сонькой занимали вдвоём, повесила икону и молилась перед ней. Отцу это не нравилось, и он частенько начинал бабкино перевоспитание:
-Бога нет! Чего молиться тому, кого нет?
- Откель, ты знаешь, зятёк? Кто ж тебе об этом сказал-то?
- Книги говорят об этом научные, и учёные доказали!
- Так, книги писали такие же нехристи, как ты. И учёные – то все партейные! Им чего прикажуть, то и говорить будут! – отвечала баба Фёкла и, поджав губы, отходила в сторону.
Молиться она не переставала. А от поучений зятя уходила очень умело, находя неотложные дела, как только тот начинал подобные разговоры.
Сонька и мать пытала:
- Мам, почему баба нашего папку не любит? Почему они ругаются всё время?
Мама ответила так, что Сонька мало что поняла:
- Они разные просто. Отец твой коммунист, в Бога верить ему не положено, а мама верующая – её уже не переубедишь. Молилась и молиться будет! А он всё её воспитать пытается. Не могут они понять друг друга и спорят поэтому! Да, и замуж я вышла за него, против воли мамы. Не послушала её!
Особенно трудно приходилось отцу в пост. Он из школы ходил домой на обед. Бабка перед ним ставила пустые щи:
- Почему без мяса? Оно ж есть ещё?
Бабка ждала этого вопроса, она ехидненько улыбаясь, выдавала:
- Так пост нонеча! Грех, зятёк, мясо есть! Хлебай щички!
И отец хлебал… Хмурился и хлебал! Что ж ему еще делать-то было! Не драться ж с тёщей!
Вечером была картошечка на постном маслице с капусткой вприкуску. Бабка, подавая зятю еду приговаривала:
- Не всё коту масленица, настал и Великий пост! Кушай капустку хрустку, силы будет густу!
Отец кушал, хрустел капустой, хлебал пустые щи… и ждал окончания этого проклятого поста, украдкой от тёщи жевал сало, урывая его из кладовки тайком от строгой бабки. Сонька точно знал, что он пост нарушал, потому как отец и её салом угощал, просил только:
-Бабушке не говори только!
И Сонька не говорила – сало было вкусным.
Однажды Сонька, вбежав в комнату бабки, увидела, как бабка успокаивает плачущую мать:
- А ты чегой хотела? Он твой муж-хозяин. Тебе теперича терпеть надо и уважать его. Сама той доли хотела. Дети у тебя – любит он их. Ты ж говорила, что любишь, что ж теперь поругались – любовь прошла! У путной жены, и муж путный! И не жалуйся мне! Не видала ишшо жизни худой!
Мать, увидев Соньку, встала и ушла.
- Баб, а чего мама плачет?
- А не слухает мать-то! Потом жалиться! Иди играй! Рано тебе еще знать об этом! Вот взамуж пойдешь, узнаешь, как мужем жена хороша!
Вечером Сонька пристала к бабке:
- Расскажи, как ты раньше жила! Ты на войне воевала? А где твой муж?
Бабка к удивлению Соньки не стала отказываться и завела рассказ:
- Кака мне война! Я ж только баба глупа. Когда война с хрицем началась, мне было у тую пору ужо 36 годков было, детки погодки росли, как вы с Санькой, токо старше уже – Марее -12, Михаилу - 11 годков. Мужа моего, Николая, на войну забрали. Убило его тама в 42-м. Осталась я вдовицей с двумя детками. Трудно было одной. Робили в лесу зимой. Лес пилили – мужики-то на хронте усе! Простыла я тогда там, с тех пор ноги и болять. Батожок* - мне помощник! Детки дома хозяйничали. Голодно было нам! Мужика нету – изба горить! А тута пришел сосед с хронту, руку ему тама оторвало, и он домой и возвернулся. У него дети, двое, а жена через годок и померла в родах вместе с младенчиком. Один мужик остался с двумя дитями. А мужик-то без жаны, что гусак без воды. Помыкался годик, а потом ко мне посватался. Стали вместе жить – полегче стало. Он хотя и без руки, но здоровый был, ловкий. Бочки мастерил деревянные, печки клал, крыши на домах крыл. Тем и жили! А потом и деток своих народили – Виктора и Нину, вашу матерь, младшенькую! Я тройных детей вырастила! Теперь у вас живу, как Ивана схоронила. Помер он восемь лет как - рана открылась в груди. У него два ранения было…
Рассказ бабки прервал Санька, ворвавшийся в комнату, как вихрь.
-Баба, баба, там папка руку отрубил! Кровищи –то!
Бабка вскочила и бросилась в сени. Отец стоял в сенях, держа руку перед собой, с кисти лилась кровь:
- Дрова колол. Колун соскочил и по руке…
Мать металась по сеням, бледная, не зная, как помочь и за что хвататься. Сонька и Санька с испугом смотрели на отца. Бабка шикнула на мать:
-Уймись! Дитёв напужаешь! Неси бинты или хоть простынь чистую!
Сама подошла к отцу, взяла его за руку, осмотрела рану и сказала:
- Жив будешь! Не помрёшь! Не блажи, только мясо и снял, кость, Богу слава, цела!
Она спокойно взяла у матери принесённый бинт, позвала отца за собой. В кухне, усадив зятя на табуретку, перевязала рану и сказала:
- Заживёт! Лучше старой будет!
Отец улыбнулся и с благодарностью поглядел на тёщу.
А на следующий день Санька уворачивался от батожка бабы Фёклы во дворе, после того как без разрешения стащил и съел припасённую ею к Масленице баночку сгущёнки. Он бегал от бабки по двору и орал:
- Баба Свёкла, не догонишь! Не поймаешь, баба Свёкла!
И тут на пути Санькином отец:
- Ну-ка, стой, негодник! Стой! Я тебе покажу бабу Свёклу!
Он схватил сына за шиворот здоровой рукой и отвесил ему увесистый подзатыльник:
- Слушайся бабушку, негодник, слушайся!
Санька заревел, а бабка улыбнулась торжествующе. И не стала даже охаживать больше его своим боевым батожком – внучкУ и так досталось на пряники!
1) Батожок* - самодельная палка для помощи при ходьбе старому человеку с больными ногами.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Рассказы из подборки "Неслухи" про Соньку и Саньку читайте, переходя по ссылке:
Фотографии использованы только в иллюстративных целях.