В целом, соседи Риты и Германа были спокойными и нескандальными. За стенкой жила тихая и незаметная Кира Мартыновна. Это была одинокая старушка, проработавшая всю жизнь в театре бухгалтером.
Начало цикла рассказов:
Предыдущая часть:
По её словам, она бы с удовольствием продолжила работать и сейчас, но несколько лет назад стала замечать за собой провалы в памяти и ей стало трудно сосредотачиваться. А посему сама попросилась отпустить её на пенсию.
Кира Мартыновна обычно тихонько варила на общей кухне в маленьком ковшике жидкие кашки и в небольшой кастрюльке постные супчики. А потом уходила в свою комнату, где в свободное время под мурлыкающее радио вязала носки и варежки, которые потом продавала на рынке.
Пока старушка готовила, с удовольствием рассказывала соседкам о своей молодости, причем с такими подробностями, что однажды Рита не удержалась и воскликнула:
- Кира Мартыновна! Ну какие же у вас провалы в памяти, когда вы вон сколько всего помните?!
- Э, миленькая, - негромко засмеялась соседка, - Это я помню, что тридцать лет назад было или сорок, а вот что вчера – убей, не вспомню!
Все дружно рассмеялись. Кухня, кстати, была довольно просторная. На ней свободно умещались восемь кухонных столов, две раковины-мойки и четыре двухконфорочных плиты.
Сверху были натянуты веревки, но там, в основном, бельё не сушили, если только какую-нибудь мелочёвку, да вешали иногда простыни, как занавески, чтобы при желании отгородиться. Хотя этим мало кто пользовался. Бельё предпочитали сушить на улице во отгороженном крепким забором дворе. Особенно зимой, на морозце, когда оно бесподобно пахло свежестью.
Там же во дворе стоял огромный сарай, разделённый внутри на комнатки-клетушки, где хранился разный скарб: ненужные вещи, детские коляски, санки, велосипеды и лыжи. В каждом отсеке с потолка свисал крюк, на который зимой подвешивали наволочки с налепленными пельменями.
Эту сибирскую традицию особенно принимали и чествовали супруги Земцовы, живущие по соседству с Кирой Мартыновной. Они были актёрами на пенсии, но иногда ещё выходили на сцену в спектаклях.
Пётр Михайлович был седовласым здоровяком с окладистой бородой, усами и большим круглым носом-картошкой. Ему можно было играть Деда Мороза практически без грима, разве что мазнуть чуть-чуть красным по носу и щекам. Эта роль была его коронной и традиционной до недавнего времени, пока не стали подводить ноги и играть Деда Мороза поручили более молодому артисту.
Супруга его Анна Севастьяновна была невысокого росточка. Складная и ладная, при этом у неё идеально получалось играть старушек в маразме. Хотя в жизни не было ни трясущейся головы с руками и ходила она довольно ровно и прямо.
Земцов любил хорошо поесть и выпить рюмочку водки за обедом и ужином. Причем он делал это на кухне, и трапеза выглядела весьма аппетитно и колоритно. Маленькая Анна Севастьяновна у плиты была практически прописана, как прикреплённый к камбузу матрос. Она постоянно наваривала кастрюли борщей, холодцов и нажаривала горы котлет.
Осенью по первым морозцам супруги устраивали «пельменные дни». Муж накручивал на мясорубке целый таз фарша, жена месила тесто, а потом вместе дружно лепили аккуратные маленькие чепчики и в замороженном виде набивали ими наволочки, чтобы потом всю зиму есть ароматные пельмешки.
В пельменном марафоне также принимала участие Валентина Синельникова, правда запасалась не в таких масштабах, как Земцовы, но свой холщовый мешочек в сарае висел на крюке и у неё. Рита с Германом пока на такой подвиг кулинарных запасов не решались, но подумывали, а соседка Вали через стенку Маша Свечникова категорически отказывалась.
- Куда нам такое? – горестно говорила старая дева, - Мне – лишнее, и так попа в дверной проём скоро не пройдет, а мама всю жизнь питается, как птичка.
Мария Антоновна в театре заведовала литературной частью. Она была дочерью актёра Свечникова, который был хорошим другом Петра Михайловича, но, к сожалению, рано ушёл из жизни. Маша выросла на глазах у бездетного Земцова, он частенько называл её дочкой и щедро угощал зимой своими пельменями.
Маша жила со своей старенькой мамой. Галина Альбертовна в прошлом была балериной и даже в свое 70 с чем-то лет выглядела хрупкой Дюймовочкой. Она редко выходила из своей комнаты и почти совсем не появлялась на кухне. Тут изредка кашеварила дочь.
Свечникова-старшая приспособила в своей комнате у окна круглую палку, как балетный станок, и каждый день продолжала заниматься, чем страшно гордилась, пока дочь лежала на диване с книгой в руках.
- Я хоть сейчас могу станцавать «Жизель», - хвасталась она соседям, произнося именно «станцавать» на старинный манер, - Только уже никогда не дадут это сделать.
По-соседству с балериной и книгочейкой жила актриса-травести Галя Задорожнева. Она была не замужем и уже, скорее всего, махнула рукой на устройство своей личной жизни. 40-летняя травести вела замкнутый образ жизни, почти ни с кем из соседей не общалась и оживала лишь когда к ней в гости на несколько дней раз в год приезжала мама.
Родители Галины жили где-то под Красноярском, в деревне. Они очень гордились тем, что единственная дочь выбилась «в артиски». Мать приезжала с огромными чемоданами, корзинами и тюками. После её отъезда в сарае Задорожневой тоже появлялся мешочек с замороженными пельмешками, поэтому самой их лепить не было нужды.
Зато актриса щедро делилась с соседями привезённым мёдом, кедровыми орешками, сушеными грибами и ягодами, вареньем, вяленой рыбой и прочей снедью, что дарила матушка-тайга. Отец Гали был охотником и дочь очень гордилась его подарком - беличьим полушубком.
Единственным будоражащим фактором обитателей дружного актёрского общежития был Толя-Прожектор, дверь в комнату которого была напротив малообщительной травести. Но товарищ Кисличкин это с лихвой компенсировал за двоих.
…
Продолжение:
Дорогие читатели! Комментируйте, не стесняйтесь! Мне важны ваши отклики, даже если они отрицательные. Я стараюсь учитывать критику. Вы помогаете мне исправлять неточности. Спасибо!
Буду благодарна, если вы станете делиться ссылками на мой канал в соц. сетях.
Для любителей почитать – цикл рассказов «Кулёк»:
Цикл рассказов «Записки театрального ребенка»:
Цикл рассказов «Обезьянообразные»: