Лида больше никогда в своей жизни не хотела видеть Михаила. Еле вырвавшись из дому, она что есть силы давила на газ его старенького белого «Фиата», в надежде, как можно скорее добраться до города, до ближайшего полицейского участка.
В селе, где она прожила со своим мужем-деспотом почти одиннадцать лет, не было даже участкового. И бедной женщине совершенно не к кому было обратиться за помощью. Да и свободно выходить из дому она не могла, только в сопровождении мужа, контролировавшего каждый её шаг.
Уходя по делам, Михаил приковывал свою жену цепью в подвале к ржавому стальному кольцу, вмонтированному в стену, строго-настрого запрещая ей кричать и звать на помощь. И женщина повиновалась из опасения, что её крики может услышать сам Михаил, который иногда специально делал вид будто уходил, а сам оставался на некоторое время в доме, прислушиваясь к каждому шороху.
Лида понимала это по характерному скрипу деревянного пола над головой. Как бы тихонечко муж не старался ходить по нему, пол всё равно поскрипывал, и ничего невозможно было с этим поделать.
К тому же звать на помощь ещё было бесполезно потому, что дом находился на самой окраине села, и два ближайших домовладения были уже много лет как заброшены своими хозяевами.
Сразу за усадьбой Михаила заканчивалась вырубка, и оставшийся лесок лишь едва прикрывал собой вид на болота. Кваканье лягушек было хорошо слышно, если выйти на крыльцо. Из-за этого создавалось такое впечатление, что ты проживаешь, чуть ли не на этом самом болоте, а не в умирающем посёлке, в настоящее время насчитывающем всего-то дюжину семей, в основном стариков, многие из которых были уже одной ногой на том свете.
Пару недель назад в гости нежданно нагрянул Остапыч. Приковылял на костыле и стал им стучать по калитке, пока не вышел хозяин.
- Эй, Остапыч, каким тебя ветром занесло сюда? – недружелюбно осведомился Михаил, внимательно оглядывая окрестности.
Сняв с головы кепку, беззубый 88-летний старикан вежливо поклонился и с чувством собственного достоинства сказал:
- Вот пришёл к матери твоей. Зови Софью, буду свататься. А что, мамка у тебя вдовица и я вдовец. И что же нам вдовствующим счастья не видать, что ли?
- Так это, померла ж она, – удивлённо вскинул брови Михаил.
- Когда это она успела? – дед удручённо почесал затылок. – И что, вот так ты её схоронил и никого на поминки не позвал?!
- Так звал же. Всем селом мать мою поминали.
- Когда? Не помню чагой-то.
- Дык, не мудрено. Уже лет десять, кабы не больше прошло.
Лицо Остапыча напряглось. Он даже что-то начал сам себе нашептывать, чуть шевеля обветренными губами. А костыль свой так и вовсе уронил на землю. Подошедший Михаил поднял его и подал старику.
- Вот это я опростоволосился! Вот это я дал маху! - принялся причитать полувыживший из ума дед.
- Да ничего, с кем не бывает. Найдёте ещё себе невесту, не переживайте так.
- Это да, это ты правильно говоришь. Ну, а сам-то, сам, а?!
- Что сам? – снова ничего не понял Михаил.
- Сам, говорю, когда уже женишься? Чего ходишь бобылём, вон Нинка Муравьиха одна одинёшенька. А ты не смотри, что она на двадцать лет тебя старше, бери её. Знаешь, оно, когда баба постарше так и толку-то в доме и по хозяйству побольше.
- Опять вы что-то напутали, Остапыч. Женат же я.
- Как?! Когда успел?! – всплеснул руками старик.
- Так ровно через год после кончины матушки так свадьбу ж и сыграли. Вы, как сейчас помню, на баяне на своём играли, мы с Лидой танцевали и гости некоторые тоже.
- Что, неужели так было? – дед так и вовсе окончательно расстроился. – Миша, Мишенька, вот тебе крест, я ж вообще ничего этого не помню уже.
- Да будет вам плакать-то ещё. С кем не бывает. Я вон тоже на память свою жалуюсь. Вы меня о чём-нибудь спросите, так не отвечу я.
- Ой, беда, беда. Ну, а Лидка-то твоя, она где?
- В доме убирается, а я ей ещё целую гору барахла насыпал, пусть гладит. Так что некогда ей, Остапыч. Вы если чего передайте на словах, я ей скажу, что от вас.
- Скажи ей, чтобы за тебя обоими руками держалась. Ты мужик, что надо. Вот так ей и передай, мои, мол, Остапыча слова…
И Михаил, вернувшись в дом, передал ударом своего кулачища Лиде под рёбра:
- Даже старый хрыч говорит, за меня держись, а ты всё по сторонам смотришь, всё себе хахалей ищешь.
И это был самый обычный день из супружеской жизни Лидии, не хуже, а даже может быть ещё и получше многих других.
Вытирая скатывающиеся по щекам слёзы, женщина продолжала свой побег из ада по безлюдному утреннему шоссе на стареньком автомобиле.
Спасибо за внимание! Благодарю за лайки и подписку на канал!
А это ссылка на путеводитель по каналу. Она актуальна для произведений в нескольких частях-