Ну, ходу...
Уяснив, что основная опасность здесь кроется в пыли, с которой радиация попадает в организм, а главным пылесборником являются причёски, мы все без сожаления расстаёмся с нашими вихрами. Все, но только не Славян. Он непреклонен. - Чтоб я сам дал себя обрить?! Да ни в жизнь! И правда, волосы у него шикарные, тут не поспоришь. Золотистые, слегка вьющиеся локоны просто притягивают взгляд. При любом удобном случае Славка взбивает щеголеватый кок и по долгу любуется на своё отражение в маленьком круглом зеркальце. Завершается ритуал сакраментальным: - Ну, настоящий "Шведский мальчик"! Со временем Сверчок научился ловить момент, и вместе со Славяном, в той же тональности, но с еще большим чувством и надрывом подпевает: - Ну, настоящий"Шведский мальчик"! Придурки - незлобливо реагирует на наше ржание Славка - Да это так прическа называется, понимали бы что... В этом весь Славян. Его мысль работает всегда в одном направлении: где бы кого закадрить. Стоит нам только войти в село, как у него тут же нарисовывается там зазноба. Не успевает наш расчет получить задание, как Славян начинает дергать меня: - Сань, давай поднажмём, тут мне ещё в одно место смотать надо. Ну, надо так надо, я и сам не люблю долго раскачиваться. Коммунист, тот и без понукания рвется в бой. Заряжаясь нашей энергией, постепенно втягиваются в темп общей работы Радик со Сверчком. Невозмутим только Дед Хмелёв. Присев где ни будь с краешку на бревнах, и отхлебнув ритуальный утренний глоток тройного одеколона (Нам даже майор всегда ставил его в пример: вот, равняйтесь на Хмелёва - сразу видно бойца старой закалки: подшит, побрит, опрятен. Наодеколонен! Только вот я ни разу не видел, чтобы Дед Хмелёв пользовал одеколон наружно), он скручивает неизменно длинную "козью ножку", и неторопливо попыхивая ей, философски произносит: - Не спеши выполнять приказ - ИБО!!! - Его крючковатый палец назидательно поднимается вверх - Ибо он будет отменён. Мы, досадливо морщась, продолжаем свой аврал без него. Когда часа через полтора прибегает лейтенант, у нас уже сделана половина работы. - Так, давай сворачивайся, забирай своих орлов, - говорит он мне - и быстренько перемещайся в центр села. Все экипажи перебрасываются на школу. Там будут организовывать медпункт. Дед Хмелёв затаптывает окурок, удовлетворенно крякает, и, невозмутимо глядя на наши растерянные потные физиономии, произносит: - Ну, робяты, пойдем, штоли? На школу - так на школу.
С утра мы с Радиком на нашем АРСе колесим по окрестным дорогам. Сегодня наша задача - поливать обочины специальной маслянистой жидкостью. Подсохнув, она покрывает землю сплошной пленкой, не давая пыли подниматься. Поля и леса, опыленные этой гадостью с вертолётов, имеют вид декорации к сказке о царстве Кощея Бессмертного. Черные неподвижные деревья и колкая, стеклянного вида, трава. Я клюю носом. Сказываются бессонные ночи. Глаза закрываются сами собой. Радик бьет по тормозам, и я бодаю лобовое стекло. - Сашька! Командыр! Нэ спи. Ты спишь - я тоже спишь, гыде проснулись? Кювета проснулись. Давай разговаривать будем. Песня петь будем. Спать - нэ будем. И мы горланим всё что придет на ум: современную попсу, дворовые песни детских лет. Радик пробует петь даже по-татарски, но быстро оставляет эту затею, так как я успеваю в это время задремать. Он с размаха опять прикладывает меня к лобовику, и мы продолжаем хоровое пение. Машину дергает. - Радик, ты чего?! Я же не сплю! - А это не я. Он сам. Через минуту рывок повторяется, и вскоре машина глохнет совсем. Радик безуспешно пытается найти неисправность. Ничего. Он лезет в кабину, пробует зажигание. Машина, как ни странно, оживает. Но наша радость преждевременна. Через минуту история повторяется один в один. Опять мой водила бестолково тычется то в один, то в другой узел мотора. Опять двигатель возвращается к жизни как бы сам по себе. Но ненадолго. Чертыхаясь, Радик вылезает из машины. - Подожди - останавливаю я его - давай просто посидим минут пять. Через пять минут, словно отдохнув, двигатель возобновляет работу. А через полкилометра - опять стоп. - Щява делать та? - Радик, ты это у меня спрашиваешь? - Бенсанасос менять нада. У меня новый есть. Меняем насос. Я с сомнением рассматриваю старый. И на мой дилетантский взгляд он ничем не отличается от нового. Никаких видимых поломок, мембрана целая. - Нищява - мой водила полон оптимизма - сещяс поедем. И мы поехали. С ветерком промахнули метров пятьсот. Дерг... Дерг... Дерг... Встали. Радик с остервенением бьет по баранке. - Ладно - утешаю я его - Давай как ни будь тянуть до дома. Там разберемся. Мы с остановками, по полкилометра, начинаем тащиться по направлению к части. А до неё не меньше двадцати км. На нашу радость навстречу попадает АРС Серёги Заварзина. - Серёжя, - всё смотрел, искра проверял, шланга продувал, бенсанасос менял... Не едет - шайтан! - Прокладку сменить надо. - Какой прокладка? - ловится на старый шоферский прикол Радик. - Между рулём и сиденьем. - Серёга поднимает капот - Дело было не в бобине, раздолбай сидел в кабине. На - он протягивает маленький, размером с ученический ластик, квадратик - Это фильтр тонкой очистки. Забился он у тебя. По уму, конечно, заменить надо. Но ведь машина то не твоя, а через сезон их всё одно на могильник свезут. Так что забрось его, и катайся. Ну, пока... Нашим бедам приходит конец. Мы опять в дороге. Радик сокрушенно мотает головой: - А я знал, какой такой фильтра тонкой ощистки?!
Стопэ...