„А в конце не забудьте обязательно поставить
«В просьбе прошу не отказать»,
иначе не поимеет силу…“
Михаил Успенский.
В ночь с пятого на десятое. «Ты один мне поддержка и опора...»
«… И главное: надо, чтобы Вы расписались на этом договоре. И печать надо поставить,» — примерно с такими словами обратился ко мне один из директоров предприятия по окончании переговоров, в которых я, в сущности, выполнял только роль посредника. Речь шла о соглашении между двумя сторонами этих переговоров, с представителями которых лично у меня были нормальные профессиональные отношения. Я тогда ответил, что, во-первых, печати у меня никакой нет, так что в качестве печати можно использовать только отпечаток моего пальца или ладони, скажем, а во-вторых, я сказал, что не совсем понимаю — зачем мне вообще надо тут что-то подписывать (Тогда я ещё добавил, что я — не О. Дерипаска, а они — не В. Путины. Впрочем, Господь с ними, с убогими. Один из них скверно учился на юрфаке из-за того, что сильно много пива пил), поскольку лично я никаких обязательств в силу этого документа, его текста, не брал ни перед кем. Ответ был предельно содержательный: «Так положено!» Выяснять кем, собственно, положено, что именно и на что положено, я не стал, но от подписи отказался. Тогда мои переговорщики прямо так и написали на бумаге, что я отказался от подписи, что, в общем-то, прямо соответствовало действительности. Я и не возражал.
Вообще-то стремление подставить куда-то подпись и оттиснуть печать иногда превосходит какие-то мыслимые пределы. Мне доводилось видеть явно двухсторонний договор, в котором внизу красовалось аж 10 подписей, которые ещё и до полной неразличимости были обильно заляпаны мастичными оттисками печатей разнообразных оттенков, интенсивности и цветов. Нет, речь не шла о внутреннем визировании, расписались именно как бы… впрочем, даже не знаю как бы ктó. На недоумённый мой вопрос, почто ж такое зверство над договором учинили, мне ответили, что тогда этот документ будет иметь «бóльшую юридическую силу». Я же подумал, что мой «конгениальный» собеседник говорит мне как «юридическое лицо юридическому лицу» — не иначе. Однако вот решение с каким текстом на эту тему я нашёл в архиве.
…
Истец ссылается на то, что он и оба ответчика подписали документ, названный в нём самом как «Дополнительное соглашение к договору №13/546-00». Стороны не отрицают то обстоятельство, что на этом документе под его текстом стоят подписи именно их представителей и указанные представители, действительно, имели полномочия подписать такой документ. В своих требованиях истец обращает внимание суда на то, что один из ответчиков направил ему, истцу, письмо, в котором выразил своё желание «выйти из» названного «дополнительного соглашения», но, как полагает истец, ответчик не имел права выходить из этого договора, поскольку этот договор является трёхсторонним, а поэтому уведомление только его одного, без уведомления другого ответчика, который, как полагает истец, является также стороной договора, невозможно.
Ответчик №1 заявил, что данное соглашение не соответствует его интересам, а поэтому полагает возможным расторгнуть его в одностороннем порядке. Ответчик №2 возражал против выхода ответчика №1 из соглашения, утверждая, что это соглашение охраняет его, ответчика №2, интересы.
Суд рассмотрел указанный документ в качестве доказательства. Содержание этого документа, кроме реквизитов сторон. их поименования, заголовка, указания на фамилии имена и отчества представителей субъектов, от имени которых этот документ был подписан, даты и места подписания, содержит следующее:
Стороны согласились сотрудничать в области оказания информационных услуг населению и заверяют друг друга, что будут выполнять договор, дополнительное соглашение к которому они подписывают.
Оборудование, которое поступит от <ответчика №1> или от иных лиц в пользу <ответчика №1> по договору №13/546-00 к <истцу> будет оставаться всё время в собственности <ответчика №1>, который имеет право отдать письменное распоряжение <истцу> о передаче этого оборудования в собственность <ответчику №2>. В последнем случае, после принятия <ответчиком №2> такого оборудования, право собственности на это оборудование переходит к <ответчику №2> с момента получения последним этого оборудования во владение. В остальном стороны будут руководствоваться действующим законодательством.
Это соглашение исполнено в трёх экземплярах для каждой из сторон, каждый из этих экземпляров имеет одинаковую юридическую силу.
Суд пришёл к выводу, что тот текст, который поименован как «договор №13/546-00», является доказательством существования между истцом и ответчиком №1 договора комиссии, в котором последний является комиссионером первого по приобретению для первого того оборудования, которое имеется в виду и в документе, названном «Дополнительное соглашение к договору №13/546-00»: названный договор №13/546-00 создаёт между истцом и ответчиком №1 комплекс правоотношений, полностью соответствующий комплексу договора комиссии. В указанном договоре комиссии ответчик №2 не получает никаких прав, на него не возлагаются никакие обязанности. Поэтому нельзя признать, что ответчик №2 является стороной договора комиссии.
В рассматриваемом судом тексте, озаглавленном «Дополнительное соглашение к договору №13/546-00», суд исключает как юридически незначимое упоминание о том, что во всём «остальном» стороны будут руководствоваться действующим законодательством, поскольку сама по себе указанная словесная формула по сравнению с её отсутствием не создаёт никаких прав или обязанностей, которых бы не было у сторон в соответствии с законодательством. В договоре №13/546-00 истец является комитентом, а ответчик №1 — комиссионером. В соответствии со ст. 996 ГК РФ всё имущество, которое поступило от комитента к комиссионеру, а также и то, которое было приобретено комиссионером за счёт комитента, является собственностью комитента. Это правило Гражданского Кодекса Российской Федерации само по себе носит императивный характер и полностью покрывает одно из положений указанного «дополнительного соглашения», поэтому и в этой части это «дополнительное соглашение» само по себе никаких прав и обязанностей для его сторон не создаёт; эти права и обязанности создаются и в его отсутствие законодательством. Что же касается права истца отдать распоряжение относительно имущества, находящегося у него в собственности, ответчику №1, то такое право вообще является субъективным правом и не связано даже с правом собственности на оборудование. С правом собственности в данном случае связано обязывание владельца чужой собственности совершить те или иные действия по распоряжению собственника, однако даже такого рода обязывания из текста «дополнительного соглашения» не усматривается. Поэтому и в этой части это «дополнительное соглашение» не создаёт само никаких прав или обязанностей. В рассматриваемом документе есть положение о том, что при поступлении оборудования к ответчику №2 от ответчика №1 по распоряжению истца у ответчика №2 возникает право собственности на это оборудование с момента получения его во владение, но эта формула повторяет правило ч. 1 ст. 223 ГК РФ: «1. Право собственности у приобретателя вещи по договору возникает с момента её передачи, если иное не предусмотрено законом или договором.», поэтому и в этой части «дополнительное соглашение» не создаёт собою никаких прав и обязанностей для его сторон.
Суд также устанавливает, что сама по себе запись о количествах экземпляров текста, об их нахождении и «юридической силе» не имеет никаких положительных обязываний и не создаёт никаких положительных прав по сравнению с ситуацией отсутствия такой записи, а вопрос о доказательной силе документа разрешается не договорным способом, а судом по его усмотрению с учётом мнения сторон спора и иных доказательств, имеющихся в деле.
Точно так же и весь остальной текст указанного «дополнительного соглашения» не содержит никаких положительных обязываний, включая заверения о намерении сотрудничать и добросовестности при исполнения обязательств, которые уже были взяты на себя.
Таким образом суд констатирует, что представленный на его рассмотрение текст, озаглавленный «Дополнительное соглашение к договору №13/546-00», если и представляет собою сделку, то должен быть квалифицирован как сделка мнимая (ст. 170 ГК РФ), а следовательно, не влекущая никаких последствий для сторон с момента её заключения как недействительная в силу ничтожности (ст. 166 ГК РФ). Поэтому суд не может согласиться ни с доводами ответчика №1 о «выходе» его из этого «соглашения», ни с доводами ответчика №2 и истца о недопустимости такого «выхода», если под указанным «выходом» понимать прекращение каких-либо прав или обязанностей, возникающих в силу такого соглашения: не могут прекратиться те права или обязанности, которые не возникали.
Суд не признаёт стороны этого спора сторонами по указанной сделке на том основании, что стороной сделки в соответствии со ст. 153 ГК РФ является субъект, чьи права или обязанности возникают, прекращаются или изменяются именно в силу этой сделки. В данном случае у сторон спора в силу указанного документа права и обязанности остаются неизменными, а одно только наличие подписи представителя субъекта ещё не означает, что этот субъект получает или изменяет какие-либо права или обязанности.
…
Тут стоит добавить, что все стороны спора остались крайне недовольны решением и бросились его оспаривать, причём при оспаривании ссылались именно на то, что они проделали «огромную работу» для заключения такого вот соглашения, а, следовательно, «в силу презумпции добросовестности и разумности» их действий, как они полагают, это соглашение не может быть мнимой сделкой.