Новые акционеры меня больше не тревожили. Но мне рассказали, что они повезли мою статью в Москву, чтобы подать на меня в суд. Там показали своим юристам, а те лишь развели руками: ни к чему не придерешься. Или ее кто-то хорошо консультирует. Или она большой профессионал.
Сразу после выхода статьи скупка акций прекратилась как там, так и здесь…Наступило затишье.
Это затишье касалось скупки акций, но в районе развернулась другая борьба – против действующего главы района, который за четыре года своей деятельности так восстановил против себя всех, что к выборам главы района начали готовиться очень серьезно.
Глава тоже не сидел без дела. Встречался с коллективами, проводил встречи, но еще больше и больше восстанавливал против себя людей. Если ему многодетные матери на собраниях напоминали о невыплатах детских пособий, он мог подбежать и спросить, а платят ли они налоги? В хозяйствах начали вырезать скот. Шла война районных газет. А школьный участок, где много лет школьники выращивали растения на своем приусадебном участке, ушел под застройку дома главы района.
Ко мне Юрий Иванович был особенно неравнодушен. Эту особую любовь я заслужила, быстрее всего, за поддержку ненавистной ему районной газеты. Однажды на встрече в ГОКе люди ему начали задавать вопросы, а он, как всегда, возьми и вставь Баркалову, которая вот де квартиру получила и ей еще дали и участок под строительство. Хотел, видимо, восстановить людей против. Но встретил глухое сопротивление. А потом машинисты экскаватора карьера его твердо и даже с какой-то угрозой предупредили: Баркалову не тронь! И тот осекся.
Ребята знали, с каким трудом мы отбили девятиэтажный дом для очередников. Что именно Баркалова с единомышленниками, избранная в так называемый штаб, больше трех месяцев билась за то, чтобы квартиры не продавали очередникам, а выдали хотя бы на правах социального найма. И квартиры получили буквально все, кто стоял в очереди на получение жилья. Даже многодетная Оля Белова, у которой за душой не было ни копейки.
Потом Юрий Иванович опять зацепил меня в прямом эфире на местном телевидении. Мы с мужем смотрели передачу, где глава отвечал на вопросы буквально накануне выборов, и опять вспомнил, когда его в лоб спросили про его дом на школьном участке. Мол, вон Баркалова, трое детей, и та строит дом. А мы только-только залили фундамент в землю… Все своими руками. Меня, конечно, это разозлило. Но с дивана на вызов не ответишь!
Подготовка к выборам шла полным ходом. В районе сформировалась целая коалиция, которая поставила своей задачей переизбрать действовавшего главу. А для этого нужно было провести выборы депутатов в районный совет, которые поддержали бы другую кандидатуру. Я никогда не думала о депутатском мандате, но меня убедили, что нужно баллотироваться, тем более, что тогда имя было на слуху. Мой муж тоже баллотировался. И в районе началась активная работа по обработке тех, кто мог выиграть выборы. Люди были разные. Еще непонятно было, кто может претендовать на должность главы района, которого выбирали из числа депутатов. Мне достался довольно сложный участок – часть моих избирателей жили в микрорайоне Гранитный. А часть в плодосовхозе «Придонской». «Придонской» относится территориально к городу, но проблем у жителей было выше крыши. По этому же округу баллотировался и руководитель совхоза Горшков.
В конце концов выборы состоялись. В день выборов ко мне приехал Николай Павлович Новиков – наш бывший начальник ГАИ, который был наблюдателем от «наших». Он мне попенял, что в совхозе Горшков-де всем наливает, а те идут за него голосовать. Я сказала, что там наверняка есть наблюдатели и милиция – должны следить за порядком. Результат стал известен уже поздно вечером. На моем округе на Гранитном за мою кандидатуру проголосовали в три раза больше избирателей, чем за Горшкова. Но в плодосовхозе он взял перевес и в результате победил, на 12 голосов превысив число избравших его людей. А мой муж Баркалов Виктор Иванович победил на выборах. Мы сразу по списку определили своих, условно своих и не своих, кто проголосует за действующего главу. Но об этом чуть позже.
А пока вернемся на ГОК, где продолжается работа над выпуском газеты. После издания приказа мы попытались опубликовать материал, объясняющий, что происходит. Но в редакции «Вестей , которая осуществляла нашу предпечатную подготовку, уже были предупреждены сотрудники. И только материал поступил в электронный набор к Нине Минаковой, она сразу позвонила в ГОК и предупредила. Меня сразу пригласили к генеральному директору. Материал не вышел. Теперь здесь чутко следили за каждым нашим шагом.
Я уже писала о том, что в один из дней уже прямо в типографию прислали материал, подписанный начальником нашего юридического отдела Юрием Николаевичем Шиховым, под названием «Неча на зеркало пенять, коли…» - об использовании мной якобы служебного положения при редактировании многотиражки. В конце этой статьи я дам ссылку на этот материал, так как пересказывать его нет смысла.
Перед увольнением нас пригласили в отдел кадров и предложили список вакансий, который предлагали нам, как подлежащим сокращению: уборщицы, ночной сторож в ПАТ и т.д. Это был еще один вид издевательства. Конечно, от всех вакансий мы отказались.
Самый последний номер – новогодний, мы, наученные горьким опытом, подготовили светлым и радостным. И попрощались со своими читателями.
В редакции районки, где осуществляли предпечатную подготовку, с самого утра заняли свои места на контрольном пункте генеральный директор ГОКа Виктор Тимофеевич Митьковский и председатель Совета директоров предприятия Петр Андреевич Пойманов. В редакции в это время шел ремонт. Везде лежали рулоны линолеума. Они слонялись по редакции, перешагивая через эти рулоны, а мы заходили в редакцию, лишь для того, чтобы передать гранки для правки и верстки. Мы с Ниной спускались в типографию, где у нас было свое рабочее место, а мои надзиратели вынуждены были ютиться на виду у всех, не находя себе места. Они боялись, что мы вновь , в последнем номере, опубликуем что-то такое, что надолго выбьет их из колеи. Но если честно, было смешно наблюдать за ними.
Я делала вид, что они вовсе не по мою душу. Работала , как всегда. В один из моих приходов, чтобы отдать окончательный вариант макета, Любовь Николаевна Великодченко, осуществлявшая верстку газеты, не выдержала. Вышла из-за стола и призвала руководителей примириться, пойти на компромисс и оставить газету на предприятии. Это был очень смелый и неравнодушный поступок. И я по сей день благодарна Любови Николаевне за это.
- Как это так, вы девчонок увольняете…Куда они пойдут? – спрашивала Любовь Николаевна.
- Мы им предложили вакансии. Они отказались, - прогудел Митьковский, неловко переступая через рулон линолеума.
Мне смешно было слышать это. Смешно и противно.
- Виктор Тимофеевич! Место ночного сторожа я уступлю вам, - сказала я ему. – А я, извините, боюсь темноты!
Нина Минакова, которая предупреждала наших хозяев о нежелательных материалах, встрепенулась:
- Зоя, да ты что! Соглашайся!
- Нин, ну ты можешь воспользоваться вакансией, если хочешь…- мне было очень жаль, что человек, которому ничего не нужно бы говорить, вдруг проявил себя с таким дурацким предложением.
На крыльце меня поджидал Петр Андреевич:
- Ты знаешь, мне очень жаль, что так происходит, - начал он. – Я понимаю, у тебя трое детей…
- Пожалейте себя, Петр Андреевич! – не согласилась я. – Меня жалеть не надо! Это был мой выбор. Не ваш!
И, люди, кто бы знал, что уже через семь лет все изменится…И мы еще поработаем вместе! И это будут самые интересные и плодотворные годы. Но это будет через долгих семь лет. А пока будет еще много всего разного и неприятного. Потому как говорили:
- Если Пойманов закинет удавку, он затянет ее.
Удавка была закинута. Но в моем случае затянуть ее не получилось.