„О сколько нам открытий чудных
Готовят просвещенья дух
И опыт, сын ошибок трудных,
И гений, парадоксов друг,
И случай, бог изобретатель…“
А.С. Пушкин
Вернёмся к опубликованной здесь задаче о трёх путниках, хлебах и монетах. Но теперь обратим внимание на другое решение той же задачи ибн-Эзры, которое содержится там.
Разумеется, никак нельзя полагать, что разделение монет пропорционально хлебам, которые имели путники до начала совместной трапезы, есть решение верное. Ведь совершенно справедливо, что каждый из путников и сам ел, а следовательно, в той части, в которой он потребил хлеба, он не мог иметь никаких кредиторских требований.
Но раз есть спор, то, следовательно, и судья, к которому обратились за разрешением этого спора путники должен был этот спор как-то разрешить.
Одно из решений, действительно, таково: 7 монет и 1 монета.
Есть и иное рассуждение (оно обозначено как четвёртое): сначала за 8 монет были куплены вообще все лепёшки в количестве 8 штук обладателем денег, причём тут он действительно уплатил 5 монет одному и 3 монеты другому, а затем по той же самой цене, по которой они были куплены, произошла обратная продажа восьми третьих лепёшки одному из путников и восьми третей лепёшки — другому. Ясно, что при этом при всём ещё и первоначальный обладатель монет окажется с деньгами, так как он получит восемь третей монет от одного и столько же — от другого своего спутника, следовательно, у него в кармане окажется шестнадцать третьих монет.
Примечательность такого решения состоит в странной особенности денежного оборота: в зависимости от обладания таким непотребляемым в принципе предметом как деньги, оказываются перераспределёнными именно в пользу обладателя этого в ином смысле бесполезного предмета вполне потребляемые и жизненные вещи, а именно: хлебные лепёшки.
Но есть там же и третье решение.
Если дело происходило в стране, где принят закон, согласно которому любое имущество, находящееся в совместной собственности, при разделе между сособственниками в отсутствие какого-то особенного соглашения между ними должно делиться в равных частях, то судья должен был бы по закону рассуждать следующим образом.
Путник, у которого не было хлебов, заплатил по договору купли-продажи за восемь третьих хлебных лепёшек восемь монет. Обязательство передать восемь третьих хлебных лепёшек было у двух других путников солидарным (и оно к моменту уплаты монет уже исполнено, то есть возникло прямо в момент исполнения, иначе надо было бы признать, что деньги получены вообще без всяких оснований), следовательно, восемь монет попали к ним как к солидарным кредиторам по встречному относительно уплаты монет в договоре купли-продажи обязательству приобретателя таких восьми третьих лепёшек, следовательно, монеты попали в общую собственность, причём в собственность совместную. И вопрос, который должен стоять перед судом, тогда сводится к разделению совместной собственности на доли с выделением затем долей в натуре. А пользуясь правилом о равенстве долей в общей собственности при отсутствии особенного соглашения, судья должен разделить монеты поровну, и каждый из спорщиков, — а их не трое, а двое! — должен получить по 4 монеты.
Неожиданно несправедливо? — Да, но зато вполне, заметим, законно.
Принципиальное расхождение во всех этих ответах и решениях состоит в том, что суд вообще находится, как бы это ни звучало странным, в состоянии весьма противоречивого требования: он должен всегда вынести решение, которое удовлетворяло бы сразу двум принципам:
- принципу законности
- и принципу справедливости.
Причём сам суд примирить эти принципы, если они расходятся, не в состоянии. Это — дело законодателя, а не суда!
Имея перед собою эту задачу и, например, ГК РФ, нельзя делать удивлённые глаза и утверждать, что эти два принципа не могут расходиться. Как раз могут, в противном случае мы обязаны были бы утверждать, что один из них подчинён другому, а это означало бы, что подчинённый принцип не есть принцип, начало, вовсе. Вообще надо понимать, что если только есть два начала, то они всегда имеют возможность тут ли там ли, сейчас или когда-нибудь в будущем прийти в противоречие друг с другом. Собственно, противоречие начал и есть тот самый фактор, который образует принципиальное движение к новому качеству. Но надо помнить, что не всякое снятие противоречия приводит к новому качеству. Ни сильное снятие (исчезновение обоих моментов), ни слабое снятие (исчезновение одного только момента) никакого нового качества, строго говоря, не создаёт. Новое качество появляется только при оптимальном снятии противоречия (исчезновение противоречия с удержанием его).
Итак, мы наткнулись на ситуацию, когда
- согласно принципу справедливости придётся разделить монеты в пропорции 7:1,
- а согласно принципу законности в иной пропорции — 4:4.
Но право не может быть несправедливым само по себе, следовательно, несправедливость, несоответствие понятию добра находится не в самом праве, а в форме, которой мы придали своё представление о правомерном при разделе общей собственности, либо, разумеется, в самом представлении.
Поскольку на форму воздействовать всё-таки проще, чем вырабатывать новое представление о понятии, то имеет смысл попробовать скорректировать сначала форму, и уж если только мы убеждаемся, что никакая форма не устраняет противоречия, надо браться за новое исследование понятия. Иной подход, боюсь, может оказаться увлекательным путешествием в мир идей, не приносящим, тем не менее, никакой пользы тем, кто в это путешествие не пустился, в силу прямой замкнутости на самого себя и отсутствии тогда какой-либо формальной определённости для других.
А форма нашего представления о правомерном… точнее, не нашей, конечно, а представления законодателя о правомерном и есть именно положительный закон, положительная норма.
И тогда стоит вопрос: а можно ли названную выше норму закона, принуждающую делить имущество поровну, а следовательно, и не всегда справедливо, поправить?
Давайте посмотрим, откуда, собственно, возникло нарушение принципа справедливости, ведь в первом приближении представляется, что норма, согласно которой при отсутствии иных данных о соглашении сособственников их общее имущество делится между ними поровну, совершенно верно сформулирована (ну да-да, это норма п. 2 ст. 254 ГК РФ). Суд не может изобретать основания, а тогда равенство и есть единственно справедливый критерий.
Но данная задача отличается очень важным моментом: в ней указывается на основание возникновения общего имущества. Общее имущество в виде 8 монет образовалось в результате обмена некоторого другого имущества, которое уже носило не общий, а индивидуальный характер. И тогда, хотя это и вроде бы безразлично для законодателя, как раз принцип справедливости требует от нас, чтобы пропорции собственности не могли быть изменены только и в результате товарообменных операций, в которых новая собственность не создана и труд не затрачен. Не так ли? А тогда мы можем и сформулировать, обобщив ситуацию за пределы хлебов, монет и путников следующим образом:
если право на общее имущество возникло в результате прекращения кредиторского требования, встречного по отношению к тому, в результате которого каждым из распорядителей было передано имущество, находящееся в индивидуальном распоряжении каждого из них, такое общее имущество, если иное не предусмотрено особенным правилом закона или договора, подлежит разделу пропорционально тому имуществу, которое было передано каждым из распорядителей для исполнения своего обязательства.
Обратим тут внимание, что если бы только правило о разделе общего имущества, которое мы упомянули выше, было бы дополнено сформулированным нами особенным правилом, учитывающим основания происхождения общего имущества, то решение задачи действительно при решении по принципу справедливости совпало бы с решением по принципу законности.
А не это ли должно быть истинной целью любого законодателя в его на самом деле важной деятельности?
Но вот если Вы, читатель, напомните мне, что есть вариант решения задачи, при котором оказывается, что в зависимости от путей перемещения собственности на хлеба существенно изменяется имущественный результат, то вот тут должен сказать, что именно тут есть проблема фундаментального характера.
Между прочим, вполне возможно, что разрешив эту проблему (а её как раз можно разрешить!) мы сможем понять и причину экономических кризисов и причину слишком существенного имущественного неравенства в человечестве... слишком существенного, чтобы можно было его объяснить причинами, связанными только с природой. Иначе нам пришлось бы признавать, что люди настолько существенно отличаются друг от друга, что и вообще не принадлежат к одному и тому же биологическому виду.
В заключение же отмечу, что задачке-то сей не менее полутысячи лет. Как полезно иногда, согласитесь, внимательнее присмотреться к тому, о чём уже думали люди, правда?