Стояли последние дни февраля, метели словно ослепли в своей яростной борьбе. Бездорожье, лесовоз, доверху нагруженный, бревнами буксует в снежной пелене.
Никита крепко сжимал руль, многолетний опыт заставлял машину подчиняться. Вот наконец-то и накатанная дорога, можно выдохнуть. Сколько этих дорог пришлось проехать, не сосчитать. Свет фар выхватил голубую жестяную вывеску - »Заболотье»
Сколько их было, этих деревень, где можно было найти воды, а в непогоду переночевать у какой-нибудь старушки. Бывало, едешь, ночь, метель, все живое попряталось в свои норы, деревня и только в редком окне горит свет.
В голове у Никиты словно засело это название - Заболотье. Он, выкручивая, руль все повторял его про себя как заклинание - заболотье, заболотье. И вдруг он увидел колодец заметенный снегом. К нему вела узкая тропа, по краям которой были воткнуты ветки. Чтобы было заметно на снегу.
В памяти вдруг ясно возник и этот колодец и человек возле него. Дорога тогда была вот такая же, трудная. Радиатор кипел, и нужно было как можно быстрее охладить систему. У колодца возилась с ведрами старуха. Была она в фуфайке, ватных стеганых штанах, глухо повязана платком.
Никита выскочил из кабины, закрываясь, рукой от снега подошел к колодцу.
- Эй, бабка! - Воды можно набрать?
И тут же осекся. Из-под платка на него смотрели молодые, синие глаза. Даже в сумерках они были как два камушка сапфира.
- У меня внуков нет - отрезала женщина. - А колодец общий. Черпай сколько надо. И подхватив, оба ведра на коромысло она двинулась к зеленому дому напротив.
Никита залил воду, стал закручивать крышку, а сам всё смотрел на дом, в котором скрылась женщина. В боковом окошке горел свет, вероятно, это была кухня.
- Эх, сейчас бы щей горячих! Или на худой конец чаю. - А что если постучать?
Никита сел за руль, хотел нажать педаль газа. Потом пошарил у себя в рюкзаке. Зачерствевший белый каравай, два вареных яйца. Не густо. Метель вдруг утихла, небо посветлело, стали видны звезды. Выкатился месяц, во всем чувствовалась ядреная, морозная свежесть.
Никита снова посмотрел на окно, на запорошенный снегом куст у калитки. Вышел из машины захватив рюкзак с провизией и пробираясь по синему искрящемуся снегу подошел к крыльцу. В будке сонно завозился кобель, но лаять не стал. Он лишь поудобнее свернулся калачиком. Никита постучал. Сквозь узкое стекло над дверью зажегся свет и дверь отворилась. На пороге стояла та самая женщина. Только теперь она была уже без фуфайки и ватных штанов. В кофточке безрукавке, белея полными плечами, на которые был, накинут платок.
- Внучок? - усмехнулась женщина. - Снова водички?
Никита смутился, отвел взгляд в сторону.
- Мне бы ... - Кипяточку. - Замерз. - Хлеб у меня свой ...
Женщина посторонилась, пропуская Никиту вперед.
Вошли на кухню, Никита поставил котомку на стол, стал выкладывать яйца, каравай, который уже стучал от мороза. Задел яйцо, оно покатилось по столешнице, упало на пол. Вдруг откуда-то с печи свалился здоровенный кот и, обхватив, яйцо лапами стал катать его по крашеному светлому полу. Женщина засмеялась, подняла яйцо и бросила его в ведро с мятой вареной картошкой. Туда же бросила и засохший каравай со стола.
Никита огляделся, изба просторная, печь русская во всю кухню. Занавески цветастые, в горницу задернуты.
- Садись за стол - пригласила хозяйка. Никита сел осторожно, боялся промасленной курткой запачкать скатерть.
Хозяйка это заметила.
- Баню я нынче топила, жар ещё не ушел. – Может, погреться хочешь? А я пока на стол соберу.
Никита послушно вышел, женщина показала ему узенькую тропинку, которая вела в огород. Вот и баня. Открыл дверь, в нос ударило теплом, распаренным березовым веником, мылом. На маленьком, тусклом оконце стояла керосиновая лампа, рядом лежал коробок спичек. Они немного отсырели, и всё-таки удалось найти пару тройку сухих. Пламя загорелось ровно, Никита быстро разделся и плеснул воды на каменку, она зашипела. Нашел на полке темный, обкатанный кусок хозяйственного мыла. Застирал рубаху. Расстелил прямо на каменке. Вымылся.
Вернулся в избу, на столе уже стояла обливная миска с квашеной капустой, солеными огурцами. В другой миске лежало тонко нарезанное, с розовыми прожилками сало. Пока хозяйка выходила в сени, Никита не удержался, схватил кусок свежего хлеба и сала, давился слюной и жевал быстро-быстро.
Женщина вернулась, достала чугун из печи, налила полную, до краев миску щей.
- Ешь! И пододвигала ближе то огурцы, то капусту. Никита ругал себя за жадность, но ничего не мог с собой поделать. Съел за минуту щи.
Пустую миску сменила сковородка с жареной картошкой. Но и сковородка вскоре опустела.
Наконец - то почувствовав сытость Никита выпрямился за столом. А хозяйка уже ставила самовар.
- Я закурю? - Где можно? - Никита присел к печке. На душе потеплело от вкусной еды, захотелось поговорить.
- Как зовут тебя? - спросил он хозяйку, и тут же увидев крепкие плечи под платком, серебристую прядь волос, выбившуюся на щеку, поправился - Вас.
- Анна.
Хозяйка заварила чай, поставила крупно нарезанный пирог с творогом.
Никита уже неторопливо пил чай, смотрел на стену, где в рамочках висели похвальные грамоты.
- Награждается Михаил Еремеев за первое место среди пахарей - прочел вслух Никита.
- А кто это такой, Михаил? - спросил он Анну.
- Муж мой.
- А где он сейчас?
- В тюрьме - просто ответила Анна. Словно это было привычным делом, настолько привычным, что не должно было даже вызывать удивления.
- Как это случилось? - спросил Никита удивленно.
- Городскому уполномоченному руку сломал и ногу - спокойно ответила Анна.
В ту осень урожай вызрел неслыханный. И погода стояла сухая и солнечная. День и ночь комбайны в поле, и машины с зерном нескончаемым потоком шли на весовую. Из города человека прислали, чтобы одновременно и за урожаем проследить и заметку в газету написать о лучших тружениках. Работали так, что иногда засыпали прямо в поле.
Анна, с другими женщинами на полевой кухне тогда работала. Уматывалась за день, домой бывало, не уходила. Тут, на куче сена и ночевали, чтобы с утра с новыми силами за работу взяться. Одной картошки пол тонны начистить.
Вот и в тот вечер остались они с напарницей Таисией Морозовой. Пока перемыли посуду, начистили котел, уже стемнело. Таисия без сил повалилась на сено, укрывшись старым тулупом. Анна, приготовив на завтра дрова под очагом, тоже легла с другой стороны копны.
Комбайны, словно корабли, плыли в янтарном поле.
Сквозь сон Анна вдруг почувствовала как груди охватила, чья-то жаркая рука. Она еще улыбнулась спросонья - Тише Миша, Таисью разбудим.
- Не разбудим - обжог ухо чей-то чужой шепот.
Крепкие руки как крючками притянули Анну к себе, чужие губы с запахом одеколона искали в темноте её губы ...
Анна поняла, что это не Михаил. Она сопротивлялась, молча, боясь разбудить Таисию. Казалось, ещё немного и уполномоченный победит. Но тут, словно по волшебству уполномоченный вдруг повис в воздухе. Словно к его спине прикрепили невидимый канат. Но это было не так. Михаил, а это был, он поднял уполномоченного за шкирку, как щенка.
Ещё несколько минут назад Михаил начинал новый заход на своем комбайне. Нестерпимо хотелось пить, а фляжка с водой была совсем пустая. Михаил каждую минуту оттирал со лба пот, облизывал соленые губы. Он остановил машину и, схватив фляжку, бегом бросился к полевой кухне. Сейчас наберет воды и мигом вернется ...
Потом был суд. Кроме ноги и руки, оказалось ещё сломано ребро.
Михаилу дали шесть лет.
И вот теперь на память о нём только эти грамоты на стене.
- И вы теперь одна? - прихлебывая чай, спросил Никита.
- Одна - ответила Анна. И тут же добавила - Мне на дойку завтра рано вставать. - Ложись, я тебе на печке постелю.
Никита встрепенулся - Ехать надо.
- Куда, в такую метель - возразила Анна. - Завтра трактор с утра проедет, до выезда на асфальт дорогу разгребет. - И уедешь.
Признаться, у Никиты от сытости и тепла уже наливались тяжестью веки. А Анна мигом расстелила ватное одеяло и подушку в свежей наволочке.
Сон пришёл сразу. Заснул, словно провалился. Проснулся он от того что пересохло во рту. Уж больно рыжики соленые были вкусные. Никита слез с печи, напился ковшом из ведра. В горнице слышалось тихое дыхание Анны. Молодое сердце сладко заныло. Он тихонько, на цыпочках прошел в спальню. Чёрные волосы разметались по подушке, от них пахло морозным снегом. Никита рукой нащупал край постели. Сел на минуту, а потом лег с краю. Анна проснулась и замерла ...
Никита скользнул рукой под сорочку, потянул Анну к себе, ближе, еще ближе ... Губами нашел её губы. Анна ответила на ласку, сразу, жарко и страстно. Заснули потом оба крепко, без снов.
Разбудила Анна Никиту, когда было ещё темно. Она уже была одета в полушубок и клетчатый платок.
- Я тебе там молоко топленое поставила и оладьи. - Я побегу, на дойку пора. - А ты ключ сунь под порожек.
- Нет, подожди - Никита поднялся и стал одеваться. - Поеду я, меня с грузом заждались. Да и мать переживать станет.
- Как зовут твою мать? - неожиданно спросила Анна.
- Мария - ответил машинально Никита. Он уже обулся, застегивал на молнию куртку.
Вышли на крыльцо, хотя темнота и укутывала все вокруг, но глаз уже угадывал сероватый снег на деревьях, едва виднеющаяся заря тонкой полоской забрезжила вдали.
Никита повернул Анну к себе, вглядываясь в лицо, словно старался запомнить.
- Прости - он опустил голову. Анна слегка похлопала Никиту по плечу - все хорошо. - Горячий ты, прощай. И повернувшись, быстро зашагала по тропинке, ориентируясь на ивовые прутики.
Как и говорила Анна, дорога была уже расчищена, машина завелась на удивление быстро. Никита прогрел несколько минут мотор и тронулся в путь.
Словно и не было этой деревни, этой пурги и дома, который приютил его.
И вот сейчас, когда все всплыло в памяти, мелькнула мысль остановиться. Пройти, посмотреть тот дом и ту женщину. Ведь он забыл её, почти сразу как уехал. Ночное приключение, не более. Ерунда. Не остановился, уехал.
Сколько лет прошло. Тогда забыл, а теперь уже и подавно нечего вспоминать.
Приехал он тогда домой, мать глянула и словно что-то почувствовала.
- Жениться тебе Никитка надо. Внуков хочу, да и тебе уже хватит гуленить. Вон Валентина, что у нас в библиотеке на лесокомбинате работает. Хорошая девушка. Нравится она мне, скромная и хозяйственная. И ты ей нравишься, знаю. Лучше жены и не сыскать.
Никита не спорил - женюсь мать!
Валентина действительно оказалась хорошей женой и подарила Никите сначала сына Дениса, а потом и дочь Светлану.
Всё как у всех, работа, летом отдых обязательно на море в Крыму.
И никогда, даже в самой крохотной клеточке памяти не всплывала та зимняя ночь.
А тут, словно душу вынул и положил отмокать. В голове звучало имя - Анна. Вот ведь, надо же, молодой тогда был, забыл. А сейчас словно точит.
Никита ждал весны, когда подсохнет дорога, и он обязательно съездит туда, в это Заболотье.
Наступил май. Никита съездил в рейс, и теперь работа будет в основном в гараже, ремонтировать технику.
Дома в прихожей Никита запнулся о чьи-то ботинки.
- Черт! - выругался он. На звук из ванной вышла Валентина.
Она вытирала о фартук мокрые руки в мыльной пене.
- Ой, а я не ждала тебя сегодня. - Вот стирку затеяла - говорила она вроде как виновато.
Никита ногой пнул ботинки в угол.
- А наши где? - спросил он раздраженно.
- Света в кино с подругами ушла, а Денис ... не знаю.
- Вот именно что не знаю! - сердито проворчал Никита. - Растут как два оболтуса. - Ты вон на всех пластаешься, стираешь. - Неужели Светке не помочь матери?
Валентина оправдывалась - Да я сама справлюсь. - Ну а они же молодые. Постаралась сменить тему разговора.
- Тебя покормить надо. - Мойся и за стол. - Я сейчас только белье уберу ...
Валентина поставила тарелку борща. Нарезала хлеб, помидоры ломтиками.
От сытной еды прошло раздражение на детей. Слава богу, школу закончили, теперь по техникумам разойдутся. Денис уже учился в политехническом, Светлана поступила в педагогической. Слава богу, всё хорошо.
Проснулся Никита на рассвете. Наступали белые ночи, заря с зарей встречаются. Впереди два выходных. А что если съездить в Заболотье? Только вот как сказать Валентине? Никита снял с антресолей рюкзак, удочку, собрал нехитрые бутерброды и термос с кофе.
На холодильнике лежал блокнот с ручкой. Там записывали все, что нужно купить и отчитывались, кто куда ушёл.
Никита взял ручку, написал крупными буквами – ПОЕХАЛ НА РЫБАЛКУ. Хотел дописать, что вернется к вечеру. Но передумал. Тихонько закрыл за собой дверь и вышел.
Гаражи стояли сразу за домом. Как только поженились, Валентина сразу надоумила Никиту вступить в гаражный кооператив. Машину они купили уже позже.
Светлые «Жигули» словно ждали своего хозяина. Послушно завелась машина.
Солнце ещё не пекло, за окном мелькали белые столбики с черными пометками километров, поля, леса, деревушки.
В полдень Никита подъехал к деревне «Заболотье». Он решил оставить машину на краю деревни и пройти пешком. Что он помнил тогда в темноте? Только колодец. А дом Анны был напротив. Никита шёл по улице, и чем ближе он подходил к середине деревни, тем сильнее что-то сжималось внутри.
- Зачем ты приехал? - Кто тебя ждет? - задавал сам себе вопросы. И тем больше хотелось повернуть обратно.
Но вот и колодец. Рядом дед, в безрукавке и валенках с калошами с трудом крутит цилиндр. Показалось на поверхности ведро с водой. Оно было тяжелое, и дед вдруг заторопился поставить его на сруб. Ведро выскочило из рук и с грохотом опустилось на дно колодца.
Никита подошел, сам стал крутить ручку цилиндра. Наполненное до краев ведро поставил на край. Дед перелил воду в свои ведра, но уходить не спешил. Его явно мучило любопытство.
- В гости к кому приехал, али как? - дед достал пачку папирос, не спеша закурил.
- Бабка ругает, что дома курю, так вот специально за водой пошёл - дед, словно оправдывался. И тут же повторил свой вопрос - Так в гости, али проездом?
- Проездом ответил Никита.
Старик приложил руку к уху - Ась? Говори громче, не слышу ничего.
Но Никите говорить с глухим не хотелось. Он оглянулся. Тот самый, зеленый дом стоял утопая в зарослях цветущей сирени и черемухи.
Он прошел по улице вперед, незаметно посматривая в сторону колодца. Ждал когда уйдет дед. Вернулся снова к дому. Постоял.
- Поеду! - Выдумал с дури, это путешествие. Прикатил туда, где не ждут.
Никита зашагал было обратно, к машине. Но резко повернув, он свернул к калитке. Открыл её и вошёл в дворик. Та же собачья будка, только на тонкой цепи сидел маленький, толстый кобелек. Увидев чужого, собака зашлась в громком лае. Где то хлопнула дверь, послышались шаги. Никита вдруг почувствовал, как часто и гулко стало биться сердце.
Открылась дверь и на пороге возникла женская фигурка.
- Светка - чуть было не произнес Никита. До того они были похожи. Это сейчас Никита поседел с годами, а раньше был рыжеватый блондин. Мать его в детстве звала - тыква. Прозвище было не обидное. Никита всегда считал себя богатырем. И девушка открывшая дверь была такая же рыженькая как и Никита, бровки светлые, а волосы курчавые по плечам.
- Здравствуйте! - удивленно произнесла девушка. - Вы к кому?
Никита замялся. Надо было что-то говорить, что-то соврать, а он с детства не любил врать.
- Я хотел спросить ... Как проехать на озеро ... Каждое слово Никита выговаривал с трудом.
- А вы проходите - девушка посторонилась, пропуская Никиту вперед.
- У меня отец заядлый рыбак. Он вам все расскажет - девушка открыла дверь в избу.
Та же кухня, печь, стол. У печки сидел и курил мужчина. В годах, с аккуратной седой бородкой.
Никита снял с головы кепку, зажал её в руках
- Здравствуйте.
Мужчина кивнул головой в знак приветствия. Прищурившись, посмотрел на Никиту.
- Папа, вот тут про озеро спрашивают.
Девушка подала Никите табурет.
- Садитесь, пожалуйста!
Никита послушно сел.
- Рыба уходит - мужчина привычно затянулся папиросой, а затем продолжил.
- В соседнем районе рыбный комбинат открылся, коммерческий.
- Вот и ловят без правил.
- А вы на удочку или сетью думаете? - мужчина докурил и бросил окурок в устье печи.
- На удочку - замялся Никита. Он уже чувствовал себя неловко в этом вранье. Удочки у него самые примитивные. Что на них можно наловить? Да и рыбак он никудышный. - И кто этот пожилой человек? Михаил? Ведь они даже не представились друг другу.
И где Анна? На работе? Что будет если она зайдет в дом и увидит Никиту?
Мысли словно пчелиный рой носились в голове.
- Марья! - Ты хоть самовар поставь. Гость в доме.
Голос мужчины вернул Никиту в действительность.
Из-за занавески выпорхнула девушка, протерла стол.
- Сейчас папа! - У меня уже всё готово!
У Никиты кружилась голова. Может давление?
Мария. Её зовут Мария! Как мою мать! Нет, этого не может быть. Неужели она моя ...
А Мария тем временем быстро собирала на стол. Вареная картошка, зеленый лук со сметаной, миска с отварным, соленым мясом. Пирог с творогом.
Водрузила на стол кипящий самовар. Потом лукаво посмотрела на отца, тот кивнул головой. И на столе оказался крохотный пузатый графинчик с водкой и две изящные рюмки.
- Как звать то вас? - мужчина разлил водку по рюмкам.
- Никита.
- А я Михаил. - Можно без отчества.
Выпили. Мария кружила около стола, пододвигала тарелки с закуской. Не спеша говорила - Кушайте, кушайте!
Водка приятно разлилась по телу, на душе становилось спокойнее.
- И все-таки надо спросить про Анну - подумал Никита.
- А хозяйка ваша, где же? - спросил осторожно.
- Вдовый я - ответил Михаил. - Вон, она теперь хозяйка - кивнул на Марию головой.
- Мама умерла, год назад – подтвердила Мария. Зимой. Гипертония. Не успели довезти до больницы. Дороги тогда замело ...
- Скорая помощь больше часа добиралась ...
У Никиты по спине пополз холодок.
Слишком много свалилось на него за это короткое время. В глазах стало темнеть, еще немного и он потеряет сознание ...
- Побледнели вы - тревожный голос Марии вернул его в сознание.
Никита поднялся из-за стола - Я выйду, на крыльцо. - Подышу воздухом.
Он сидел на ступеньках, курил, неспешно выпуская струйки дыма.
Следом вышла Мария, села рядом.
Появился Михаил в накинутом на плечи пиджаке.
- Может, заночуете у нас? - А с утречка раннего я на рыбалку вас сопровожу.
Никита помотал головой
- Поеду я. В другой раз. Возможно.
Никита поднялся, повернулся к Михаилу. - У меня машина там, у околицы. - Спасибо за угощение. До свидания.
В глазах Михаила, где-то глубоко притаилась добрая улыбка.
- Приезжайте. - Манюшка, проводи гостя то ...
Никита с Машей пошли по той улице, по которой он когда-то уезжал из деревни. Рано утром. Чтобы никто не видел. Как вор.
Никита старался идти медленно. Растягивал последние минуты.
Они оба молчали, но создавалась ощущение, что думают о чем-то одинаково.
Маша заговорила первой.
- У нас тут кладбище, в стороне недалеко. Можем зайти, к маме на могилку.
Никита резко повернулся к Маше
- Так ты знаешь?
- Знаю, мама мне всё рассказала. - Я сразу вас узнала.
- Господи! - Разве так бывает? - Никита обнял Машу, прижал её голову к своей груди.
У старой церкви, на вековых тополях громко каркали вороны. Все вокруг утопало в пышном цветении сирени.
Остановились у аккуратной, ажурной оградки. С ещё не успевшего потемнеть креста смотрела с фотографии Анна. Спокойно. Как тогда.
Никита смотрел на эту фотографию, удивительно доброй и светлой женщины.
Потом спросил - Отец укорял её?
Мария улыбнулась - Нет! Никогда!
- Он, тогда вернулся, из заключения. Погладил меня по голове и сказал - что рыжие к счастью. И никогда, ни единым словом не упрекнул. Больше детей им Бог не дал ... Я единственная и отец меня очень любит ...
Помолчали.
- Расскажи о себе - попросил Никита.
- Что рассказывать - вздохнула Маша. - Работаю на ферме. Приняла мамину группу коров.
- Ты не замужем?
Мария заметно покраснела - он в армии. - Вернется, поженимся.
Вышли с кладбища на дорогу. За деревьями белел оставленный Жигуленок. Надо ехать.
Почему же так не хочется уезжать? Столько всего накатилось разом. Дочь. Рядом. Никита снова обнял Машу за голову.
- Прости. Я не знал. По правде и не думал даже. А тут вон оно как.
- Не корите себя, не надо - Маша едва сдерживалась, чтобы не расплакаться.
- Приезжайте на свадьбу. На следующий год. Осенью. Она повернулась и пошла обратно в деревню.
Никита сел в машину, повернул ключ зажигания.
При выезде на асфальтированную трассу снова прочел название - Заболотье.
- Я приеду Маша. Я обязательно приеду!
4279 3806 2274 2619 Помощь автору только по желанию. Даже 100 руб для меня помощь, своевременная и такая необходимая. Благодарю за неё! Пусть вернётся вам добро здоровьем, благополучием, щедрыми помогающими руками в нужный час. Спасибо друзья что читаете! Подписываемся, если не трудно. Всем мира и добра!