Но тут произошло чудо
От имени кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС В.В. Кузнецова мне, 30-летнему активисту, было предложено отправиться в Вашингтон на должность аж первого секретаря посольства СССР в США. Я оторопел и лишь спросил: «Как это возможно?» Ответ был такой: «Решением секретариата ЦК тебя переведут в партийную номенклатуру с сохранением в списках разведки».
Ведь и первый посол СССР в КНР (1949–1952) Н.В. Рощин был генерал-майором ГРУ и стал послом с должности военного атташе.
Вторым послом СССР в КНР (1952–1953) был А.С. Панюшкин, во время войны полпред СССР и главный резидент НКВД в Китае, впоследствии руководитель внешней разведки – ПГУ КГБ СССР.
Третьим послом СССР в КНР (1953) после смерти Сталина был как раз В.В. Кузнецов, ранее отвечавший за партийную разведку.
Да и Е.М. Примаков в 1991–1996 годах отметился на должности первого гражданского директора Службы внешней разведки РФ.
Зная ведомственные расклады (МИД, КГБ, ГРУ) и их трения в коллективе за рубежом, я спинным мозгом почувствовал, что меня, безродного, в Вашингтоне быстро сотрут в порошок, и взмолился оставить на китайском фронте. Мою просьбу удовлетворили. А в Вашингтон на должность третьего секретаря посольства поехал Володя Рахманин, в мою бытность в Пекине проходивший в 1978 году в посольстве практику студента МГИМО (сын О.Б. Рахманина, члена ЦК КПСС, заместителя заведующего отделом ЦК КПСС по связям с коммунистическими партиями соцстран, «ястреба» в строительстве советско-китайских отношений).
Наработка знаний и опыта
Прибыв во вторую командировку в Пекин (1982–1986), я столкнулся с проблемой вразумительного толкования данных, получаемых разведкой техническими средствами в закодированном виде. И речь идет не о дешифровании, но об условной нумерации, пронизывающей любую организационную структуру Китая.
Любовь к цифровым наименованиям типа «программа 863» (развития технологий) или «канцелярия 610» (борьбы с сектой Фалуньгун),
а также к условным номерам происходит от желания уйти в абстракцию числа от конкретного смысла иероглифа.
А вот то, что в Китае любая условная нумерация (например, войсковых частей или бортовых номеров самолетов) всегда и везде – это не случайный набор цифр, но непременно строгая система замены истинного наименования на условное, проистекает от типа мышления
людей, думающих иероглифами.
Военно-политическая обстановка того времени в ракурсе советско- китайских отношений характеризовалась острым противостоянием прежде всего вдоль границы, в Монголии, в Афганистане и Камбодже. А потому вопрос группировки и боевого состава войск и сил ВС КНР на стратегических направлениях был архиважен для оперативного планирования Генштаба ВС СССР.
Так вот, продолжая заниматься иероглифическими смыслами и влиянием иероглифов на мышление китайцев, мне удалось найти ключи к выявлению системы назначения условной нумерации. И так, через многолетний скрупулезный учет и сопоставление всегда обезличенной смысловой информации с условной нумерацией, приступить к вскрытию истинной картины военного потенциала КНР, особенно в части стратегических ядерных сил (СЯС).
Заранее отмечу, что вскрыть дислокацию и боевой состав ракетных баз СЯС (от стартовых дивизионов ракет до частей ракетно-технического и ядерно-технического обеспечения, складов и госпиталей) мне удалось лишь во время третьей командировки в Пекин (1989–1992). Причем не в тех местах, где со времен «нарастания угрозы на востоке» позиционные районы СЯС, по данным видовой космической разведки (так называемые бугры), числились в ГРУ.
По наводке космическая разведка подтвердила истинную картину.
Конфуз с многолетней ошибкой спустили на тормозах.
(продолжение следует)