Эту вещь вот уж почти год, как я не могу опубликовать в эл. журналах. За то ли нечитабельность, то ли из-за боязни главредов стать нерукопожатыми у проукраински настроенных либералов. И я решил публиковать её у себя и по кусочкам.
На 196-й странице, думаю, началось – в персонаже Артёме Стиркине – от имени повествователя осмеяние Стрелкова (Гиркина). Того реально-исторически – не зелёного человечка – неофициального российского субъекта, без которого, может, и не было б начала победы над нацистами у восставшего Донбасса.
Чем выражено осмеяние? – Думаю, сверхчеловеческими качествами суперидеалиста. Все остальные персонажи – человеческие: с положительными и отрицательными чертами. Пронзительного Евгения заносит в зловредность для окружающих. Честного брата его, Аркадия – в непостоянство. Злого Мовчана – в доброту. А Стиркин сплошь идеалист.
А сейчас отчитаюсь о словесной дуэли между Стиркиным и прибывшим на эту площадь с командой безымянным лейтенантом ВСУ (Вооружённых сил Украины). Нарочно отчитаюсь, не дочитав до исхода. За лейтенантом – Интересы, а именно то, что ниже пояса, за Стиркиным – Идеалы, то, что выше пояса. А народ, гармоничный, слушает и каждый раз за только что высказавшегося. – Кто победит?
В сноске Слаповский от своего имени указал, прототипом кого является Стиркин, и что реальный Стрелков (Гиркин) «убыл в Россию разочарованный». Не сказано, чем. Властью России, решившей, думаю, дать нарыву нацизма созреть и лопнуть самому. Что, подозреваю, Слаповский не разделяет. Подождём до конца романа.
А пока… Может, Евгений вмешается и кончит словесное столкновение?
Так и есть. Занудностью и профессорским знанием истории он всех урезонил в ребячьей глупости, и Вяхирев, капитан милиции, бывший в украинском Грежине законной властью, велел всем разойтись. И все послушались.
Развязка надуманная.
Слаповский надсмеялся надо всеми, будучи, мол, человеком мира.
Загадка только одно: зачем он по именам и с краткой биографией перечислил всех, кто был со Стиркиным? – Наверно, дымовая завеса русофоба. Издавать-то роман думал в России.
*
Когда на станице 228 я прочёл очередной непереносимый текст от имени Евгения, отвечающего американскому журналисту на вопрос, чей он представитель, я подумал, что зря натянул на себя маску всезнайки, мол, русофоб Слаповский. Он всего фоб. Обычный постмодернист, для которого нет ничего, достойного быть идеалом. Перепробовал всякие идеалы и теперь, в «Гении», дожил до безыдеалья.
*
Как-то оскорбляет ненатуральность чередования ненормальности и гениальности Евгения. (Это я читаю, как он пытается соблазнить вдову Марину Макаровну, главу администрации украинского Грежина.) Разве что вспомнить, что всё-всё есть постмодернистская насмешка Слаповского над читателем.
*
Страница 244. Собственно, сюжета нет. Всё от случайности к случайности. Скучно. Халтурная психология персонажей тоже отвращает от чтения. Только привычка дочитывать заставляет продолжить.
Надо, наверно, прекратить этот репортаж.
*
Вспомнил, что в романе ещё не появлялись нацисты и не известными остаются какие-то третьяки. Чтоб утвердиться во мнении о постмодернизме «Гения», надо, чтоб они тоже были осмеяны.