И снова я предоставлю слово человеку, которому есть что сказать о литературном процессе. Критик Олег Демидов размышляет о природе цензуры:
- Цензура восходит к такому понятию, как табу. У древнего человека были табу. Отец и мать поступали так, а не иначе. И тебе надлежит поступать так же, а то боги рассердятся. Нельзя выходить из пещеры и совершать ошибку, нельзя ходить в лес и другие пространства, иначе будет ой-ой-ой. Нельзя есть человеческое мясо. Чем старше человечество, тем хитрее оно себя обманывает. Табу начинают превращаться в цензуру. В наше время она не особо работает. Есть определенные самодуры, которые поставлены в каждом подъезде и решают, что можно, а что нельзя. Здесь можно писать: “Спартак” чемпион!”, “Цой жив”, а в другом подъезде уже нельзя.
Возьмем большую революцию, которую совершил Гавриил Державин. В оде “Фелица” он позволил себе не только прославлять Екатерину, но и рассказал о себе:
А я, проспавши до полудни,
Курю табак и кофе пью;
Преобращая в праздник будни,
Кружу в химерах мысль мою:
То плен от персов похищаю,
То стрелы к туркам обращаю;
То, возмечтав, что я султан,
Вселенну устрашаю взглядом;
То вдруг, прельщаяся нарядом,
Скачу к портному по кафтан.
Все, что было до этого, являлось строго восхвалением императоров, серьезных полководцев. Были оды на восшествие на престол, на сражения. А “Фелица” сочинена потому, что Екатерина написала сказку. И Державин простебал ее так хорошо, что она не просто не уничтожила его, а наградила. Это показало той литературе, что можно и нужно как-то экспериментировать. Есть определенное цензурное пространство, но если ты подходишь с большим вниманием и осторожностью, из этого может что-то получиться. Цензура есть, в том числе сегодня, есть. К ней надо привыкнуть и с ней работать.
Почти в середине XIX века появляется один из самых важных текстов: “Смерть поэта” М. Ю. Лермонтова. Его не печатают журналы и газеты, это страшное стихотворение. Оно пишется в несколько этапов. Последние 16 строк появились позднее. Именно из-за них Николай I рассердился на Лермонтова. Стихотворение распространяется в списках. Кто-то услышал и переписал. Так зарождается самиздат. Явление, которое хорошо нам будет известно в послевоенные годы.
Так-то отец “самсебяиздата” - Николай Иванович Глазков. Он начал писать в начале 1930-х годов. Он подружился с Лилей Брик, Николаем Асеевым, Алексеем Крученых, Анатолием Мариенгофом. Он понимал, что те стихи, которые он умеет писать, никто не напечатает. И начал продавать стихи в школьных тетрадях. Другой возможности распространить свои стихи не было.
Вас также может заинтересовать: Почему фильм о Сталинграде сняли для купола