Кто - то очень умный и весëлый / и, замечу, грамотный! / из солдат пятой роты написал на стенке в ротном туалете очень ëмкое, легкочитаемое , и всем понятное слово из трёх букв.
Написал не просто где- нибудь в уголочке, махонькими буковками..
Нет!
Он написал его во всю стену! Он написал его краской!
Мол, А ВОТ ВАМ ВСЕМ!!!
Сортир пятой роты, это не просто сортир пятой роты.
На первом этаже их казармы расположен штаб батальона.
И, в лучших традициях армии, в которой высшие и нижние чины - плоть от плоти одного трудового народа, все офицеры штаба ходили в тот же нужник , что и солдаты.
/ столовые, правда, были разные, а вот нужник - один. /
И получилось так, что первым из офицеров это нужное место посетил ни кто-нибудь , а сам комбат.
И вот..... а там - ТАКОЕ!!!
Сказать, что комбат взбесился - это не сказать совсем НИЧЕГО!
Он не просто вышел из себя..
Он рвал и метал!
Он был готов ухайдокать художника на месте!
Сразу и бесповоротно открутить тому башку, и выставить её на палке на плацу на всеобщее обозрение.
Конечно, чтобы вычислить живописца , не нужно было бы затрачивать много времени и сил.
Согласитесь, такие вещи в армии легко вычисляются.
За час, максимум.
Всего лишь установить , кто за последние 24 часа имел доступ к краске.
У нас батальон был маленький.
Склад, на котором хранились всякие такие вещи, он, как бы, был общим. Начальника не было. Кладовщика тоже - не тот масштаб.
Ключи имелись у старшин обеих рот, и при необходимости , они и вели выдачу нужного на данный момент хозимущества.
/ а как при такой системе велась отчëтность - не знаю. /
Но майора нашего поразила беспримерная наглость!
И он объявил тревогу!
*
Это была странная тревога.
Мы сидели в одном из классов, часов десять утра, собирались, помню, чайку похлебать. Зарядили кипятильник в трëхлитровую банку, и, вдруг, как гром среди ясного неба - как шандарахнет ревун по ушам!
Сигнал : общевойсковая тревога!
Уже хорошо - не побег.
Что плохо - о тревоге не предупредили , значит, скорее всего, кому - то из командования спонтанно пришло в голову нас погонять. Возможен рывок на стрельбище.
А мы только собрались почаëвничать...
Вооружаемся, как положено, все эти лопатки, гранатный подсумок, маска с хоботом, чего там ещё?
Только выбегаем из казармы, на плац, команда : назад в КХО, разоружиться и, бегом опять на плац : общее построение.
Вот, что может быть понятно в такой ситуации ? Ровным счëтом - ничего!
Одно только : это какой-то кипешь, и он не шуточный!
*
Построились. Стоим.
Так то, комбат - мужик не из оручих. Держать в руках себя умеет.
А сейчас он орёт, и издалека видно, что сейчас к нему лучше не подходить. Сожрёт, и не заметит!
Лицо, вон, красное у него, желваками играет. Не иначе, давление поднялось.
Наша рота стоит, дальше пятая.
Первый взвод у нас в полном составе .
Второй - от него только ошмёток стоит. От него караул сейчас на б /с. Так что, человек пять только.
И третий взвод стоит, хозяйственный.
Третий взвод, он в нашей роте, конечно.
В нём шофера, радисты, повара, ИТСОшники и СРСники.
И все они, за исключением "собачников “, напрямую находятся в зоне интересов самого комбата.
Т. е., как бы двойное подчинение у них. И одно из них - прямое, комбату.
Комбат их всех знает.
И вот он вопрошает :
- Четвёртая рота, первый взвод : все?
Командира на месте нет, выходной. Во главе ротного строя - по старшинству - ком - взвода - раз лейтенант Н.
- Так точно, товарищ майор, все!
Комбат обращается к КВ - два прапорщику Есмантовичу.
—У тебя?
— Все.
Тогда он спрашивает главаря хозбанды старшего прапорщика Сашенко.
- Твои?
—На месте!
Там троих - то в строю не хватает.
Свинарей.
Наш комбат - мужик хозяйственный.
Если бы он не стал бы военным, из него бы получился отличный председатель колхоза!
Он, и как военный был неплох, а уж в народном хозяйстве ему, наверное, цены бы не было!
Вмиг его колхоз стал и образцовым, и миллионером!
/ и не в том смысле, что миллионы государству был бы должен. В обратном! /
Он эти хозяйственные дела очень уважал, толк в них понимал, и они являлись для него приоритетом. Больше внимания он уделял только боевой службе!
Оттого и в свинари он отбирал лично. И они у нас были самыми блатными.
Мы их в роте не видели вообще никогда, и такие мелочи, как обшие построения, их не касались.
На их отсутствии комбат заострять, понятно, не стал.
А также там нет всех поваров - в столовой. Дежурных радистов - их, вообще, всего трое, и все они на радиостанции, как бы, все дежурные. Нету там и ИТСОшников - на объекте. И, конечно, шоферов нет. Их четверо, и все в данный момент времени, в гараже. Пытаются они там реанимировать комбатский УАЗик, как оторвёшь?
Т. е., получается, что в строю хозвзвода стоят три - четыре СРСника, и ещё несколько человек, которые в этом взводе по недоразумению.
Один, помню, тоже водитель. Но машины для него нет, и ходит он на боевую службу обычным вышкарём, но числится продолжает в хозбанде.
И ещё двое - трое таких же.
*
Комбат переключает внимание на пятую роту. У них четыре взвода, и он также выясняет у командиров наличие личного состава.
*
В этот момент от здания клуба к плацу бежит солдат. Бежит, пригибаясь, как под обстрелом. Думает, так его меньше заметно.
Он, по кромке плаца, за спинами солдат пятой роты, пытается незамеченным прошмыгнуть, не привлекая ничего внимания, а в первую очередь, комбата. Его цель - маленькая коробочка хозвзвода.
Это - киномеханник, и, по совместительству, почтальон.
Вот кто его дёрнул?
Сидел бы себе в клубе, про него никто и не вспомнил бы.
Но, Андрюха - так звали - солдат молодой, только за полгода перевалил.
Он и так офигел, когда его на такое блатное место сунули.
И ожидал он - отчасти, оправданно - что некоторое деды будут его шпынять из зависти.
Он вёл себя тише воды, ниже травы, и старался лишний раз не отсвечивать.
Его неявка в строй никак бы не отыгралась ему со стороны командиров.
Но, вот, кое - кто из дедов мог высказать претензии.
Ему этого не хотелось, и он счёл за благо метнуться на построение.
А комбат, меж тем, внимательно следит за его передвижением. И как только Андрей подобрался к хозвзводу,, майор :
- Солдат, ко мне!
Андрюха, от страха на полусогнутых, подскочил, представился.
Конечно, комбат знал, кто это.
Что киномеханник, что почтальон, в батальоне один. Командир всегда занимающих эти должности солдат знает. А тут он, вообще, един в двух лицах.
-Опаздываете, солдат! Встать в строй!
И обращаясь к Сашенко, с ленинским прищуром, и, одновременно, с угрозой :
- Ну, вот, а ты докладывал, что все у тебя!
— Так точно! А теперь ВАЩЕ все, товарищ майор! - без запинки отчеканил старший прапорщик.
И батальон полёг. Со смеху.
В общем - то, ничего смешного в ситуации не было.
Но..
Мы не понимали, зачем мы стоим, что последует дальше..
И то нервное напряжение, которое всеми владело, требовало какого- то выхода. И оно вылилось через этот смех.
Комбат сперва недоумённо смотрел на ржущий батальон, а потом и сам заулыбался.
*
Когда офицеры, более - менее, привели строй в порядок, комбат, уже немного отошедший, предложил злодею, осквернившему неприличной надписью стену приличного заведения, выйти из строя.
И он вышел. Рядовой С.
*
С. всегда косил под дурака. Был ли он таким на самом деле, сказать сложно.
Так получилось, что я с ним несколько раз общался тет - а- тет, и у меня не сложилось впечатления, что он - идиот.
Вообще, он был переведён откуда-то . Как раз за неадекватные поступки. В нашем батальоне продолжал чудить.
Общее мнение было такое, что С. ,сразу после призыва ,начал косить, надеясь, что его комиссуют через дурку.
Изначально ненормальным он не был, именно - косил, но в процессе реально тронулся умом.
На момент этих событий, служить ему оставалось менее полугода. Уже можно было успокоиться, и спокойно ждать дембеля.
Но, по ходу, он уже не мог остановиться . По ходу, действительно, рехнулся.
Написание того слова - это была акция из той же серии его чудачеств.
Краску ему дал старшина пятой роты накануне, и приказал подновить угол казармы.
/ вот я и говорю - что там вычислять? /.
На службу его давно уже не ставили.
*
С., если и был сумасшедшим, то - безобидным.
Поэтому, киномеханник Андрей не испугался, когда тот пришёл к нему в клуб, и обвинил его в том, что опоздав в строй, он, невольно, разрядил обстановку, и С. отделался легко.
/ ему вручили зубную щётку, и заперли в сортире до окончательного уничтожения непристойной надписи. /
По мнению С., если бы комбат продолжал оставаться во взбешённом состоянии, он бы отправил его сначала на губу, а уж потом, оттуда, он бы несомненно попал на соответствующее освидетельствование.
А я, например, считал, что С. только благодарить Андрея должен. Видя, в каком бешенстве был тогда комбат, я ни на секунду не сомневаюсь, что ни до какого освидетельствования, даже до губы, С. дожить бы не удалось . Комбат открутил бы ему голову. И - на палку.
С., со мной, конечно, не согласился бы.
" Ну, сумасшедший, что возьмёшь? “/ с. /.
*****
БЛАГОДАРЮ за ВНИМАНИЕ!
ВСЕМ ДОБРА и УДАЧИ!!