- В чашу рубят мужики, вишь ты, по старинному. Века дом простоит, стены гнить не будут, дедами пройдено. Твои правнуки еще поживут.
Марфа подкралась сзади тихонько, как мышка, Лиза не услышала даже шороха ее шагов - умела старуха так ходить, как будто земли не касалась. Лиза вздрогнула от ее голоса, инстинктивно подтянула к себе коляску с двойнятами - Никодим сам съездил в райцентр, выбрал колясочку недорогую, но нарядную, легкую, как перышко и просторную. Хотел было сам срубить, как раньше, но Марфа прикрикнула - что вы, мол, совсем уж одичали в деревне нашей! Ну и купили малышам все новенькое, городское, современное.
- Боишься меня? Вижу!
Марфа наклонилась над коляской, аккуратно приоткрыла вуальку, всмотрелась.
-Все-таки Назарушка вылитый Димитрий. Одно личико, как списанный. У сынка в детстве такой же носик был - пипкой. Потом выправился, а сначала - ой-ей. Переживала я даже, глянешь - дырки видать. А Серафима на тебя похожа. Волоски -то выкатились сейчас, но видно, что рыжуха будет. В мать! И красотой не обижена, принцессой вырастет. Молодец, девка, родила внучат на славу.
Старуха выпрямилась, приподняла надо лбом край низко повязанного платка, зябко закуталась в тулупчик - северный ветер рвал низкие облака, конец октября был совсем зимним, уже поземкой плотно замело дворы, снег хоть и неглубокий лег, а по щиколотку ноги прятал.
-Ты меня не бойся, Лиза. Я, хоть и не проста, да, во-первых, уж и не та, что была, а во-вторых - ты мне нравишься очень. Хорошая ты баба, добрая, незлобливая, непамятная. Жизнь тебя наотмашь лупила, всю в дерьме изваляла, а ты все равно чистая - светишься вон. Такая и должна быть мать да жена - вся из добра и ласки соткана. к таким и грязь не липнет, и зло силы теряет. А то вон они, ныне-то! Гордые, спесивые, мужа да родителей не почитают, детей в дома сдают, рожи уколами да операциями правят - дьяволицы без лиц, истинные порожденья адские. Тьху!
Лиза уже с трудом сдерживала улыбку, уж больно разошлась Марфа, топала ножкой, грозила кому-то маленькой рукавичкой, но вдруг запыхалась, оперлась на Лизину руку, сказала тихонько.
- Ты вот что! Детей уложишь - к Але зайди. Она все трудится, как пчелка, хозяйство на себе тянет, а живот уж у подбородка. Вот-вот родит, а гордячка - Майму вчера не пустила, Нину тоже к ночи домой отправила , все сама.
Лиза удивленно глянула на бабку
- А Алешка? Муж-то где ее? Она ведь и меня не очень привечает, улыбается вежливо, да как чужая.
- Так уехал Лешка, мать у него в миру захворала. Она ж у нас десять лет пожила, а потом с новым хахалем сбежала, был у нас тут новенький. А Алеху Матрена вырастила - видала ее, однорукая , на краю скита живет? У нас тут тоже бывает всякое, думаешь я все могу? Сходи, короче.
Марфа медленно пошла прочь, опираясь на массивную палку, и Лиза вдруг явственно увидела - бабка сильно сдала. За это небольшое время из старой, но крепкой и живой ведьмаки она превратилась в крошечную старушку, и острая жалость волной захлестнула Лизу
- Марфа! Погоди. Давай я приду к тебе, помогу чего, а? Может давай с ребятами перееду, все одну Димы нет пока, а тебе повеселее будет.
Марфа остановилась, поманила Лизу, положила невесомые пальчики ей на запястье
- Нет. Мы с Маймой весело живем, да и помощников у меня уйма. Роем вьются, не знаю куда их девать. Ты лучше за дитями следи, к дочке сходи, да, как дом строят приглядывай. За всем глаз нужен, напортачат, потом не расхлебать. А мужик приедет - тогда и поговорим с тобой, есть у меня разговор. Иди, Лиза.
…
Уже почти три месяца Лиза жила в скиту, разместились они все в домике Никодима - тесно, да тепло. Дима побыл немного, устроил семью получше и снова на пасеку отправился, дел там было невпроворот. а они не ждали. Лиза хозяйничала радостно и рьяно - все вычистила до блеска, развешала занавесочки, разложила покрывальца, для ребят устроила за печкой настоящий кукольный домик, и ждала мужа, почти каждый день бегая к своему строящемуся дому. Сруб рос на глазах, оказывается Никодим давно заготовил лес для нового дома - да не простой, лиственницы нарубил, бревна один к одному. Мужиков наняли умелых, сруб получался. как для царских палат , широкий, пятистенный, высокий.
Лиза старалась не вспоминать тот, последний разговор с мужем. в ту, в их первую ночь после венчания - Марфа слово сдержала, устроила им венчание, настоящий батюшка приехал да обвенчал, все, как полагается. И тогда, проводив последних гостей и уложив деток, Лиза прижалась к мужниной груди головой. спросила тихонько
- Дим… Это правда? Про ту - черную?
Никодим было отшатнулся от жены, как от зачумленной, но взял себя в руки, стиснул руки в кулаки, так что побелели костяшки. сел на кровать
- Я, Лиза, любил ее, как бешеный. Она одним своим черным ведьмачьим глазом могла меня в преисподнюю отправить, под ноги себе бросить вместо половика. Она и бросала. Ноги об меня вытирала, а я их лизал, как пес. Все потерял - ничего не осталось - ни достоинства, ни чести, так, пустая оболочка. Нищим стал. голым и босым, она все деньги мои прибрала себе. Да мне ничего, кроме нее и не надо было. А потом, как высосала меня до дна, нашла мне замену. Да не простую - знатную, мужик из властей попался, денег куры не клевали. Они меня, как того пса из дома вышвырнули. Ну и…
Лиза, вся похолодев, сжав у груди кружева венчального платья, слушала. Димка смотрел в одну точку остановившимся взглядом, он сейчас как будто попал туда - в их давно забытую молодость
- И?
Лиза прошелестела это почти неслышно, так падает желтый березовый лист. Но Никодим услышал. поднял на нее отчаянный, совсем незнакомый взгляд
- И…Я столкнул ее со скалы. Мы жили тогда под Ялтой, последние мои деньги прожигали. Вернее, я уже с ней не жил, таскался по друзьям, перебивался кое-как. Она меня сама на разговор вызвала. в свое место любимое позвала, к водопаду. Сказала, что на развод подала, что ненавидит меня, а от него ребенка ждет… И наклонилась, чтоб ладошкой воды набрать. Ну, я и… Только глаза ее, полные ужаса помню...
Никодим последние слова не сказал, он их исторг из горла - звук был страшный и хищный, так кричит ястреб, прежде чем упасть на жертву. И Лиза, зажав собственный крик у горла - поняла - она забудет это. Забудет навсегда, потому что с ее любимым тот, давно забытый парень не имеет ничего общего.