Как в Гражданском кодексе Российской Федерации, так и в Гражданском кодексе Украины имеются правила, в соответствии с которыми обязательства могут возникать вследствие причинения убытков. Причём в указанных двух кодексах вполне однозначно убытки разделяются на две части: реальный ущерб и упущенную выгоду.
Надо обратить внимание при этом, что в обоих кодексах возникновение права на возмещение убытков и соответствующего ему обязательства возникает в случае нарушения какого-либо действительного права. Иными словами: законодательство и Украины и России связывает возникновение соответствующего обязательства с некоторым правонарушением.
Вот как выглядят тексты соответствующих норм законодательства:
Статья 15. Возмещение убытков
1. Лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законом или договором не предусмотрено возмещение убытков в меньшем размере.
2. Под убытками понимаются расходы, которые лицо, чьё право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода).
Если лицо, нарушившее право, получило вследствие этого доходы, лицо, право которого нарушено, вправе требовать возмещения наряду с другими убытками упущенной выгоды в размере не меньшем, чем такие доходы.
А вот соответствующая статья ГК Украины:
Стаття 22. Відшкодування збитків та інші способи відшкодування майнової шкоди
1. Особа, якій завдано збитків у результаті порушення її цивільного права, має право на їх відшкодування.
2. Збитками є:
1) втрати, яких особа зазнала у зв'язку зі знищенням або пошкодженням речі, а також витрати, які особа зробила або мусить зробити для відновлення свого порушеного права (реальні збитки);
2) доходи, які особа могла б реально одержати за звичайних обставин, якби її право не було порушене (упущена вигода).
3. Збитки відшкодовуються у повному обсязі, якщо договором або законом не передбачено відшкодування у меншому або більшому розмірі.
Якщо особа, яка порушила право, одержала у зв'язку з цим доходи, то розмір упущеної вигоди, що має відшкодовуватися особі, право якої порушено, не може бути меншим від доходів, одержаних особою, яка порушила право.
4. На вимогу особи, якій завдано шкоди, та відповідно до обставин справи майнова шкода може бути відшкодована і в інший спосіб, зокрема, шкода, завдана майну, може відшкодовуватися в натурі (передання речі того ж роду та тієї ж якості, полагодження пошкодженої речі тощо).
текст в переводе на русский язык
Статья 22. Возмещение убытков и иные способы возмещения имущественного вреда
1. Лицо, которому причинены убытки в результате нарушения её гражданского права, имеет право на их возмещение.
2. Убытками являются:
1) потери, которые лицо понесло в связи с уничтожением или повреждением вещи, а также расходы, которые лицо совершило или должно будет совершить для восстановления своего нарушенного права (реальные убытки);
2) доходы, которые лицо могло бы реально получить при обычных обстоятельствах, если бы её право не было нарушено (упущенная выгода).
3. Убытки возмещаются в полном объёме, если договором или законом не предусмотрено возмещение в меньшем или большем размере.
Если лицо, которое нарушило право, получило в связи с этим доходы, то размер упущенной выгоды, которое должны возмещаться лицу, право которого нарушено, не могут быть меньшими доходов, полученных лицом. которое нарушило право.
4. По требованию лица, которому причинены убытки, и в зависимости от обстоятельств дела имущественный вред может быть возмещён и иным способом, в частности, вред, причинённый имуществу, может возмещаться в натуре (передача вещи того же рода и того же качества, а также и исправление повреждённой вещи).
Итак, прямое предписание закона говорит только и исключительно о прямом нарушении права.
Заметим, однако, что, тем не менее, возможность защиты вообще и судебной защиты — в частности, предоставляется отнюдь не только при нарушении права, но и при угрозе праву.
И вот вам ситуация.
У некоего лица были в собственности, скажем, акции. Общая цена этих акций, по которой этому лицу они достались, составила два с половиной миллионов единиц (гривен или рублей — не столь важно, пусть будет — гривен). Это лицо подписало договор с другим юридическим лицом. В соответствии с этим договором собственник акций брал на себя обязательство передать в собственность своему контрагенту указанный пакет акций, а контрагент — уплатить первому четыре миллиона гривен. Как видим, речь идёт о простом договоре купли-продажи акций, где акции как раз являются товаром, а четыре миллиона гривен — ценой.
Нетрудно сообразить, что в том случае, когда указанный договор купли-продажи был бы и заключён и исполнен, продавец акций получил бы гешефта на полтора миллиона гривен.
В самом деле: 4 000 000 - 2 500 000 = 1 500 000 (гривен)
Теперь представим себе, что в указанном договоре имелась оговорка, которая гласила, что если только возникает спор у продавца с любым третьим лицом об оспаривании прав собственности на товар (акции), или спор о расторжении учредительного договора, или признании его недействительным, или о ликвидации предприятия, чьи акции служат товаром, договор расторгается, а уплаченные покупателем суммы, если таковые были уплачены, подлежат возвращению покупателю.
Согласитесь, что подобного рода оговорка, хоть и встречается нечасто, но вполне разумна: она призвана прежде всего снять юридические риски с покупателя.
В самом деле: если судебный спор, в результате которого предприятие, чьи акции приобрёл покупатель, окажется ликвидированным, то покупатель может потерять все свои деньги, все четыре миллиона. Во всяком случае он рискует именно этим. В соответствии же с приведённой оговоркой, ничего страшного не происходит: просто стороны остаются, что называется, «при своих».
При своих-то при своих, да вот только продавец, как мы видели, остаётся именно без гешефта, хотя и при товаре.
Ясно, что само по себе наличие судебного спора, инициируемого подачей искового заявления с соответствующим предметом, например, о признании недействительным или расторжении учредительного договора, есть не столько нарушение чьего-либо права, но, несомненно, угроза праву. В частности, праву собственности на акции. А они являются именно товаром в договоре купли-продажи. Такого рода иск может быть подан кем угодно, а стало быть кто угодно может и создать указанную угрозу. Результатом такой угрозы, совокупно с, как мы видим, вполне разумной оговоркой в договоре купли-продажи, создаёт для продавца невозможность получить ту выгоду, которую он получил бы, если бы указанной выше угрозы, созданной обращением в суд третьим лицом, не возникло бы.
Разумность оговорки, если рассуждать строго, следует вот откуда. Предположим, что указанной оговорки нет. В этом случае четыре миллиона гривен, уплаченные за товар, могут стать реальным ущербом.
В том же случае, когда обязательства по сделке вообще исполнены не были, убытки даже в виде упущенной выгоды не могут составить более полутора миллионов. Что, естественно, меньше четырёх миллионов. А поскольку разумное поведение в гражданском обороте всегда должно быть направлено в первую очередь на снижение реальных потерь, то нельзя не признать поведение сторон такого договора купли-продажи именно разумным: они минимизировали риски реального ущерба до нуля и свели все юридические риски, связанные с событиями, оговоренными в условии, только к упущенной выгоде, да и то в размере много меньшем, чем возможный без указанной оговорки реальный ущерб.
Причём, если обращение третьего лица в суд было необоснованным или незаконным или представляло собою злоупотреблением права на иск, то тогда мы можем точно сказать, что некие неправовые действия создали угрозу праву собственности продавца и лишили его того дохода, который он бы имел, если бы противоправных действий третьим лицом совершено не было.
Заметим, что при этом прямого нарушения права, строго говоря, не было. Но тогда возникает вопрос:
а подлежит ли защите у продавца его право на получение выгоды?
Если нет, то тогда мы должны признать, что
- или отсутствует у продавца вообще право на получение выгоды,
- или же такое право есть, но оно не может быть защищено судом.
Отметим, что, по крайней мере, признание собственности на вещь, означает также признание и прав ею пользоваться и ею распоряжаться. Признание законности предпринимательской деятельности (если в положительном законодательстве вообще есть, конечно, а вот должно ли оно быть там — другой вопрос) означает признание права как субъективного права на извлечение выгоды любым непротивозаконным способом. Если, скажем, на Украине или в России предпринимательская деятельность в принципе признаётся законной, то тогда законным должно быть признано и само по себе право получать любую выгоду или из распоряжения собственностью или из использования собственности. Следовательно, само по себе право получить выгоду от своей собственности и в России и на Украине у любого субъекта есть. Но тогда надо признать, что такое право подлежит и защите со стороны государства. В частности, судебной системой государства как системой как раз прямой юридической защиты прав, свобод и охраняемых законом интересов.
Например, в п. 1 ст. 1 ГК РФ говорится буквально следующее:
1. Гражданское законодательство основывается на признании равенства участников регулируемых им отношений, неприкосновенности собственности, свободы договора, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, необходимости беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты.
Из сказанного следует, что из признания государством легальности как права собственности, так и права заниматься предпринимательской деятельностью (заметим, что не во всех системах законодательства сама по себе частнопредпринимательская деятельность вообще признаётся законной. Она может быть и уголовно наказуемым преступлением. так оно и было до определённого времени и в РСФСР и на Украине, за что, между прочим, и лишались свободы спекулянты, «фарцовщики» и «цеховики») прямо следует и необходимость, в числе прочего, наличия судебной защиты прав, которые вытекают из этих двух конституционно признанных прав.
(Соответственно, в Конституции Украины соответствующие права закреплены в ст.ст. 41 — право собственности и содержание этого права и 42 — право на частнопредпринимательскую деятельность Конституции Украины.
В России такие права признаны в следующих статьях Конституции РФ:
Статья 34
1. Каждый имеет право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности.
2. Не допускается экономическая деятельность, направленная на монополизацию и недобросовестную конкуренцию.
Статья 35
1. Право частной собственности охраняется законом.
2. Каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами.
3. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения.
4. Право наследования гарантируется)
А это значит, что подлежит защите и право на те затраты, которые лицо понесло или должно будет понести не только с восстановлением нарушенного права, но и в связи с созданной угрозой нарушения или ограничения такого права, если угроза была признана неправомерной. Равным образом при тех же условиях лицо должно иметь право на возмещение и тех неполученных им вследствие неправомерной угрозы её праву доходов, которое оно получило бы при нормальных условиях гражданского оборота, если бы угрозы праву не возникало. Иными словами, явно видно, что понятие «угроза нарушения права» должно быть введено в формулы как реального ущерба, так и упущенной выгоды.
Но можно ли сейчас, когда формулы норм существуют лишь в приведённом выше виде, говорить о том, что требование в нашем случае продавца к третьему лицу, создавшему угрозу праву и тем самым вызвавшему неполучение продавцом выгоды от собственности продавца, в случае, если такая сама по себе угроза признана незаконной или необоснованной, словом, неправомерной, совершенно лишено основания?
Если да, то тогда верно приведённое выше рассуждение, о том, что право на получение выгоды, вообще говоря, в ряде случаев совершенно лишено, — именно прямо лишено! а непросто защита не предусмотрена, как в случае с пари, где непредусмотренность судебной защиты прямо указана в законе! — всякой защиты, что оно — ius nudum. Такой вывод несколько, гм, противоречит Конституциям РФ и Украины. Тем более, что право на эффективную защиту нарушенного права есть вообще-то право человека. Но если запрета на судебную защиту просто нет, как нет и указания на её возможность, то тогда это означает, что мы имеем просто неурегулированные законодательством правоотношения. А в этом как раз случае мы должны найти такие гражданские правоотношения, которые сходны с рассматриваемыми и применить для начала аналогию закона. До аналогии права дойти нам не удастся, потому что сходность рассматриваемых отношений с отношениями, возникающими из причинения убытков, совершенно в данном случае очевидна, а последние как раз урегулированы приведёнными выше законными нормами. И это значит, что к рассматриваемому случаю подлежит применение именно указанных выше норм по аналогии закона, скажем, в соответствии со ст. 6 ГК РФ или в соответствии с совершенно идентичной по содержанию ст. 8 ГК Украины.
Ну, и сказанное, разумеется, означает, что в описанном случае, когда третье лицо заявило свой иск неправильно, оно, как минимум, должно уплатить продавцу акций полтора миллиона гривен. Если спор рассматривается на территории Украины или России.
О да-да! Ну, конечно, конечно же, если он рассматривается профессионально, незаинтересованно и правомерно.
Но что при этом получается? А получается то, что фактически любое, например, обращение в суд, само по себе защищённое Конституцией и многочисленными международными договорами и декларациями, может вызвать с совершенно неожиданной стороны материальный удар, который также должен поддерживаться именно государственной машиной. Не видите ли тут никаких противоречий? А я вот вижу... и знаете откуда они? Они из равномерности признания права именно на предпринимательскую деятельность и товарность вещей, равную всем остальным их атрибутам.
