Маг выдернула руку, прошипела:
— Вы ошиблись!
Потянула перчатки к себе, он не отдал:
— Постойте, ми...
Она глянула на него так, что он поперхнулся, прошипела:
— Вы совсем рехнулись! Верните перчатки!
— Какие-то проблемы, сударыня?
Из-за соседнего столика поднялся стражник. Чёрная форма городской стражи, на столе начищенный шлем с плюмажем — значит, какой-то из старших чинов. Остальные его сотрапезники, тоже черномундирные, остались сидеть, разглядывая странную парочку.
— Никаких, сударь! — глядя прямо в глаза Маркусу, выдернула перчатки из-под его руки и направилась к выходу.
Маркус шагнул за ней, но усатый преградил ему путь.
— Не маг ли ты часом, с-сударь?
Маркус испуганно открыл рот, отступив в страхе. Замотал головой. В ней, в его голове калейдоскопом неслись картинки возможного будущего: вот его схватили, сунули в клетку, пытают, издеваются, привязывают к столбу и жгут, его! Живого! Его тело огнём! Огонь жрёт его тело и никто, никто ему не поможет.
— Нет! Я не маг! Маг не я, не я, а...
— О, господин капитан! — та, на кого он смотрел, кого он обвинил и предал смерти, почти произнеся непоправимое слово, она обернулась, и, сияя улыбкой, вернулась. Осторожно, просительно чуть сжала белыми пальцами голое запястье стражника, — Прошу вас, капитан, не задерживайте моего спутника!
— Спутника? — тот хмурился, то ли не веря, то ли не понимая. То ли сопротивляясь её вмешательству.
— Мы повздорили, но он не... Он просто...
— Не маг? — стражник смотрел на Маркуса, как цепной пёс смотрит спросонья на крадущихся мимо него.
— Ну какой же он маг, господин капитан! Взгляните на него! Маркус был учеником у дядюшки, пока того не посчитали магом и не...
Женщина опустила глаза и судорожно вздохнула, и снова сжала горячо руку стражника:
— Не забирайте Маркуса, прошу вас! Без него мне не добраться к моей благодетельнице, мадам Ишт. Он всего лишь паж! Писал всякие важные бумаги для дядюшки. Прошу вас, капитан!
Женщина явно собиралась рыдать. Стражник сморщился:
— Ладно, ладно!
Махнул рукой и вернулся за стол.
— Благодарю вас, господин капитан! Благодарю! Я помолюсь Светлейшему за вас!
Тот только криво улыбнулся в усы, женщина потянула Маркуса к выходу.
— Маги не врут, да? — прошептал «паж дядюшки»
— А я и не лгала.
Маркус хмыкнул и вдруг понял, что почти предал её, почти обменял её на собственную шкуру. Снова, как тогда. Как...
Маг поправляла перчатки, натягивая тесную ткань на кисти рук и застёгивая пуговки. Оглянувшись по сторонам, она вдруг свернула в проулок, тёмный, узкий, наполненный вонью гнилых отбросов.
Маркус свернул за ней и тут же ощутил лезвие у горла.
— Не шевелись. Кто тебя послал?
— Никто, миледи!
— Ещё раз назовёшь меня так, и лезвие воткнётся. Так чего тебе тогда нужно?
— Я... — Маркус сглотнул и зажмурился. Она держала его голыми руками, она слышала его мысли. Все. Даже те, которые не показывают мамочке.
— О, Вседух... — лезвие отпустило его шею, и Маркус осторожно открыл глаза. Маг стояла, задрав лицо к небу. Потом обернулась к нему:
— Так зачем?
— Вам... ми... Вам можно верить.
Она улыбнулась, качнула головой. Подошла чуть ближе, вгляделась:
— Верить, значит?
Маркусу стало неуютно. Будто он весь сейчас перед ней, на ладони, голый, грязный и жалкий. Со всеми его любовями, желаниями, предательствами, страхами и жалкостью. Смертный, невзрачный. Перед ней, воплощённым светом.
Маркус схватил её тонкую руку, сжал. От собственной смелости перехватило дыхание: посмел коснуться её! Её!
— Я... — она всё видела в нём.
— И сердце отдашь, если попрошу? — она вопрошала с лёгким любопытством, так же смотрела, с лёгким интересом, как смотрят на неплохогопаяца во время серьёзного разговора, а Маркусу снова казалось, что существа прекраснее нет во всех мирах. Слияние силы и тонкости, белого и тьмы, слабости и мудрости, печали и ярости.
Маркус закопался в слоях одежды, распахивая грудь.