1224 год. Начало. Оставив за спиной хладное кладбище Хорасана, монгольские войска накапливаются на Инде, собираясь проверить на прочность мусульманские княжества. Меч занесен, но..
Молодой гвардеец встречает зверя, которого никто не видел, но все представляют. Зверь говорит, что: Небо устало от крови.
Продолжение. Предыдущая часть и маменькины сынки, хлюпают ЗДЕСЬ
Музыка на дорожку
О малом говорят много, о многом мало, о важном ничего.
Указав событие, китайские хронисты скупы на детали. Сочетая лаконичность официального языка с непосредственностью людей еще не разучившихся верить. Читателю оставлено немного слов и лишних плодить не будем, обратившись к первоисточнику сразу.
Юань ШИ:
В том же году император дошел до востока страны Инд.
Был замечен единорог, войска были отведены на отдых.
И... всё.
Некоторые подробности приводит летопись СУН ЦЗЫ-ЧЖЭНЬ. В главе посвященной жизни и свершениям его превосходительства (Елюй Чуцая).
Здесь говорится:
Телохранитель увидел зверя, по виду похожего на оленя. С конским хвостом, зеленой масти и с одним рогом.
Умевшего произносить человеческие слова.
Живи мы чуть раньше.
В веке 19-м или (даже!) 20-м и едва-ли древний манускрипт возымел иное действие. Чем желание скорее впихнуть его в прокрустово ложе рационального объяснения. С самонадеянной попыткой объяснить как все было на самом деле.
К счастью (или нет), но мы живем в 21-м, когда рационализация еще оставляет шрамы, но уже утратила шарм. Наевшись ее плодов досыта, человек обменявший веру на знание понимает, что одно утратил, а другого не приобрел. Оставшись наедине с черной дырой, перед лицом которой слабое утешение и гороскопы, и дарвинистское происхождение видов и (даже!) теория большого... хлопка.
Ничего удивительного.
Чем больше человек мнит, тем меньше он понимает. Говаривал Елюй Чуцай, которого Чингисхан слушал.
Смена караула
Уронил вещь - не роняй чести
Тем утром, подавая Старику шулюм, Барлас споткнулся. Руки удержали китайскую пиалу с диковинным зверем, но содержимое плеснулось на ковры. В ожидании взбучки молодой кешиктен зажмурился, на что Чингиз ответил словами приведенными выше.
В кешик (гвардию) набирали юношей кочевой знати. И принимая у нойонов сынов, он не хотел возвращать отцам боголов (рабов). Не терпя присущих оным (рабам) суетливости и зажатости.
Крайностей одного и того же смущения.
Юнца называли Барлас-Хорчи, отдавая дань племенному происхождению и выполняемым задачам. Хорчи (лучники) несли круговую службу, охраняя внешние подступы к ханской юрте. Возле (и внутри) которой, священную особу охраняли кешиктены и тургауды (дневная стража).
Все до единого, стражники и гвардейцы слыли превосходными бойцами и проверенными людьми.
Чтобы неясная мысль одной головы не замутила головы многих, охранные подразделения всегда были смешаны. И поглядывая друг на друга косо, несли службу прямо.
Лишь разделенных возможно объединить.
Он мучительно искал другие пути (к власти), но таких не нашлось. В чингизову бытность, гвардией управляли сын Чжэлмэ - Есунтэй и Букидэй - сын нойона Тугая. Служба разбивалась на четыре стражи и помимо упомянутых, её возглавляли Хоркудэй и Лаблах.
Относительно основного войска гвардейцы имели полномочия чрезвычайные. Их устами говорил Хан, отчего приказания выполнялись незамедлительно и беспрекословно. Это создавало командную школу, непрерывно поставлявшую кадры военного и имперского управления.
Именно гвардейцы гнали в бой хашар при Чингисхане. Что сыграет особую роль при его сыновьях и внуках. Когда от монгольского в войсках останется название. Объединяющее разноплеменной сброд в сбитые и ведомые железной рукой тумены.
Старик же.. доверял иноплеменникам только смерть. Им давали умирать, но не давали оружия. Но эта история с нашей соотносится лишь отчасти.
Барлас-Хорчи примелькался статной осанкой и славой непревзойденного мэргена (стрелка). Он бил с рук, не глядя. И ни единожды стрела не падала мимо. Уважая дар, Барлас бил только бегущие (и летящие) цели, не унижаясь подкрадыванием и стрельбой по стаду.
Его отец был у барласов знатным нойоном. Нахождение сына при ханской особе создавало большую честь, обеспечивая не меньшую верность.
А ты как думал?
Сдав стражу, Хорчи отпросился поохотиться и Хоркудэй его отпустил. Тетиве нужен спуск, а человеку отдых. Начальник не понимающий этого, долго начальником не останется.
Улепетывая по камням, горный козел вывел Хорчи на широкое плато и запрыгал у края кручи.
Чтобы добыча не свалилась, мэрген натянул лук и... промахнулся. Просвистев в пальце от морды, стрела вошла в землю между копыт. Зверь стал как вкопанный и повернулся к стрелку. Тот не промахивался несколько лет и неудача стала случайностью, которую заглаживают сразу.
Не ради выгоды, но для веры в себя.
Перешагивая благородство, Хорчи залепил в стоящего и последующее заставило спину покрыться холодным потом. Хотя жара стояла ужасная.
Промах!
Потеряв интерес к неумехе, зверь склонился к траве. Раздосадованный Барлас припустил скакуна и погоня возобновилась. Гонка завела их в урочище, представившее взору горное озеро. Разлитая лазурь веяла прохладой и тончайшим ароматом. Похожим на то, что исходил от девиц-хохотуний, которых иной раз водили к старику мимо молодой стражи.
Но те ароматы были приторны, а этот свеж.
Сейчас для Хорчи это значения не имело. Требовалось во чтобы то ни стало подбить зверя и вернуть мастерство. Третью стрелу он пустил верхом и она угодила в скалу.
С горы сыпались камни, с него уверенность.
Едва не плача, стрелок приблизился настолько, чтобы увидеть в кого стреляет. И это был не козел.
Зверь невиданный, изумрудной масти, с единственным рогом на голове. Преступая законы природы, зверь пошел на охотника, чей конь опустился перед ним на передние колени, хотя седока не сбросил.
Хорчи закоченел. Сердцем завладел трепет, телом оцепенение. Язык увяз как повозка в весенней грязи, а глаза заморгали как шатровый полог при весеннем ветре. Выждав пока человеческая спесь вышла, зверь заговорил:
Пусть твой государь возвращается к себе!
Скорее.
И самый льстивый ум не перепутал бы пожелания и приказа.
Единорог вошел в лазурь и в ней растаял, а стрелок свалился без чувств.
В себя он пришел затемно, когда в горах пробирал холод и выли волки. Верный скакун человека не бросил, но склонился и грел дыханием. Отчего человек растрогался, хотя и был еще молод для таких слез.
В становище он вернулся растерянным и замешательство не укрылось от Хоркудэя. Скрепя сердце Хорчи выложил всё, передав слова с опасной для себя точностью. И также прямо повторил тому, для кого они говорились.
Произнесенное заставило всех замолчать.
Едва ли не через час (другой), сдавленный голос растерянного Хана послал за единственным человеком, способным происшедшее прояснить.
Скороход помчался к юрте Елюй Чуцая.
За Великой Стеной
Всё мое - считает человек, но Небо считает по-своему
Посыльный застал его превосходительство за картой, по которой Советник двигал фигурки. И сопоставляя случившее с происходящим, взвешивал вероятность грядущего. Занятие для каждого думающего настолько мучительное, насколько знакомое.
Говоря языком Псалмопевца, Елюй Чуцай слагал советы в душе (Пс.12,3), ожидая когда Небо разрешит их подсказкой. Подкрепив мятущийся человеческий ум, который так много предполагает и ничем не владеет.
Китайские дела складывались по-разному.
Умер Мухали. И одного этого было достаточно, чтобы начать перебрасывать войска из несчастной страны сартаулов. Перед этим Небо забрало Елюя Люгэ, а вскоре стареющий Император Цзинь ушел в неизвестность, уступив престол молодому преемнику.
Тот взялся за дело решительно, намереваясь затупить сталь мякиной.
Прежняя (довоенная) армия Цзиней считалась сильнейшим войском в мире и была бы таковым. Если бы не время, прохудившее колчаны и затупившее стрелы. Ударным кулаком Империи являлась тяжелая конница чжурчженей. Всадников дворян готовили с детства, а государственные конюшни разводили табуны специальных коней.
При всех усилиях, Цзинь не могла содержать их много, ограниченная немногочисленным (сравнительно!) числом собственно чжурчженей и стоимостью содержания всадника в кованых латах.
Численность латников доходила 25-ти тысяч. Резерв отслуживших доводил её до 60-ти, что составляло остов громадной, неповоротливой туши всекитайского войска. Масса служивших государству отличалась неустойчивостью, но временами достигала миллиона.
Доверия к ним ваньяны (правящая фамилия Чжурчженьской Империи) не испытывали, доверяя оружие в крайней необходимости. Интереса властей в массовом умении населения воевать не было. Армию задействовали на строительных и земельных работах, а еще.. Она давала исключительную школу покорности, через которую прогоняли мужчин.
Честь доставалась латным корпусам, а черные (мужицкие) части держались на традиции взаимного подавления. Где каждый был заинтересован в унижении другого, чтобы не унизиться самому. Это выталкивало наверх худших, которым подражали как лучшим и выстраивало две системы власти, дневную и ночную.
На эту традицию государство смотрело через розовый шелк, не умея по иному разрешить противоречие массовой армии. Где люди призвания командуют людьми призыва, которые служить не хотят. И без скрытых механизмов насилия дом немедленно рушится. Но оно же (насилие) окончательно всех развращает и все разваливает.
Степи принесли большую войну.
Джэбэ-нойон размазал латную конницу по равнине Сюаньдэфу, где еще несколько лет бесконтрольно плодились падальщики.
Резерв Империи погиб под городом Хуайлай, расстрелянный и сметенный туменами самого Великого Хана. Потеряв железные войска Золотая (Цзинь) Империя стала беззубым медведем с вырванными когтями. Он еще мог рычать, пугать, давить массой.
Но способности к настоящей (долгой) войне растерял. Вместе с людьми для нее рожденными и воспитанными. Ход этот монголы проделают не раз, оставляя противника без лучшей, боеспособной части. Хорезм лишится гулямов, Грузия витязей, Восточная и Южная Русь дружин.
Где уничтожить лучшие войска получится монголы закрепятся надолго. Где нет (Венгрия, Египет, Литва) надолго не закрепятся и начнут откат.
Что до чжурчженей, то потерянных конных они попытались заменить пешими.. Кое-кого даже на коней посадили. Но лошади государственных конюшен хорошо смотрелись на смотрах, а до битв часто не доходили. Падая раньше. И неумелые всадники валились с них.
Новая конница представляла грозный вид, но угрозой быть перестала. Что до остального... Солдаты с избытком набранные из ремесленников и поселян всего боялись, не понимали чего хотят от них и хотели домой. Это слово писалось у них на лбу и читалось в глазах. Хотя читать и писать никто не умел, а кто умел не хотел.
Этих солдат называли соломенными, такими они и были.
Свой хашар у чжурчженей не вышел, но.. Спасением Империи стали крепостные войска, стоявшие гарнизонами в горных проходах и долинах рек. Они сохранили боеспособность и сбитые вместе, обеспечили еще 15 лет яростной войны, шедшей с переменным успехом.
Потеряв Север, чжурчжени прикрылись Рекой (Хуанхэ) и спрятались за хребты Ляншань, откуда болезненно огрызались. Цзиньцам удалось потеснить войска Южной Сун и навязать договор о союзе тангутам. Теперь они судорожно собирали все силы для последнего броска.
В этих раздумьях посыльный застал Киданьского Принца. Услышав о чем речь, тот спешно запахнул расслабленный немного халат, поспешив в шатер Государя. Небо ответило.
Не человеческими устами, но человеческим языком.
Кто это был
Каждый запомнит место, но не каждого запомнит оно
Сбивчивый юноша волновался и говорил торопливо, но о главном не умолчал. История казалась немыслимой, но... Своим владыкам монголы не лгали. Этот не выглядел безумцем и знать про единорога не мог. Да и сказанное тем, сулило смерть этому.
В словах его сомневаться не приходилось. Он действительно видел, о чем рассказывал и слышал, о чем говорил.
О диковинном звере Елюй Чуцай знал не больше, чем может знать человек. И не меньше, чем положено знать человеку образованному.
Довольно.
Оборвал он Хорчи
Го Дуань, Государь.
Так называют этого зверя люди
и добавил (прямая речь):
Он способен пробежать 18.000 ли в день.
Он понимает языки всех племен.
Он символ отвращения к убийствам.
Небо прислало его предостережением Вам, Государь. Пощадите народ этой страны и это принесет Вам счастье.
Что будет с войском, откажись Чингисхан выполнять приказ, Елюй Чуцай умолчал, но тот и сам понял.
О дальнейшем хроника говорит так:
В тот же день его величество приказал войскам уходить
Иным царям нужно мало слов, а иным слов мало..
От Бамианских гор передовые отряды пошли на Север. Землепашцев сгоняли строить мосты и чинить дороги, но теперь их не убивал никто. Хан запретил и придворные лизоблюды изотрут языки (и перья), как всегда они делают выдавая Осанну свыше за милость царя.
Не ограничивай Небо их (царей) волю и мир давно превратился бы в черную точку и чем меньше человек верит, тем проще его обмануть.
Потому что человек не верующий - человек слепой.
Подписывайтесь на канал. Продолжение ЗДЕСЬ
Поддержать проект:
Мобильный банк 7 903 383 28 31 (Сбер, Киви)
Яндекс деньги 410011870193415
Карта 2202 2036 5104 0489
BTC - bc1qmtljd5u4h2j5gvcv72p5daj764nqk73f90gl3w
ETH - 0x2C14a05Bc098b8451c34d31B3fB5299a658375Dc
LTC - MNNMeS859dz2mVfUuHuYf3Z8j78xUB7VmU
DASH - Xo7nCW1N76K4x7s1knmiNtb3PCYX5KkvaC
ZEC - t1fmb1kL1jbana1XrGgJwoErQ35vtyzQ53u