Давно не ходила по улицам, где тротуары не обрабатывают солью, снег счищен, кругом чисто, мало людей и почти нет машин. Не спеша дошли до водохранилища, вода спокойная, на другом берегу линия электропередач, - тихо, воздух будто замер.
Чтобы увидеть Нарвский водопад, которому Вяземский посвятил стихи, отправились на набережную Парусинки. Вместо бурных потоков - склон покрытый снегом. Наблюдать за ожившим водопадом можно во время сброса воды ГЭС, поэтому довольствовались тем, что есть.
Около Ивангорода и Нарвы течение реки Наровы относительно спокойное, чуть дальше река разделяется на два рукава и падает с высоты, на месте перепада высот и образуются водопады. У одного водопада в середине 19 века и была построена мануфактура.
Река Нарова богата рыбой, водится щука, лосось, окунь, плотва, я привезла копченую миногу. Летом около стен крепости с нашей стороны можно увидеть купающихся и рыбаков, противоположному берегу разрешено купаться в заводи, которая не видна со стороны Ивангорода.
Мы свернули с набережной и увидели разрушающее здание газгольдера, прикрытое строительной сеткой. В оконных проемах были хорошо видны массивные колонны. О назначении сооружения никто толком сказать не смог, кто-то предположил, что это бывшая столовая или библиотека, построенная для рабочих Парусинки мироедами-хозяевами.
Полторы сотни лет Ивангород и Нарва славились своей Кренгольмской мануфактурой и жили как один город. Ткацкое производство в Нарве основал бременский купец Кноп на паях с купцами Хлудовым и Солдатенковым. На предприятии работало более 10 тысяч человек. В русской части в 19 веке построили фабрику по производству парусов, жилой район вокруг назвали Парусинка.
Район строили по образцу рабочих поселков Европы. Вместе с домами для инженеров, клубами, больницей, возвели общежития для одиноких рабочих, семейным предоставлялись квартиры за небольшую плату. Фабрики с развалом СССР закрылись, но район сохранился и приметы былого благополучия еще заметны, поэтому ходить по Парусенке не только интересно, но и грустно.
В советское время на фабриках работали тысячи людей и свободно передвигались по висячему пешеходному мосту на работу в Нарву. Мост сейчас доверия не внушает, фабрика долго держалась, но закрылась около десяти лет назад, ее стен уже коснулось запустение.
Парисинку построил Александр Людвигович фон Штиглиц, тот самый барон Штиглиц, на средства которого было основано училище технического рисования в Петербурге, при котором создается не знающий аналогов музей художественного творчества. Теперь это академия им. А.Л. Штиглица.
На фабриках работали в основном женщины и получили по тем времена большие деньги - 23 рубля. Зарплату просили выдать двумя червонцами и трешкой. Бумажку прятали за пазухой, червонцы за щеками. Места здешние были лесистые, глухие и люди в них обитали разные, поэтому в случае ограбления женщины, спешившие на выходные домой глотали червонцы, но с тремя рублями приходилось расставаться.
В середине 19 века Штиглиц не только построил суконное производство, но и решил здесь обосноваться сам, построил усадьбу с парком и храм Святой Троицы, который в дальнейшем стал семейной усыпальницей.
Усадьба не сохранилась, парк зарос, собор превратился в руины, усыпальница была затоплена грунтовыми водами. Около входа в храм щит с фотографиями этапов реставрации, которые публиковать не стала из-за досады и очередного непонимания совершенного.
Благодаря бескорыстным и неустанным поискам спонсоров, настоятелю храма отцу Александру, удалось найти влиятельных людей, которые в конце 90-х возродили собор, стоящий в нескольких метрах от границы.
Когда мы подошли к стенам шатрового храма, нам навстречу вышел охранник, войти разрешил, но свет включить отказался. Внутреннее убранство видела в сумерках. Меня поразила картина с изображением поклонения старцев Всевышнему, которая продолжает иконостас. Слева и справа колонны, ниши, славянская вязь, всего не охватить и не увидеть взглядом.
В нижний храм спустились с фонариками, включили освещение и увидели алтарь и место вечного покоя барона Штиглица, его супруги Каролины и приемной дочери Надежды Михайловны Юниной. Барон был лютеранином, его отпели в церкви св. Петра и Павла Петербурга и согласно последней волей перевезли в храм Святой Троицы в Ивангороде.
Обидно, что церковь стала разрушаться, когда в 50-е прошлого века началось сооружение Нарвской ГЭС. Храм оказался в зоне строительства станции и превратился в складское помещение, дерево интерьера было использовано для отопления, утварь утеряна, склеп разрушен.
День закончился, на город опустился вечер, зажгись огни, посетить музей Билибина не представлялось возможным – бесконечно подъезжали туристические автобусы и мы отправились на поиски кафе.
Спасибо, что прочитали!