- Укатали Сивку крутые горки. – Сморщился Журба, многозначительно глядя на майора. – Тяжёлая ночка выдалась?
- Я не понимаю твоих намёков, - зевнул Степанов, обнажая острые резцы. Спохватившись, он всё же прикрыл лицо рукой.
Ворвавшись вихрем в кабинет, майор первым делом потянулся к кофемашине, и она зашкворчала, повинуясь его сибаритским желаниям.
- Это уже зависимостью попахивает, - подначил «чекиста» Вадим, убирая одеяло в шкаф. – Завтрак через полчаса.
- Вот Варя меня поддержит, я уверен. – Лучезарно улыбнулся майор, и тонкий запах свежего эспрессо наполнил кабинет.
Подняв штору, Степанов распахнул окно, и промозглый ноябрьский сквозняк мгновенно забрался под футболку, отчего я вздрогнула.
- Да ну, что Вы, в самом деле? Не май же на дворе, - обиженно прогудел «омоновец», покидая удобное кресло.
- М-да, - буркнула я, нехотя облачаясь в свитер. - Ничего не меняется…
- Кофе? – Протянул мне чашку майор. На лице его сверкала довольная улыбка.
- Пожалуй, - поёжилась я.
- Терпи, Варвара, тут нужно проветрить, - лёгким движением «чекист» взял на руки упирающегося корги и отнёс его подальше от окна. – Да, псина? – Оскалился он. – Кто навонял тут? А?
- Точно не Варя, - захихикал Веник, материализуясь на пороге, как джинн из лампы. – Есть у неё грешки, конечно, но не этот… Мммм, кофейком угостите?
- Присаживайся, - подставил стул Степанов. – А где наш Казанова? Дрыхнет ещё? В столовке столько сочных поварих, не окученных. Как раз в его вкусе, а он подушку давит. Стареет Сергеич…
- Да холле он, беседует с Вашей женой. – Отхлебнув обжигающего кофе, Веня сморщился. – И она, похоже, не в духе.
- Что случилось? – Захихикала я. – Ты не дал себя растерзать, как следует? Всё пошло не по сценарию?
- Да нет, как раз по нему, родимому. – Закусил губу майор, баюкая в ладонях мелкую чашку эспрессо. – Так… С чего бы начать? Я опоздал на семь минут, поцеловал дверь вместо жены. А потом пошёл отсыпаться в своё «тайное логово», - напустил тумана Степанов. – Всё в лучших традициях. Обожаю стабильность!..
- А к нам почему не пришли? – Вскинул бровь Журба. – У меня раскладушка запасная припрятана, как раз для таких случаев.
- Я честно пытался, - Степанов отхлебнул кофе и снова уставился на меня. – Даже к Варе стучался. Чем чёрт не шутит? Но она осталась безучастной к моей беде.
- Не-не, - покачала головой я. – Ничего не слышала, значит не было. Никакого чувства вины.
- Ну вот, - картинно скис майор. – В общем, вы ребятки, так мощно задрыхли, что стены тряслись от храпа. И я решил вас не будить.
- О, это даже мило, - послышался знакомый голос. – Всем добрейшего утра. – Оскалилась Светлана, бодро цокая по паркету туфлями на шпильке. За её спиной неловко переминался с ноги на ногу не выспавшийся Сергеич.
«Семейное» у них, что ли – эта обувь невыносимая, в которой простые смертные не выживают?
Увидев жену, майор расплылся в улыбке:
- Падай. – Рука «чекиста» красноречиво, даже нежно, провела по шёлковой обивке. - Угощу и тебя кофе. Ну, как спалось, дорогая? Дети где?
- Я им не сказала, что ты приехал. – Опустила глаза Светлана. – И вообще: что значит – «падай»? – Точёная бровка женщины стремительно поползла вверх. На холёном личике мгновенно отразилась гремучая смесь эмоций. Тоска, недоумение… Даже презрение. Интересная реакция на приезд мужа.
- Это значит «присаживайся», «располагайся», «изволь занять попкой этот удобный стул», - лицо майора приняло ангельски-невинное выражение. – Могу повторить то же самое, но по-французски, более возвышенно, раз мой босяцкий жаргон тебе не по нраву…
- Ты не учил французского. – Закатила глаза супруга. – Завтрак через десять минут. И да… Нельзя пить столько кофе… Это попахивает зависимостью, ты же знаешь? – При этом мы с Журбой буквально поперхнулись несвоевременным смешком.
- Да, дорогая, - кротко ответил майор, допивая залпом густую, ароматную жидкость. – Вот допью эту порцию, а после начну себя беречь.
Нарочито звякнув тонким фарфором о стол, он с интересом уставился на жену. Секунд тридцать они буравили друг друга взглядом, не говоря ни слова.
- Это мамин сервиз, - наконец, процедила Светлана. – Настоящий, китайский фарфор.
- Я так люблю твою маму, - с нажимом ответил Степанов, - что не разбил ни одной чашки за пятнадцать «с чёртом» лет.
- Только её сердце, - отвела глаза супруга.
- О, его невозможно разбить. Это чистый алмаз, - усмехнулся майор. – Золотая женщина с подобающе тяжёлым характером. – При этом лукавый прищур «чекиста» был адресован не Лане, а Журбе.
Интересно. Похоже, они давно дружат, и «омоновец» в курсе всех перипетий. Нужно бы расспросить его о супруге Степанова. Непростая дамочка. Кажется, мы с ней не поладим. Хотя, она полностью стоит своего дражайшего супруга… Иная рядом и дня бы не выдержала.
- Что же ты меня с новенькими не знакомишь? Я - Светлана Павловна. Для друзей - просто Лана. А вас как зовут? – Бодро прочирикала мадам Степанова, натянув пугающе синтетическую улыбку.
Ещё одна семейная черта… Должно быть, она символизирует дружелюбие? Но это не точно.
Крупные, карие глаза Ланы вскользь прошлись по Чумакову и Венику, но неизбежно остановились на мне.
- Варя, - тихо ответила я, делая глоток побольше. – Меня зовут Варя. – Взяв себя в руки, я твёрдо выдержала взгляд майорской жены.
Но Света не ответила, она просто рассматривала меня, наклонив голову вбок. Неприятная сцена длилась буквально несколько секунд, но только не для меня…
Странная неловкость сковала разум, будто мне снова десять, и я застала ссору родителей.
Более того, складывалось ощущение, что именно я стала виновницей чужого конфликта, хотя предпосылок не было. Что это – майор однажды проштрафился, и Лана теперь ревнует мужа к любой барышне, младше шестидесяти?
- Вы тоже любите кофе? – Спросила она меня. Прохладная улыбка едва тронула умело подкрашенные губы.
Не меняясь в лице, она подошла к кофейному столику и спрятала ароматные зёрна подальше, в шкаф.
- Сердечко заболит. Есть оно у Вас? – Бесцеремонно бросила Лана, вырывая чашку из моих рук, но я оказалась сильнее. И остатки кофе едва не выплеснулись мне на джинсы.
- Так. Это уже не вежливо. Отстань от Вари. – Майор поднялся с дивана, нежно перехватывая руку благоверной. – Вот, присмотрись к Чумакову. Он достоин твоего внимания не меньше Варвары. Боевой офицер. Сделал очень много для НИИ…
- Вадим, - коротко кивнул капитан, но Лана даже не взглянула в его сторону. Уловка майора не сработала - переключить внимание не удалось… Тем хуже.
- А где ты сегодня ночевал, дорогой? В кабинете, да? – Кивнула Света на мою пижаму, убирая её с подлокотника. – Вещи должны висеть в шкафу, барышня. Вас мама не учила? – Скривилась фурия, смерив меня назидательным взором. – И как спалось?
- Ты же сама не пустила меня домой. – Вздохнул Степанов, терпеливо вынимая чужие вещи из цепких рук жены. – А теперь чему-то удивляешься? – Ехидная ухмылка заставила его прищуриться.
Нездоровый румянец залил щёки женщины, и она, наконец, отпустила край моей многострадальной пижамки. Эмоция брезгливости исказила её прекрасное личико. Казалось, она вот-вот заплачет. Или напротив – вцепится в глаза Степанову, желая из выцарапать.
- Так, - кружка с остатками кофе резко стукнула о стол. Я поднялась с дивана и закрыла окно. От холода и напряжения меня колотила дрожь. – Баста. Я в этом не участвую.
- Варвара, да не принимай ты близко к сердцу, - разлился ручейком майор, аккуратно отстраняя от меня вконец рассвирепевшую жену.
- Прекращай свои игры, Сергей Алексеич. – Устало вздохнула я, присаживаясь боком на подоконник. – Чем бы вы не насолили друг другу, в чём бы ты не провинился, я не дам вбить клин между мной и здешним коллективом уже на этапе знакомства. Тебе всё «хиханьки», а мне тут жить.
Светлана с нескрываемым интересом уставилась на меня.
- Да. Я провела ночь на этом диване, - раз. Где спал майор, мне неизвестно, но точно не со мной – это два. И три – разберитесь уже наедине, как следует, не втягивайте других в ваши брачные игры. – Вызверилась я. – Надеюсь, мы поняли друг друга.
Развернувшись лицом к окну, я старательно разглядывала иней на ветках. К утру заметно подморозило, и яркие гроздья рябины в одночасье покрылись прозрачной глазурью.
«Не реветь … Всё нормально… - Успокаивала я себя. – Какое мне дело до этой Светы и её драгоценного мнения? Я не делаю ничего предосудительного. Всё остальное – больные фантазии недолюбленной женщины».
- Варвара Захаровна, ты взрослеешь на глазах, - поджал губы Степанов, но предательская улыбка всё же их разомкнула, и он громогласно захохотал. – Ладно, поиграли, и хватит. – Распахнул объятия майор, приглашая в них жену. – Мир, дружба, жвачка, дорогуша?
Но супруга так и стояла столбом, игнорируя очевидные сигналы майора.
- Кто вчера рыдал на моём плече, как он скучал, а потом попытался проткнуть мне живот? Мммм? Притом, абсолютно вероломно? – Улыбнулся «чекист». – Вас, женщин, не поймёшь. Сплошные двойные послания. А, это, моя милая, уже манипуляция…
На лице Светланы и мускул не дрогнул. Она безучастно рассматривала стену, пока её муж предпринимал неловкие попытки к сближению.
- Ну, ладно. Признаю. Я последняя задница. Повёл себя по-скотски. Мы потом с тобой ещё раз обсудим, наедине, как я дошёл до жизни такой. О’кей? А сейчас сжалься надо мной, обними и отпусти работать? – Молитвенно сложил ладони майор. – Или ты жаждешь театрального жеста? Я ведь и на колени упасть могу.
Лана молчаливо кивнула, делая шаг навстречу. И, наконец, они обнялись по-настоящему, без игр и ужимок, как родные люди.
- Аллилуйя, братья, - воскликнул Веник. – Варюхиными стараниями, семья наконец воссоединилась!.. Похлопаем… Боже, я щщас расплачусь.
- Да уймись, ты, клоун, - зашипел на него Журба, приглашая нас - покинуть помещение.
***
Просторная столовая при НИИ занимала, казалось, целый этаж. Не меньше сотни столов, частично заполненных сонными людьми. На часах восемь утра. А за окном ноябрьская темень. Не смотря на чашку кофе, я неистово клевала носом – настолько меня вымотала утренняя сцена.
- Да Ланка вообще не злобная барышня, но майор и мёртвую достанет, - нахмурился Журба. - Честно говоря, только вы с Чумаковым его и терпите без скандалов.
- А ты? - Заглянула я в глаза «омоновцу». Голубые, глубоко посаженные, очень яркие. Никогда не видела его так близко.
- Ну, и я, наверное, - смутился он. Устрашающую комплекцию и грубый голос Журбы всегда уравновешивала его плавная рассудительность. - Как-то не задумывался. Но я-то майору жизнью обязан. Получается, мы теперь связаны. Куда он, туда и я, как нитка с иголкой. А вас вообще ничего не держит рядом, кроме личной симпатии и, как мне кажется, дружбы.
- Насколько это возможно, с его поганым характером… - Перебила я собеседника.
- О, поверь. Я неплохо его знаю. Он не подлец и не бесчувственная скотина, хотя иногда очень старается произвести впечатление, - расплылся в улыбке Журба. – Не знаю, зачем это нужно, но Степанов не тратит сил на бессмысленные действия. Это стратегия. Котелок у него варит, как следует. Хоть, и не ясно, что там за бульон… Ярость Ланы можно понять: у них семья и дети, общее дело. Много всего переплелось… Как в клятве: и в горе, и в радости.
- Странные взаимоотношения, - вздохнула я. - Он не обмолвился ей и словом, куда исчез на два месяца. Она постоянно его подначивает прилюдно, вместо того, чтобы прижать к стенке наедине. Это у них сексуальные игры такие? Не хочу, чтоб новизну в отношения вносили за мой счёт. Чужое ментальное здоровье не должно растрачиваться на то, чтоб у этой парочки был секс пожарче…
- Тьфу-ты, - отвернулся Журба. - Каждый о своём.
- Это «вжжж» не спроста», - пожала я плечами отхлёбывая кофе. - Света же патологическая ревнивица.
- Имеется за майором грешок, - вздохнул Журба, провожая взглядом счастливую Лану. Она уже схватила поднос и присоединилась к очереди, заняв местечко за Чумаковым.
- Он ходок что ли? – Не поверил ушам Веник.
- Да не то, чтобы… - Отвёл глаза «омоновец». – Больше болтает. Язык без костей. Не всякая баба выдержит рядом такого спутника.
- И это мягко говоря, - сверкнула глазами я. – Но Света и сама кому угодно фору даст. «Муж и жена – одна сатана». Это ты верно подметил.
- Ещё пара фраз, и вас бы пришлось разнимать, - ухмыльнулся Журба. – А у нашей Ланы боевая подготовка – «ого-го». Так что, прими к сведению.
- Она же, вроде, учёная? – Неуверенно протянула я, представляя гипотетические тумаки. - Вот уж, что называется, «не сложилось», прям с первых секунд. И вряд ли, когда мы станем добрыми знакомыми…
- Ланка – ревнивая, ты права. Ещё и маньяк контроля. А майор – вообще не подарок. Что там у него в голове – никто не знает. Гремучая смесь. Но ты – умница, - похвалил меня Журба. – Не дала себя в обиду. Чётко расставила все точки над «ё».
- Да, что уж там, - сжала я губы, наблюдая, как Света мило хохочет с Чумаковым, изредка «постреливая» очами в «блудного» мужа.
Очередь неуклонно двигалась вперёд, а Степанов застрял с подносом над столиком с выпечкой.
- Родной, ты бы не налегал, - Света мягко хлопнула майора по животу, и тот мигом вытянулся в струнку. – Расслабился без меня…
- Что есть, то есть, - вздохнул «чекист», блуждая взглядом по залу, пока наши глаза не встретились.
Заметив это, жена отняла у него поднос и резко высыпала пончики обратно в миску:
- Не заслужил, котик.
- Ты меня позоришь, - буркнул майор, аккуратно, но неуклонно оттесняя супругу в сторону, пока та, наконец не упёрлась в обескураженного Чумакова.
- Ну, вот и как это назвать? – Вздохнул Журба. – Вечная борьба. Да так, что аж горит синим пламенем. Вместе тесно, врозь – скучно. Что это, если не любовь?..
- А по-моему, любить человека, значит смотреть с ним в одну сторону. Поддерживать, а не колоть шпагой бессмысленного сарказма, - вздохнула я, наблюдая, как Света игриво обнимает своего мужчину.
- Ступай за столик, - подтолкнул Степанов жену. – Завтракай. Сам всё принесу. Не нужно обо мне заботиться, я взрослый мальчик.
- Как знаешь, - фыркнула Лана, выхватывая у Чумакова свой поднос. От расслабленной нежности не осталось и следа.
***
Трапеза двигалась к завершению, когда я улучила момент, чтоб узнать о насущном. Мадам Степанова как раз отошла в дамскую комнату, и уши майора освободились. Минут пять без её советов и наставлений... А значит, времени у меня немного.
- Что теперь будет с Колей и Ингой? – Спросила я, откусывая пончик.
- Колю допросят, - невозмутимо ответил майор, тщательно пережёвывая овсяную кашу. Настойчивости Ланы можно только позавидовать. – А затем казнят.
- Боже мой! – Икнул Веник, резко отставляя чашку, будто та являлась единственной виновницей, разыгравшейся накануне трагедии.
- А иначе – никак? – Уточнила я. – Ну, жаль же парня… Молодой, подающий надежды…
Майор молчаливо покачал головой, мол, «не обсуждается».
- Ладно. – Мысленно смирилась я. - Это решение давно витало в воздухе. Что с Ингой?
- Исправительные работы. А по сути, рабство. Монотонный, тяжёлый, местами опасный труд за еду. Уход за скотом, чистка подсобных помещений, мытьё туалетов, вылазки за провиантом. Если сдюжит, через год её отпустят на все четыре стороны. Отработала. Всё… На свободу с чистой совестью.
- А в сообществе остаться нельзя? Раз искупил – возвращайся к прежней жизни до первой провинности. Раньше так и поступали. – Робко возразила я майору. – По-моему, это более этично.
Степанов снова сморщился, выражая полнейшее несогласие:
- А потом что - ходить и оглядываться? Люди – самый ценный ресурс. Попусту ими разбрасываться не гоже. Но и хранить гнилое яблоко в корзине со свежими – путь в никуда. Пропадут все. Ты же умная. Не прикидывайся, что не понимаешь… Времена не те.
- Ингу особенно жалко, - нарушил молчание Чумаков. – И что её потянуло связаться с Колей? Неужели, бывает такая любовь, ради которой можно нарушить принципы?
- Жалко у пчёлки, сам знаешь, где, - прогудел Журба, отправляя в рот огромный шмат консервированной ветчины. – Сами виноваты. Это было их осознанное решение. Я надеюсь… - Запнулся он.
- Здравая мысль, - скуксился майор, с усилием проглатывая последнюю порцию каши. – Так, дорогие, если вы все наелись, предлагаю проверить наших выживших. Посмотрим, как разместили беженцев из ПВР. Да в планах зачистка интерната.
- Школы, - поправила я его.
- Один чёрт, - потёр руки майор. – По коням.
***
Нежно попрощавшись со Светой, Степанов облегчённо вздохнул:
- Так, с самым сложным отмучались. Перейдём к другим задачам.
- Я пока живу в твоём кабинете? Если Лана не против, - уточнила я. – А то, если есть проблемка, ты говори. – Поддела я майора.
Поднявшись на третий этаж, Степанов, первым делом, долго с кем-то созванивался, делая пометки в ежедневнике. Аккуратная, коричневая книжечка, перетянутая рельефной кожей с эмблемой в форме витиеватой буквы «С».
Наконец, отложив трубку в сторону, «чекист» по инерции погладил наглого альфа, мгновенно взгромоздившегося ему на колени.
- Личный экслибрис? – Аккуратно подвинув к себе ежедневник, я ощупала пальцем золотое тиснение. – Натуральная кожа, надо же.
Жёсткая ладонь майора тут же накрыла книжечку, а заодно и мою руку:
- Нет Варя, тебе тут смотреть нечего. – Строго отрезал он, буквально выцарапывая свою вещь обратно. – Иначе придётся с тебя подписку брать, о неразглашении гостайны.
- Я и не претендую, - пожала плечами я. – Просто стильная книжица. Приметная. Думала, в вашем ведомстве всё серое, унифицированное. Канцелярия, одежда, люди… Ан-нет. Сюрприз-то какой. – Стрельнула глазами я.
***
Минут через пять в кабинет поскрёбся взбудораженный Пиман. Майор нехотя оторвался от монитора:
- Тебя ещё не сменили?
– Уже собираюсь, - кивнул рядовой. - Просто хотел сказать, что какой-то старый хрен буянил тут, пока Вы завтракали. Хотел увидеть Чумакова. Кто-то из вновь прибывших. И пёс его узнал – таким лаем залился в запертом кабинете, мне аж душу на части порвало…
- В смысле, «старый хрен»? - Изумился Степанов. – Ты как о старших отзываешься, Пиман? Ну и дисциплина тут у Вас. Разбаловала вашу братию Светлана Павловна.
- Ну, моё дело доложить, - покраснел рядовой. – Его увели к дежурному, до выяснения обстоятельств. Он, кстати, сопротивлялся. Поэтому, не ручаюсь, что дядю в итоге не скрутили.
- А как он выглядел? – Прищурился Степанов.
- Высокий такой, с командирскими замашками, в серой защитной куртке, лет шестьдесят или чуть более на вид. – Задумался Пиман. – И грива такая, рыже-седая, жёсткая, как у льва.
- В очках или без? – Размял шею майор, вставая с кресла.
- Без, - выпятил губу рядовой. – И родинка на щеке. Прямо под глазом.
- Полковник Захаров тут буянил, - забеспокоилась я. – Может, с Петренко что-то случилось?
- Зарулим по дороге в госпиталь, - нахмурился Степанов. – А потом разведаем, что не так с этим интернатом. И почему охрана ЦКЗ сама его не зачистила.
- Это школа! – Закатила глаза я, в очередной раз поправляя оплошность майора.
- Это концлагерь, который испортил мне лучшие годы жизни, - вздохнул Степанов.