«Мекленбургский Петербуржец» старается активно расширять спектр тем, интересных нашим подписчикам и читателям. В рамках подобного «расширения горизонтов» мы продолжаем публиковать нашего друга Гнэла Унаняна – широко известного в узких кругах публициста и просто очень толкового камрада, с которым мы много лет знакомы по работе.
Восьмой материал – «Quo Vadis?» рассказывает нам о роли авраамических религий в цементировании современной европейской цивилизации и опасности утраты даже не веры, а основ здравомыслия, которые она закладывает. Потому что если вы не верите – в бога или в атеистический, но здравый смысл – вы рискуете не только скатиться в ересь, но и потерять человеческий облик, за которым неминуемо последует небытие.
Наблюдая за тем, каким феерическим провалом заканчивается затеянный ещё Петром Первым трёхсотлетний переезд России в Европу, самое время задаться вопросом: «Почему именно сейчас?»
Если вы читали мою сказку про мамонта и селян, то уже знаете, что затея изначально была провальной. Но почему не самый значительный конфликт в истории отношений России и Западной Европы вдруг вызвал такой глубинный разрыв между цивилизациями? Ответ прост - потому, что оборвалась единственная нить, связывавшая нас.
Главной фишкой сторонников европеизации России всегда было сходство культур. «Мы же разделяем европейские ценности» - долдонят они нам - «Поэтому и развитие у нас идет в одном направлении». На вопрос: «А что за ценности такие?» они на автомате начинают перечислять стандартный набор про демократию, права человека и гуманизм в целом. Что ж, это всё очень хорошие и правильные вещи, но только ничто из так называемых «европейских ценностей» не придумано в Европе. Если кто не в курсе, в дохристианских европейских культурах ничего этого не было. Слова «гуманизм» там нет и в помине, его придумают в XIV веке. Обсуждать какие-либо свободы в преимущественно рабовладельческих обществах - лучший способ прослыть сумасшедшим. Милосердие в древнегреческой и древнеримской философии трактуется как слабость, а не как добродетель. Нет, ну можно было попробовать объяснить что-нибудь об уважении к меньшинствам вандалу или вестготу, но за последствия я бы не ручался. Примерно с таким же (не)успехом можно было дискутировать со среднестатистическим гунном о правой и левой щеке или ценности человеческой жизни, не применительно к состоянию дел на невольничьих рынках.
Однако всё разительно меняется с распространением христианства. Именно монотеизм в целом и христианство в частности сшили европейский континент в культурный монолит. Так что ценности, ныне называемые европейскими, на самом деле христианские, а точнее авраамические. Именно они были основой, на которой происходило сближение славянской и западноевропейской цивилизаций.
Корень же нынешних проблем в том, что Европа перестала быть христианской.
Ну то есть христиане в Европе пока ещё есть, хоть и не во всех странах. А вот христианства как главенствующей системы нравственных ценностей в Европе больше нет.
Для того, чтобы понять, каким образом это произошло, необходимо вернуться почти на тысячу лет назад в 1054 год, когда папа Лев IX и патриарх константинопольский Михаил обменялись отлучительными грамотами и официально закрепили разделение вселенской церкви на католическую и православную.
Академическая историческая наука объясняет разрыв Рима и Константинополя конфликтом интересов на Балканах. Но в церковных документах нет ни слова об отжатых латинянами приходах. Все претензии с обеих сторон носят догматический и ритуальный характер. Папа обвиняет Михаила в манихействе, духоборчестве, донатизме и прочих официально признанных на тот момент ересях, а патриарх напирает на целибат, опресноки, брадобритие и субботний пост.
Но основным предметом развода является, конечно, филиокве. Римляне присоединили Христа к божественной сути, и у них бог триедин, а в Константинополе Спасителю в божественности отказывают. Поэтому католики с уже XI века крестятся тремя перстами, а православные ещё пять веков, вплоть до никоновских реформ, будут креститься двумя. А некоторые и поныне.
После разделения католики и православные сосредоточились на двух совершенно разных аспектах христианства. В православии главенствующей идеей стало спасение души. «Посмотри на Христа» - говорит человеку православие - «Видишь какой он? Постарайся быть хоть немного похожим, и получишь вечную жизнь». Утопия, конечно, как и любое религиозное учение, но зато витальная, то есть жизнеутверждающая. В соответствии с этой концепцией сформировалась и православная церковь - такая немного отстранённая от мира, погружённая в себя и в свои размышления о боге.
Ватикан же во главу угла поставил идею искоренения греха. «Ты давай там не греши» - говорит человеку католицизм - «А не то огребешь у нас ещё до того, как предстанешь перед судом божьим. Да и там тебе тоже достанется - будь уверен». И надо сказать, что все, кто хоть немного отклонялся от генеральной линии действительно огребали по полной, в последовательности католикам не откажешь. Но беда в том, что концепция выжигания греха калёным железом мортальная, то есть жизнененавистническая по двум причинам. Во-первых, она неосуществима даже в рамках христианских представлений из-за догмата о первородности греха и потому ведёт в тупик. Во-вторых, постоянная нацеленность на контроль за паствой оставляет за скобками собственно бога. Строго говоря, Ватикану бог как таковой нафиг не сплющился лет уже 150, а если быть точнее, то с 18 июля 1870 года. Именно в этот день Папа Пий IX объявил себя непогрешимым в вопросах веры и нравственности, а проще говоря, закрепил за церковью право устанавливать новые заповеди. Сначала в дополнение к библейским, а в последнее время, как мы видим, и на замену им.
В результате всего этого церковь в сознании католиков постепенно превратилась в аналог налоговой службы, с той только разницей, что администрирует она грехи, а не доходы. Посещение мессы стало сродни регулярной сдаче деклараций, а исполнение обрядов гражданской обязанностью, а не способом сближения с богом. Аналогично преобразовалось и отношение католического священства к служению. В итоге католическая церковь на сегодняшний день перестала быть христианской, а через какое-то время перестанет быть и церковью.
Последствия этого будут для Европы катастрофичны. В первую очередь потому, что христианство скрепляло не только Европу с Россией, но и цементировало саму Европу. Уже сейчас начинает выясняться, что немцы совсем не такие, как итальянцы. Норвежцы, датчане и шведы имеют очень мало общего с французами и испанцами. А все они скопом радикально отличаются от англосаксов. Кроме того, нельзя забывать, что сам концепт современного европейского государства выстроен на христианской почве. Никакая секуляризация не отменяет принципов общежития, основанных на христианских догматах о равенстве перед богом и любви к ближнему. Можете называть милосердие социальной ответственностью, а соборность гражданской солидарностью, но смысл того и другого не меняется - это базовые монотеистические постулаты, противопоставленные кровнородственной морали политеизма. Именно они уничтожили родоплеменное общество и воздвигли здание общества гражданского. Разрушая его фундамент нельзя надеяться, что само здание устоит.
Что же появится взамен уничтоженной католиками христианской цивилизации на территории нынешней Европы? Поначалу ничего. Какие-то территории сочтут полезными для себя англосаксы, и там будет происходить всё то, что всегда происходит в британских колониях (то бишь ничего хорошего для колонизируемых). Ещё какая-то часть населения вовремя сообразит, что за неопределённо-полые квази-множественные личности захватывают власть на местах и сбежит на восток. Вместе с территориями или просто с детьми и пожитками - гадать не возьмусь. Все остальные впадут в такое состояние, что любой, в ком есть хоть капля сострадания, ужаснётся их участи. Дело в том, что, когда общепринятые ориентиры нравственности перестают быть таковыми, каждый начинает придумывать себе свою личную мораль, либо впадает в совершенно животное состояние. Частично мы это уже наблюдаем на примерах трансгендерных андрогенов, идентифицирующих себя с яблочным пирогом, фурри-подростков и прочих лунатиков. Представьте себе, что таких не полпроцента, как сейчас, а 3/4 от всего населения. Быть человеком в таком стаде (обществом это не назовешь) будет стыдно, порицаемо, а возможно и опасно.
И вот когда слово «бог» официально станет ругательным, а любое проявление нравственности будет трактоваться как глупость или преступление, в дело вступят проживающие в Европе мусульмане-сунниты. Почему именно они и именно тогда, а не раньше? Ну тут надо немного поговорить об исламе.
Ислам, как известно, основан на тех же авраамических догматах, что и христианство. Развивался он примерно в похожих условиях, так что неудивительно, что развитие происходит след в след вслед за христианством. Разница только в возрасте религий. Мусульмане отсчитывают время от 622 года н.э., когда была создана первая умма в Медине, поэтому по их летоисчислению сейчас примерно 1444 год (у них календарь лунный, поэтому с григорианским стыкуется чисто на глазок). Соответственно с этим, современный ислам примерно такой же, каким было христианство в XV веке. Они уже прошли через раскол на суннитов и шиитов. Раскол, кстати, произошёл примерно по той же причине, что и у христиан. Спор о наследовании святости в сути своей сводится к тому, признавать ли Пророка частью бога или нет. Сунниты в этом вопросе идут по стопам католиков, шииты же придерживаются более ортодоксальных взглядов, как и православные.
Кроме того, в исламе назревает реформация. Вот эти все радикальные течения типа ваххабизма - это зачатки будущих исламских протестантов и кальвинистов. Но пока ещё этого не произошло, мусульмане находятся на максимуме пассионарности и готовы любой ценой сражаться за чистоту веры внутри уммы и нести ислам вовне её. Примерно так же, как это делали христиане в Средние Века. Это первый важный момент.
Во-вторых, в исламе имеется четкое деление немусульман на «людей Писания» (ахль-аль-ктаб), куда относят иудеев и христиан, и кафиров - то есть неверующих. Первым вменяется обязанность платить особый налог - джизья - в обмен на который мусульманам запрещено покушаться на их жизнь, имущество и даже достоинство. Что же касается отношения к кафирам, то они с точки зрения ислама совершают самый тяжкий из грехов - не верят в бога. Не конкретно в Аллаха, а вообще в любого. Любопытно также отношение мусульман к греху. Совершение греха не выводит человека из лона церкви, но признание греха допустимым однозначно делает человека кафиром, даже если сам он не согрешил.
Теперь давайте взглянем на положение дел в нынешней Европе с точки зрения местной уммы. Я имею ввиду не тех мусульман, которые интегрировались в европейское секуляризированное общество, а тех, кто инкапсулировался внутри эмигрантских «пузырей». Они живут среди «людей Писания». Регулярно получают социальные выплаты, которые рассматривают как джизью. (Это, кстати, объясняет отношение эмигрантов-мусульман к социальной политике ЕС, как к чему-то само собой разумеющемуся). Ну и в соответствии с этим и ведут себя: хранят чистоту веры и относятся к христианам и иудеям со всем уважением, на которое только способны. Неповиновение со стороны мусульман в Европе по большей части связано либо с попытками государств запретить им исполнять какие-то из положений шариата, либо это акты насилия против конкретных людей, которые демонстративно одобряют грех, ну или не спровоцированное насилие в результате работы подпольных исламистских ячеек, которых в Европе пруд пруди.
Пока Европа официально считается христианской, усилия европейской уммы будут направлены на защиту своих традиций. Но как только Ватикан обанкротится, и окружающие европейских мусульман ахль-аль-ктаб превратятся в кафиров, всё станет по-другому. Жизни и имущество европейцев выйдут из-под защиты, а принадлежавшие им земли станут ничейными, то есть свободными для освоения. Никакие попытки задобрить умму подачками и привилегиями не помогут, ибо брать что-либо из рук кафира - харам.
Что будет происходить дальше зависит от того, кто из суннитов пустил в Европе более крепкие корни. Если это будут ваххабиты, которых британские спецслужбы навезли в ЕС после разгрома в Сирии, то мы увидим новый ИГИЛ со всем сопутствующим людоедством в лучших традициях Кортеса и де Монтехо, которые были знатными ваххабитами от католичества. Как ни странно, этот вариант для теперешних европейцев наилучший. Появление радикального исламистского государства в Западной Европе не устроит ни Россию, ни Британию, ни Турцию, а значит процесс тем или иным способом будет прекращен.
Если верх возьмут тюрки, то Европу ждет методичное отуречивание с включением в Великий Туран по технологии «две страны - один народ». Турки в этом вопросе крупные спецы, через пару поколений никто и не вспомнит кем были предки до того, как стали турками.
Есть ещё третий путь - маловероятный, но всё же… Если возобладает точка зрения классического ислама с элементами суфизма, то европейские мусульмане наглухо отгородятся от местных и это самый плохой для Европы вариант потому, что некому будет возвращать бывшим европейцам человеческое обличие.
Отдельно надо сказать о странах Восточной Европы от Болгарии до Польши. Они вернутся к своей привычной роли - быть буфером между Россией и Европой. Но только на этот раз платить им будет Россия, чтобы держать дистанцию от Западной Европы. Ну, а кто кормит девушку, тот её и танцует. Так что пусть уже начинают вспоминать русский.
В любом случае о единой европейской идентичности можно будет забыть надолго, если не навсегда. Что касается идентичностей европейских этносов, то их судьба может сложиться очень по-разному. Как и в период Великого переселения народов, многие народности переедут прямиком с насиженных мест в «верхнюю тундру», как например, это случилось с гуннами. Ирония судьбы, кстати, заключается в том, что именно с подачи гуннов во многом и началось это самое переселение.
Так что лет через сто может оказаться что нет никаких португальцев или шведов, соответствующие языки забыты, а культурное наследие уничтожено или присвоено другими народами. На фоне этого особенно отчётливо вырисовывается острая необходимость нам сохранить у себя христианскую традицию. По той простой причине, что она является цивилизационной основой, на которой строилась наша культура последнюю тысячу лет.
Мекленбургский Петербуржец в: