Каждый их сингл можно ставить дюжину раз, а прослушивание альбома целиком и до конца – миссия почти невыполнимая. Если только это не Goin’ Through The Motions – сильногазированный кладезь первосортного диско-фанка…
«Всё началось с поцелуя» – уверяет нас последний значимый хит в успешной дискографии группы «Горячий шоколад». Но это не совсем так – вернее, для кого как. С «Поцелуя» начинается новый этап карьеры Тома Джонса, троекратно превысивший стаж его первоначальной популярности. Кроме знакомой интонации стриптизера, безотказно сработала драм-машина а ля Boogie With Stu.
Простая песенка, которую, кроме Принса, мог сочинить кто угодно, открыла перед вокальным исполином ворота грядущего, которое оказалось продолжительней того, что было ранее. Как правило, выходит наоборот.
«Шоколад» дебютировал великолепной регги-версией Give Peace of Chance, вычленив все особенности этой агитки, двусмысленной, как большая часть песен Джона Леннона на злобу дня. В чем, собственно, и состоит их привлекательность, несмотря на утрату актуальности.
«Шанс», пропетый пышноусым выходцем с Ямайки, не прогремел.
К песням протеста у нас относились настороженно. Даже если её на чужом языке исполнял иностранец, слушателю было трудно отделаться от ощущения, будто ему читают передовицу партийной газеты.
Русский текст «Дай миру шанс» был напечатан на последней странице «Ровесника» в переводе плодовитого Подберезского: «всюду слышим разговоры о министрах, о канистрах…» Такое запоминается с первого раза. Но как такое поется, после No Reply и Girl, представить было сложно. I have never claimed to be a revolutionary, but I'am allowed to sing of anything I want! - декларировал автор в письме Тодду Рандгрену. В том числе и министрах и канистрах...
Чтобы выстрелить по-настоящему, «Шоколаду» пришлось ждать еще несколько лет. За это время сформировался узнаваемый имидж группы, объединившей талантливых людей с различным цветом кожи. Несмотря на относительную молодость, каждый участник имел приличный профессиональный стаж. Гитарист Харви Хинсли, как выясняется, подростком играл в легендарных The Outlaws – одном из детищ безумного гения Джо Мика. Ударник Тони Коннор пришел из прогрессивной Audience. Его темнокожий коллега Ромео Челленджер так же органично переместился из готической «Черной вдовы» в беззаботное ретро-ревю Showaddywaddy.
Ориентируясь на массовый спрос, группа не чуралась проблемных сюжетов, от экологии, озолотившей Марвина Гэя, до расовых предрассудков и судьбы потомства. Одна из песен группы так и называется – «Дети космонавтов».
Красноречию Эррола Брауна на тему беспризорников позавидовал бы сам Остап Бендер. Особенно на фоне сочных барабанов а ля Glitter Band.
Но монолог родителя-мракобеса в оригинальной версии Brother Louie читает не кто иной, как Алексис Корнер, пожилой, но импозантный пионер британского блюза.
Многие артисты в ту пору пользовались услугами сонграйтеров. В том числе и звезды лейбла RAK – от бардистки Джули Феликс до глэм-рокеров типа Suzi Quatro и Mud. Львиную долю репертуара Hot Chocolate самостоятельно вырабатывали солист Эррол Браун и бассмен Тони Уилсон, чьи сольные диски, особенно записанный в Штатах Catch One, я рекомендую всем, кто любит соул-поп британского типа.
Более того, этот тандем охотно снабжал материалом других артистов, которых под вывеской «РАКа» объединил многоопытный Микки Мост. Берем дивный сингл Мэри Хопкин «Подумай о детях», а там черным по белому: Уилсон и Браун.
Brother Louie, дымчатая и маслянистая, словно смог, напоминает This Is Reggae Music – броский манифест проекта Zap Pow. Типично английский хит, понятный любому, кто его слышит. Написано под влиянием Билла Уизерса, чьи смурные и монотонные страдания гремели в ту пору повсеместно, соблазняя обманчивой простотой структуры и легкостью имитации.
В СССР эта вещь Hot Chocolate стала мостиком между «Грустной мамой» и «Папой», который was a rolling stone.
Люди спрашивали, где её можно переписать, напевали лабухам, а те, разучив, исполняли. Последний раз при мне это имело место в феврале 80-го на втором этаже ресторана «Россия», который ныне в развалинах.
Тема песни весьма щекотливая. В тексте звучат обороты, обидные для обеих жертв предрассудка – spooks, hunkie…
Очередная история star-crossed lovers, межконфессиональных влюбленных из враждебных друг другу диаспор, к которой с одинаковым блеском обращались Нил Седака, Ренат Ибрагимов и группа Mud в перепевке старого хита «Бегущий медведь».
Потенциал «Луи» был чрезвычайно велик, но, как некогда Клиффу Ричарду, её популярности в Штатах мешало слишком британское звучание оригинала. Эту разницу янки улавливают очень точно, вознося или игнорируя своих бывших хозяев.
В конце концов маэстро Иэн Ллойд адаптировал для штатников и Mummy Blue и Brother Louie, деликатно удалив последнему ямайские признаки.
Здесь так же можно выделить небезынтересный курьез. Иэну Ллойду аккомпанировали Stories – группа компетентных музыкантов, которой руководил потомственный скрипач Майкл Браун (Лукоффски), основатель эзотерической The Left Banke, чью воздушную Walk Away, Renee с чувством кавернул афро-американский квартет Four Tops.
В ситуации с «Братом Луи» мы наблюдаем процесс адаптации от черного автора к белому исполнителю. Возможность вспомнить The Left Banke – достойный аналог британских Moody Blues – уместна в любом контексте.
Если в ритмике танцевальных номеров «Шоколада» заметно городское дикарство, с помощью которого Гэри Глиттер – давний друг Эррола Брауна – достиг всего, чего хотел и не хотел, то вокальные приемы усача в михалковской шляпе регулярно напоминают о Боуи. Второй такой soundalike – конечно же, Эллиотт Мерфи; правда, под его интересные песни не очень-то и станцуешь.
Особенно это заметно в So You Win Again, чье название заимствовал у Хэнка Вильямса гениальный шлягермахер Расс Бэллард.
Услышав премьеру этой вещи на «Немецкой волне» (они не всегда объявляли исполнителя), я тоже решил, что это Боуи, и, как оказалось, ошибался не я один.
Куда более сенсационно выглядит пересечение What In The World с I Just Love What Your Doin', которое я умышленно обошел в эссе, посвященном чудесам и курьезам альбома Law.
Закрывая тему британского импорта в США, напомню, что «Эмма-Эмили», эта душераздирающая исповедь неверного вдовца, была хладнокровно препарирована классной рок-группой Earthquake, которая, скорее всего, не в курсе того, как это делал незабвенный Джордже Марьянович.
Помимо ритма и бойких фраз, Эррол Браун на расстоянии гипнотизировал лысиной, и в этом он был не одинок. Электро-скрипач Папа Джон Крич и поющий культурист Айзек Хейс делали то же самое. Но в нашей стране гвоздем сезона среди лысых был уже не Фантомас и, тем более, не Котовский, а Лисица Тиббс – коррумпированный шериф из «Золота Маккены»…
👉 Бесполезные Ископаемые Графа Хортицы
