Данный лонгрид родился из вопроса моей читательницы: кого из экранных психологов я могла бы прокомментировать с точки зрения достоверности показанных психологических процессов, а также с точки зрения взаимоотношений терапевта и клиента.
Это действительно сложный вопрос, т.к. достоверные изображения психологов в кинематографе мне неизвестны. Но есть достоверные изображения отдельных аспектов и деталей консультирования.
Посмотрев с этой стороны, я пришла к выводу, что максимально точное и приближенное к реальности изображение терапевтического процесса я наблюдала... в фильме "Молчание ягнят". Это та терапия, которую агент ФБР Кларисса Старлинг прошла у доктора Лектера, бывшего психиатра, а ныне заключенного, отбывающего пожизненный срок за свои злодеяния.
Немного о фильме. "Молчание ягнят" - настоящий шедевр. Это старое кино 1991г, снятое так, как сейчас уже не снимают и наверное, больше не будут. Шедевром делает его буквально всё - режиссура, монтаж, сценарий, потрясающая актерская работа, музыка.
По жанру "Молчание ягнят" является триллером, но это как раз тот случай, когда художественная сила произведения выводит его за рамки жанра, делая историей о чем-то большем. В данном случае - о жизни и смерти, о добре и зле, о том, как причудливо сплетаются они в конкретной человеческой судьбе.
Большие смыслы фильма я, естественно, оставлю за скобками. Описывать сюжет тоже не буду - для прочтения данной статьи его необязательно знать подробно.
Далее, для понимания моего текста важно учесть 2 важных допущения:
1. Совмещение в докторе Лектере двух ролей - маньяка и психотерапевта - мы принимаем как художественную условность. Реальный рисунок личности подобного типа был бы неорганичен. Кроме того, в своем анализе я буду рассматривать только сюжетную линию терапии, искусственно обособляя ее от общего контекста. Т.о данный анализ - это не анализ фильма и не личностный анализ. Сюжетная ткань служит нам лишь поводом для того, чтобы проиллюстрировать, как протекает обычная психотерапия.
2. Я буду использовать слова "терапевт", "терапия" на западный манер, т.е. в значении "психолог", "психологическое консультирование", "немедицинская разговорная психотерапия". Это обусловлено тем, что мы имеем дело с западным исходником. В России официально используется другая терминология. Психотерапевт в нашей стране - это медицинская специальность. Однако тот вид помогающей деятельности, который мы наблюдаем в фильме, осуществляется психологом (а если врачом, то с психологическим образованием).
Теперь начнем!
Экспозиция такова. Агента Старлинг отправляют к Лектеру, чтобы склонить его к сотрудничеству по поимке другого маньяка, орудующего сейчас на свободе. ФБР знает о блестящих способностях Лектера как психиатра и хочет их использовать. Лектер соглашается помочь Клариссе, но лишь в обмен на ее личную откровенность - на то, чтобы в беседах с ним она "смотрела в себя".
Всего у них состоится 5 сессий, из которых 4 пройдут очно, а последняя 5-я по телефону.
СЕССИЯ 1
"ЧТО СКАЗАЛ МИКС"
Первая встреча клиента и терапевта - это невероятно важный процесс. На ней решается многое, если не все, касательно дальнейшей терапии, в том числе, состоится ли она вообще. В реальности "первая" сессия может затянуться на несколько встреч - 2,3,5 или больше. Бывают клиенты, которые долгое время остаются на этой фазе - им никак не удается решить задачи, которая она перед ними ставит.
Какие же это задачи?
Их 3: контакт, запрос, контракт
Посмотрим, как обходятся с ними Лектер и Старлинг.
Контакт - основа всего. Если клиент и терапевт не совпадают человечески, личностно, мировоззренчески, ни о какой совместной работе не может быть и речи.
Способ контакта, который выбирают наши герои, - жёсткий, агрессивный, провокативный. Что логично, учитывая, кем они являются и в каких "условиях" проходит "консультация".
В реальности обычной практики контакт складывается совершенно иначе - из мягких поглаживаний, поддержки и одобрения. Большинство клиентов современного психолога - люди с чувствительной психикой, и если начать с вопроса "чем пахнет твое влагалище", им это не понравится.
Но маньяк и агент ФБР привычные к агрессии люди, да и времени на поглаживания у них нет. Поэтому они проверяют сразу главное - совпадают ли они по качеству и интенсивности агрессии. И выясняется, что вполне. Лектер называет Клариссу "деревенщиной с дорогой сумочкой и дешёвыми туфлями", на что она парирует, что мол раз такой умный, проанализировал бы самого себя.
Оба остаются весьма довольны этим обменом любезностями.
Запрос Клариссы относится к сфере самореализации, это запрос о смысле деятельности, или даже о смысле жизни. Она формулирует его так:
"Подхожу ли я для этой работы?" (имеется в виду работа агентом ФБР).
Очевидно, что это ее тревожит - вопрос исходит прямиком из бессознательного, она выпаливает его прежде основной цели своего визита.
На профессиональном сленге мы называем это "клиент созрел". Т.е беспокоящий запрос, с одной стороны, достаточно сильно мучает, с другой стороны, есть твердое намерение его решить и силы на это.
Поначалу Лектер будто не реагирует.
Но это - как будто бы. Просто настоящий терапевт никогда не берется за запрос, пока не заключён контракт. А будет ли заключён контракт, зависит от того, сложился ли контакт.
Помимо проверки на совместимость по сарказму, Лектер и Кларисса говорят о сторонних вещах - о рисунках, анкете и прочем. По сути, это разговор ни о чем, в котором происходит первичное узнавание и сонастройка, то самое "Что сказал Микс?" Любой повод сгодится, чтобы то, что должно проявиться, - проявилось.
В какой-то момент Лектер совершает провокацию. Совершает ее мастерски - четко, жёстко, единожды. Он обращает Клариссу в ее прошлое словами об истинном мотиве ее службы в ФБР:
"Вам просто хотелось сбежать от постылой жизни".
Так мы можем увидеть, что доктор не пропустил запрос мимо ушей, а наоборот, уже вовсю выстраивает гипотезы.
Первая гипотеза редко бывает верна. Обычно это попадание пальцем в небо. Но ее роль в другом, не в том чтобы быть правильной. Какой бы она ни была, в любом случае она запустит в клиенте процесс осознавания.
Так и происходит. Выйдя от Лектера, Кларисса внезапно проваливается в детское воспоминание: отец приезжает с работы, и она радостно бежит ему навстречу, он нежно ее обнимает.
Когда бессознательное пошевелили, но сделали это достаточно аккуратно, первыми приходят хорошие воспоминания о детстве. Их задача - дать ресурс, чтобы была энергия, на которой придется смотреть дальше - в уже не очень хорошие воспоминания. И в совсем нехорошие.
По сути, здесь становится понятно, что контракт состоялся. Ведь терапевта выбирает бессознательное клиента. И раз оно распаковало воспоминания - значит, выбор сделан.
Если вернуться к запросу, то запрос на карьеру, реализацию, достижения - это почти всегда запрос на отца. На то, что было в отношениях с ним и на то, чего не случилось.
В терапии Лектер поведет Клариссу именно в отношения с отцом.
В завершение 1 сессии прокомментирую метод и стиль работы Лектера.
Он, безусловно, работает в психоаналитической парадигме. Но это не классический психоанализ Фрейда, а более современная версия психоанализа, эклектичная, менее строгая, обогащенная влияниями из смежных направлений.
Однако ключевые пункты терапии Лектера психоаналитически тверды:
1) позиция терапевта - в данном случае, авторитарная, это позиция сверху, позиция непререкаемого авторитета.
2) решение запроса через работу с прошлым, через разрешение невротического конфликта, одна из частей которого надёжно скрыта в бессознательном и не осознаётся клиентом. Выведение ее на свет.
Также есть "примеси" других направлений, которыми Лектер разбавляет свой психоаналитический подход, делая его индивидуально окрашенным. Такого рода непротиворечивая и самобытная эклектика в работе свидетельствует об уровне мастерства. Лектер использует провокацию, в стиле ранней гештальт-терапии Перлза, и немного из гуманистического направления - когда не скрывает свои потребности, свои переживания как человека.
СЕССИЯ 2
"ЧТО ЖЕ ВЫ ПОЧУВСТВОВАЛИ?"
На второй сессии главная задача Лектера - укрепить контакт и перевести его в альянс.
Терапевтический альянс (союз) - термин, характеризующий отношения сотрудничества, установившиеся между клиентом и терапевтом.
Как любой порядочный терапевт, Лектор интересуется чувствами Клариссы. Он спрашивает: "и что же вы почувствовали?" касательно трупа, который Кларисса нашла по его наводке. Получив ответ "эйфорию", не даёт чувствам никакой оценки, просто принимает их как должное, что также укрепляет доверие.
Лектер подтверждает свое намерение помочь в расследовании, это можно рассмотреть, как подтверждение контракта - что да, мол, работаем.
Кроме работы, направленной на альянс, Лектер делает всего одну интервенцию. Золотой стандарт психотерапии: одна сессия - одна интервенция.
Она заключается в том, что Лектер направляет внимание Клариссы на фигуру ее начальника Крофорда. Хоть и через троллинг, но Лектер настойчиво выводит эту фигуру в поле ее осознавания. Чем так важен Крофорд и почему Лектер будет каждый раз возвращаться к нему, мы узнаем в самом конце.
В реальной практике на достижение альянса может уйти много времени, но не обязательно. В краткосрочной терапии альянс может быть достигнут за несколько минут. Он ощущается по глубине контакта и по возникшей атмосфере доверия между терапевтом и клиентом. Это когда задача (она же проблема) клиента оказывается по одну сторону, а клиент с терапевтом по другую. И смотрят, такие, на нее выжидательно.
Чтобы распаковать травму необходим именно альянс, контакта недостаточно. Для обычного консультирования может хватить и контакта.
Лектер использует сразу несколько инструментов, чтобы углубить контакт и добиться альянса.
Во-первых он проявляет заботу, дав Клариссе полотенце и проявив внимание к ее ранению. Заметно, как она удивлена и затронута этим.
Это послания из родительской части терапевта в детскую часть клиента - я тебя вижу; мне важно, что с тобой; я готов о тебе позаботиться.
Следующий шаг - уже выбранный ими как излюбленный тип контакта обмен колкостями, инициируемый, естественно, Лектером. Он говорит "ваш начальник вожделеет вас в своем воображении", а Кларисса отвечает "фу, доктор, ну такое мог бы сказать Микс, ну никак не вы".
Взаимным троллингом они явно энергетизируют друг друга, но тут очень важно, что это - послания с равным счётом, один-один. Хоть в такой странной форме, но это послания взаимного уважения, равностности: ты такой же как и я; рядом с тобой я могу быть собой.
Эти послания - своеобразный разговор Внутренних детей. Примерно, как стукнуть друг друга лопатками и дальше увлеченно что-то вместе строить. У личностей с антисоциальной структурой (а ею обладают оба героя) этот режим - режим Спонтанного ребенка - обычно хорошо интегрирован в личность. Это как бы Внутренние дети, находящиеся под качественной опекой Взрослого.
И наконец, третий прием, который Лектер использует для создания доверия - один из самых сильных в работе, к которому прибегают не часто: самораскрытие терапевта.
Он рассказывает, как мечтает о том, чтобы в его камере был вид из окна.
Когда сам терапевт говорит о своих чувствах, о собственной уязвимости - это оказывает на клиента сильное воздействие.
Здесь уже идёт послание от Взрослого к Взрослому: я могу так же чувствовать и так же страдать, как и ты; никто из нас не хуже и не лучше; мы лишь 2 одиноких существа в равнодушной вселенной, которые вместе могут сделать что-то хорошее.
Самораскрытие терапевта в психоанализе исключено, этот прием взят из гуманистической и экзистенциальной терапии.
Понятно, что по сюжету это ещё и манипуляция Лектера, но я ещё раз оговорюсь, что рассматриваю в своем анализе исключительно роли клиента и терапевта в героях. Процессы, которые протекают между ними как между преступником и полицейским, увы, приходится исключать, чтобы вписаться в границы темы.
В реальности фильма, конечно же, терапия переплетена с расследованием неразрывно, что и делает эти сцены столь особенными и впечатляющими.
Лектер не просто так уделяет повышенное внимание выстраиванию доверия и безопасности. Он понимает, что речь пойдет о глубокой травме, о крайней степени уязвимости.
Несмотря на то, что Спонтанный ребенок Клариссы - живой и бодрый, другой ее детский режим - Уязвимый ребенок, напротив, сильно ослаблен и со всех сторон упакован психологическими защитами. Здесь мы имеем дело крайней формой уязвимости - Раненым ребенком.
Уже на следующей сессии мы узнаем, что Кларисса - сирота. Но опытному терапевту нет нужды знать подробности биографии, чтобы распознать в клиенте Раненого ребенка.
Эта часть личности проявляется в ряде косвенных признаков, она сквозит даже в глазах. Я назвала такой тип личности "лишённым" в одном из своих недавних разборов - по сериалу "Художник".
"Лишённый" - это человек, не просто недополучивший родительской любви в детстве, а с кем это произошло внезапно, и вдобавок экстремальным, жестоким образом.
Такие люди, когда они готовы раскрывать свою раненую часть, нуждаются в особом тепле и бережном отношении, но также и в твердых границах, в опоре на терапевта, потому что их боль действительно слишком велика.
Лектер готовит такие условия для Клариссы. Даёт понять ее Раненому ребенку, что здесь его понимают и больше не предадут.
Неудивительно, что после сессии к Клариссе приходит новое воспоминание - как она маленькая плачет над гробом своего папы.
СЕССИЯ 3
"ХУДШЕЕ ВОСПОМИНАНИЕ ДЕТСТВА?"
Лектер уверенно движется к травматическому ядру. Избирает для этого путь прямых вопросов, ведь все предварительные подготовления уже выполнены.
"Какое худшее воспоминание из вашего детства?" - спрашивает он Клариссу.
Как зрители, мы уже знаем, что это. Смерть ее отца. Далее проясняются биографические факты и - что гораздо важнее - смысл, которым они наделены в сознании Клариссы.
"Мой отец был всем для меня, и когда он ушел, не осталось ничего".
Поскольку Кларисса потеряла мать ещё в раннем детстве, отношения с отцом обрели для нее повышенную значимость. Он стал для нее и папой, и мамой - это можно было заметить в ее первом воспоминании, в той почти женской нежности, с которой он прижал ее к себе.
Для ребенка родитель - это и правда целый мир и вся жизнь.
Выслушав историю, Лектер констатирует факт: "После смерти отца вы остались сиротой".
Это важный прием травматерапии - называть вещи своими именами. Страшные, стыдные, болезненные явления принято вуалировать, заменять их прямой смысл. Люди начинают использовать для них метафоры, эвфемизмы, а затем и вовсе перестают упоминать.
Назвать факты прямыми словами - болезненно, но терапевтично. Это возвращает к реальности.
"Что дальше?" - спрашивает доктор Лектер. И тут интересно показан момент работы с сопротивлением. Говорить о болезненных переживаниях значит вновь туда погружаться - психика этого не любит. Так формируются защиты - особые поведенческие приемы, которые помогают отвлекаться от чувств.
Одна из таких защит - молчание (замкнутость, избегание).
Кларисса не отвечает на вопрос и опускает взгляд.
"Не ищите ответ на своих дешёвых туфлях" - так Лектер взламывает защиту.
Если клиент готов к определенной жёсткости, с защитами можно так обходиться. Но при сильном сопротивлении может быть и обратный эффект - человек ещё сильнее замкнется.
Однако у Клариссы полно мотивов не замыкаться. Поэтому в ее случае взлом защиты срабатывает.
Надо понимать, что защиты будут включаться независимо от намерения клиента разобраться с проблемой, психика отрабатывает их автоматически. От твердости намерения зависит не факт срабатывания защиты, а то как клиент будет с ней обходиться - пройдет ли сквозь нее к глубинным переживаниям или подчинится копинговому поведению.
Задача терапевта в любом случае эту защиту обозначить и предложить ее с уважением принять, обойти или сломать - смотря, насколько выдерживает клиент, хватает ли у него психологических ресурсов.
Кларисса вполне выдерживает и возвращается к рассказу.
Также защита имеет диагностическую ценность. Ведь о сути травматического события - смерти отца - Кларисса рассказывает достаточно спокойно. Но о том, что происходило после, во время жизни у родственников, говорить ей все тяжелее.
С чего бы это? Может, она подверглась там насилию? Новую гипотезу выдвигает доктор Лектер. Но нет, дело не в этом.
Напомню, гипотезы - лишь часть рабочего процесса. Они часто оказываются неверны. Однако все они нужны, и неверные в том числе, т.к через них терапия продвигается.
Иногда проще раскрыть то, что было, оттолкнувшись от того, чего не было.
СЕССИЯ 4
"ПОЧЕМУ ВЫ СБЕЖАЛИ С РАНЧО?"
Лектер задает простые вопросы, максимально четко и ёмко сформулированные. Важно, что это открытые вопросы - они стимулируют к рассказыванию.
Это помогает клиенту сфокусироваться и вербализовать все то, что до этого момента было скрыто от восприятия. Когда травматическое содержимое выходит на поверхность, не должно быть ничего лишнего.
Происходит переход значимого опыта из бессознательного в сознание.
Это выглядит как что-то простое - поговорили, и все. Но каждый, кто хоть однажды сидел в кресле клиента, знает, какова эта "простота". А прочитав предыдущие части разбора, вы теперь знаете, сколько всего должно состояться перед этим "просто поговорить".
Лектер в курсе, что это их последняя встреча, ведь у него разработан план насчёт себя-любимого, и терапию Клариссы он не доведет до конца.
Поэтому он не берется за полноценный анализ на этой сессии - нет времени и не будет возможности его закончить. Он ограничивается связыванием.
При травме психика расщепляется. Описать это можно только метафорически: невыносимое переживание, которые психика не смогла переварить, распадается на фрагменты и их разносит бог знает куда.
Между ними теряется связь.
Воссоздание этой связи и является важной задачей любого трамватерапевта, а в психоанализе связывание считается особо важной функцией. Травма потери отца у Клариссы - это ретравматизация (повторная травма в том же месте), ведь ранее она уже потеряла мать.
Аффект горя, с которым она как ребенок, оставленный без поддержки, не в состоянии справиться, отщепляется от реальных воспоминаний о потере.
Чувства приходят к ней позже, спустя 2 месяца. Вызывает их триггер - странный звук в ночи. Это блеяние ягнят, которых режут на ферме, но Кларисса называет его криком. Джоди Фостер прекрасно играет этот момент, передавая весь детский ужас этого воспоминания: "Они кричали". Получается, что это еще одна ретравматизация, через которую ей приходится пройти.
Попав во власть аффекта, девочка действует порывисто - хватает ягненка, убегает с фермы. Травма толкает ее ещё раз пережить то, что уже случилось. Травма всегда воспроизводит себя, пока не будет осознана.
Ягненок - это проекция детского Я. Травмированные части личности человека очень часто слипаются с животными, особенно с детёнышами животных. На них, хоть и страдающих, хоть как-то можно смотреть. Смотреть на страдающего маленького себя - абсолютно невыносимо.
Это также и проекция любви, которая гибнет (помните - отец был для нее всем).
Жестокость мира, которая обрушилась слишком рано, проживается аффектом беспомощности - многократно, с разных сторон. Сначала Кларисса открывает загон, но ягнята не убегают. Потом спасая ягненка, она не справляется, потому что он слишком тяжёлый.
В итоге смерть снова побеждает.
"Что с ним случилось?" - спрашивает Лектер про ягненка.
"Его убили".
Как и отца.
Как и собственную уязвимость.
Если бы у Лектера было больше времени, все эти мотивы обсуждались бы в терапии, пристально и последовательно. Это и называется психоанализ - анализ психического содержимого.
Связывание - когда все это произошло, но в сознании аналитика. Вот в чем фокус.
Когда психолог связывает историю клиента внутри себя, это оказывает воздействие на бессознательное клиента. Черт знает, как это работает, если честно. Но только после этого и клиент начинает связывать свои разлетевшиеся фрагменты.
Связывание - еще и одна из родительских функций. Для развития ребенка очень позитивно, когда родитель смотрит на него с интересом, задумывается, что у него внутри - хм, а почему он так чувствует? А что за этим стоит? Ах, вот оно что...
Психоаналитик частично восполняет для клиента те родительские функции, которые недополучены в детстве.
Но главная интервенция Лектера в этой сессии - то, что эту связанность он продлевает в реальность. Он бросает Клариссе своеобразный якорь, спасательный круг, ориентир, за который ей теперь можно держаться.
Он высвечивает ей ее истинную мотивацию:
"Вы надеетесь, что если найдете Кэтрин, ваши ягнята замолчат?"
Похищенная девушка - очередная проекция для уязвимого Я самой Клариссы.
Новая попытка вернуть себя, воссоздать утраченную целостность.
Новая попытка выйти из архетипа жертвы и остановить смерть.
Теперь дело Билла становится для Клариссы не просто службой. Это теперь ее личностный смысл.
А там, где раскрылся личный смысл, рождается самая сильная энергия. Человек становится способен горы свернуть. Теперь ему есть, за что биться.
Лектер упорно якорит Клариссу в эту метафору: "Расскажите, когда ваши ягнята замолчат".
Это значит: осознайте (расскажите самой себе), что вы больше не бессильны, что смерть и горе остались в прошлом. Что вы выжили. Что больше не надо умирать.
Это конечно, очень сильная сцена, когда она вырывается и бежит назад, к его клетке. И это их прощальное касание пальчиками... Накал энергии, достигший своего пика.
СЕССИЯ 5
"ЯГНЯТА ЗАМОЛЧАЛИ?"
В общем, дальше Кларисса ловит убийцу. Терапия переходит в жизнь. Вот так это и бывает: о чем-то поплакал на сессии, и вдруг все как закрутилось - только успевай встречать события.
Не просто ловит Билла, но и собственноручно его убивает. Это важно. Смерть за смерть. Где-то на глубинных уровнях закон кровной мести продолжает работать, хоть мы и цивилизованные люди.
Отец отомщен.
Потом происходит вечеринка-поздравление. Это - венец терапии, можно так сказать.
Вспоминаем запрос:
"Гожусь ли я для этой работы?"
Ну да, Кларисса, точно годишься - вот твой значок агента ФБР.
Вспоминаем Крофорда:
Теперь ясно, в чем его роль. Удостоверить ее взрослость, через пожатие руки и слова "ваш отец бы вами гордился".
Крофорд выступает в роли замещающей родительской фигуры. Он как бы и есть отец, который заглянул поздравить дочку.
Запрос отработан на 100%. Но это ещё не всё.
Качественная терапия обязательно должна быть качественно завершена.
Незавершённые процессы не имеют полной силы. Они повисают в психике странным грузом, поэтому терапевты стараются их не допускать.
Клиент может слиться из завершения - это его право. Клиент может делать со своей жизнью все, что ему заблагорассудится.
Терапевт никогда не позволит себе слиться. Точка должна быть поставлена, и терапевтические отношения осознанно закрыты.
"Замолчали ваши ягнята?" - так закрывает их Лектер.
И что ещё очень важно - прямо здесь и сейчас, в телефонном разговоре, они выходят из терапевтического контекста, и каждый отождествляется со своей основной ролью.
Теперь они только полицейский и преступник. Навсегда по разные стороны. Все иное закончилось.
Прошлое - прошлому.
Навсегда.
