Как жаль, что чудес в жизни не бывает. Хотелось бы обладать экстрасенсорными способностями или хотя бы уметь силой мысли передвигать предметы. Да только вот даже загаданное папой число удалось угадать всего четыре раза подряд, на большее сверхсил не хватило. Или, может быть, есть ещё шанс познать, что такое настоящая магия?
Сегодня публикуем жизнеутверждающий рассказ Вячеслава Немирова «Очевидное и невероятное», в котором чудо — неотъемлемая часть жизни.
Окидывая беспристрастным взором собственную жизнь, хочу сообщить тебе, дорогой читатель, следующее: в моей жизни никогда не случалось ничего чудесного.
Не было привидений, летающих картин, я ни разу не умер, когда мне это предсказывали. Как-то, помню, в подземном переходе недалеко от ж/д станции «Подлипки-Дачные» бомж, похожий на Романа Трахтенберга, нагадал по моей детской руке, что если я не буду учить математику, то стану ментом. Математику я не учил, а стал филологом. «Лучше бы ментом», — так бы, наверное, подумал тот бомж, хотя его, мне кажется, уже нет в живых, как и Романа Трахтенберга, на которого он был до страшного похож.
Но как же мне хотелось, чтобы сверхъестественное неожиданно ворвалось в жизнь простого мальчика, пестуемого на окраине Москвы мамой и бабушкой, — то есть в мою. Когда по телевизору показывали «Битву экстрасенсов», там были такие моменты: демонстрируют фотографию мужика или женщины, и загробный голос ведущего, которому вторит зловещая музыка, говорит, мол, с этим человеком случилось страшное, попробуйте и вы, зрители, отыскать в себе дар, попробуйте понять, глядя в эти жизнерадостные глаза, какая беда приключилась, а потом уже экстрасенсы со своими рамками, некрономиконами и астральными сущностями всё расскажут как на духу.
И я, восьмилетний ребёнок, падкий на мистику, закрывал глаза, делал пассы руками, будто водил по невидимому стеклу, как мимы. Моей радости не было предела, если я угадывал хотя бы приблизительно. Тогда я считал себя настоящим экстрасенсом и на всё вокруг смотрел абсолютно по-другому. В такие моменты для меня рушился обыденный мир с его причинно-следственными связями, за всем я видел сугубую волю мирового разума. Этот разум представлялся мне неиссякаемым потоком, который незаметно для человеческого глаза лился отовсюду, и я, как просвещённый, мог по желанию черпать из него знание.
Ещё я постоянно мучил родню тем, что просил всех загадывать числа от одного до десяти, чтобы отгадать с трёх попыток. Мне казалось, что право на две ошибки допустимо для экстрасенса. Экстрасенс — не сапёр. Однажды мы ехали с папой в машине по МКАДу, он вёз меня домой после выходных, которые мы провели вместе. Тогда я угадал загаданные им числа четыре раза подряд. На пятый раз не смог угадать даже с третьей попытки.
— Эх, сынок, вот если бы ты и в пятый раз угадал, то я бы охренел, — честно признался папа.
Я тогда очень расстроился. Вот почему я не подумал сказать «шесть»? Как сейчас помню, что в пятый раз он загадал шестёрку. Мне, кстати сказать, шестёрка нравится меньше всех из чисел от одного до десяти. Нет в ней завершённости, она какая-то вся скруглённая и разомкнутая, а я этого не люблю.
Но я не оставлял попыток обрести магические способности. Когда я открывал кран или сидел в ванной, то изо всех сил старался заставить поверхность воды колебаться, я делал это почти каждый вечер с ослиной настойчивостью. Однако, похоже, мышца, отвечающая в организме за контроль над водой (а также за перемещение спичечных коробков, монеток, телефонов разных марок, игрушечных машинок, солдатиков, дедушкиной кепки, зажигалок, окурков, пепельниц, книжек, листов бумаги и прочего), у меня отсутствовала. Я иногда даже видел сны, в которых как бы вспоминал, что в раннем детстве злые учёные провели надо мной эксперимент, лишив сверхсил.
Самый разгар моей веры в чудесное пришёлся на лето 2009 года. Я сидел с бабушкой Тоней на даче. В моём распоряжении был телевизор, который принимал ТВ-3, ТНТ и РЕН ТВ, поэтому недостатка в передачах типа «Секретные архивы», «Тайны мира», «Тайные знаки» и так далее у меня не было.
Я знал, что Гоголь сжёг второй том «Мёртвых душ», потому что в писателя вселились бесы. Для меня было огромным разочарованием в тринадцать лет понять, что «Мёртвые души» — это не русская «Книга мёртвых», а скучная книжка про хитрого мужика (в том возрасте я как-то не сумел ухватить сущность махинаций Чичикова; прочитывая наискось страницу за страницей, я ждал, когда уже начнётся мистика, когда уже возникнут эти таинственные мёртвые души). Я знал, что Лжедмитрий продал душу сатане, бежав из монастыря и закопав крестик. Я знал, что Ванга была слепая и поэтому умела видеть будущее. Я знал, что по птицам можно предсказать судьбу, особенно по воронам. Я знал, что я великий маг, силы которого проявятся с минуты на минуту, просто нужен подходящий случай.
И случай подвернулся. У моего дачного друга Юрика пропал велосипед.
Достоевского называют гениальным разрушителем жанра детектива. В «Преступлении и наказании» писатель сразу выкладывает читателю, кто убил старушку, а роман всё ещё интересно читать. Если бы какой-то заурядный автор стал писать по тому же сюжету каноничный детектив, который назывался бы, наверное, «Таинственное преступление, совершённое в Петербурге и раскрытое непревзойдённым сыщиком», то главным героем определённо был бы Порфирий Петрович. Но вот в чём штука: фирменное выражение «Вы и убили-с!» в ненаписанном детективчике раздалось бы, что-то мне подсказывает, с меньшей силой, чем в оригинальном романе. Умел Достоевский творить!
Я это к чему: не претендую на лавры Фёдора Михайловича, но скажу сразу: велосипед затащил в сарай тогдашний муж мамы Юрика, дядя Коля, пока мы гоняли в футбол на заднем дворе. После этого дядя Коля пошёл спать на терраску и поэтому остался вне подозрений.
Моё шестое чувство, в наличии которого я убедил Юрика и его младшего брата Тёмку, таскало нас по всей деревне: от заброшенного песчаного карьера до развалин военного городка, от магазина «Настенька» до староверческого кладбища. И нигде велосипеда не было. Сам не знаю, Юрик и Тёмка действительно верили в мои суперсилы или хотели верить. Так сказать, компенсировали отсутствие веры в Деда Мороза и домового верой в мой третий глаз. А может, просто решили принять правила игры. К этому как раз склоняюсь.
Мы стояли на берегу речки Нерской. Я задумчиво смотрел на её неповоротливое течение, складывал буквы из плавунцов, ряби и кувшинок, разгадывал ребус природы. За спиной по-братски шептались Юрик с Тёмкой. Не надо было уметь читать мысли, чтобы понять: они меня за глаза называют идиотом, но побаиваются сказать в лицо, — прокляну ведь.
— Слав, а может, велик чурки спиздили? — неуверенно промычал Юрик.
Я подождал, когда проплывавшая палочка скроется за поворотом, и с интонацией пророка отчеканил:
— Нет, река говорит, что найдётся велик.
Велик и правда нашёлся в тот же вечер. Дядя Коля отвесил Юрику подзатыльник за небрежное обращение с вещами — я сам не видел, но это было бы в духе дяди Коли. «Разбрасываешь, блядь, вещи дорогие», — так, скорее всего, сказал дядя Коля. Или как-то покрепче.
А моё ведовство никем не подвергалось сомнению до конца лета.
Потом я уехал в Москву, открыл для себя множество миров, помимо потустороннего: мир первой, ещё детской и неловкой, любви, мир компьютерных игр, мир индастриал-рока, мир театральной студии. Десятки миров звали меня на разных языках, и во сне я летал из одного в другой. Жизнь, до этого поделённая, как у романтиков, на филистерскую и необычно-сверхъестественную, раскололась на десятки жизней. И ведь успевал все их проживать. Только в подростковом возрасте можно существовать в стольких непохожих друг на друга мирах. Чем старше становишься, тем больше вселенных схлопывается.
И удивляешься потом: и это всё был я? И когда гадал на картах — я? И когда впервые взял ту курносую девчонку с голубыми глазами за руку — я? И когда убежал из дома из-за тройки по химии — я? И когда учил песни «Раммштайн» наизусть — тоже я? Хочется ответить словами моей бабушки Тони: «Всё это мистика с фантастикой».
Окидывая беспристрастным взором собственную жизнь, хочу сообщить тебе, дорогой читатель, следующее: в моей жизни никогда не случалось ничего чудесного.
Кроме самой жизни.
Рассказ «Очевидное и невероятное» вышел в сборнике «А где же Слава?» (Чтиво, 2022). Читайте демо-версию и загружайте полную версию на официальной странице книги.