С течением временем любая война превращается в борьбу за выживание, при условии, что потери достаточно велики. Чем дольше продолжается конфликт и чем дороже он обходится, тем выше вероятность того, что причины, по которым он начался, будут забыты. Чем больше принесено жертв, тем настоятельной становится необходимость оправдать их в глазах всего мира и своих собственных.
Яркий тому пример – Первая мировая война 1914 – 1918 годов. Все проблемы, из-за которых разразился эта мировая бойня, изначально затрагивали лишь небольшую кучку людей в воюющих странах, которые оперировали такими общими понятиями как мифический «баланс сил», какие-то непонятные «утраченные территории», «коалиции», а в довершение всего лакировали эти смутные термины нечто, называемое «честью».
Даже спустя 100 лет в среде учёных и политиков нет единого мнения о природе этого конфликта, не говоря уже о том, как воспринимали его современники. В каждой стране имеются попытки переложить ответственность за развязывание войны на соседа – мол, это из-за него началась этот кровавый конфликт. Простые же люди и вовсе были не в курсе – а в чём причины ненависти к бывшим партнёрам в политике. Так, генерал А.А. Брусилов, описывая «подготовку умов народа к этой заведомо неминуемой войне, которая должна была решить участь России», подчёркивал «пренебрежение к русскому народу».
Мол, «людей вели на убой неизвестно из-за чего, то есть по капризу царя»:
«… Даже после объявления войны прибывшие из внутренних областей России пополнения совершенно не понимали, какая это война стряслась им на голову, – как будто бы ни с того ни с сего. Сколько раз спрашивал я в окопах, из-за чего мы воюем, и всегда неизбежно получал ответ, что «какой-то там эрц-герц-перц с женой были кем-то убиты, а потому австрияки хотели обидеть сербов». Но кто же такие сербы, не знал почти никто, что такое славяне – было также темно, а почему немцы из-за Сербии вздумали воевать – было совершенно неизвестно…» .
Вспомним, что и бравый солдат Швейк у Ярослава Гашека не имел ни малейшего понятия, кто, с кем и зачем воюет. Тем не менее, при опредёлённом условии («если теперь что-нибудь разразится»), готов был пойти добровольцем и «служить государю императору до последней капли крови».
По мнению Швейка его держава сбиралась воевать с османами, которых обязательно должны поддержать немцы. Ну, а дальше втянутся все остальные -
«… Может статься, … что на нас в случае войны с Турцией нападут немцы. Ведь немцы с турками заодно. Это такие мерзавцы, других таких в мире не сыщешь. Но мы можем заключить союз с Францией, которая с семьдесят первого года точит зубы на Германию, и все пойдет как по маслу. Война будет, больше я вам не скажу ничего…».
В первый месяц войны энтузиазм по всей Европе был чрезмерный. Так, сразу после объявления войны более 35 тысяч студентов германских университетов и технических училищ (среди которых было немало представителей «золотой молодежи» - потомков известных и состоятельных семейств) с энтузиазмом отправились добровольцами в армию. Недоучившиеся студенты и недавние выпускники гимназий, по закону не подлежали призыву в армию, но готовы были сложить голову за любимого кайзера,
Еще обучаясь в университетах, германские студенты объединялись в различные ассоциации (такие, как Burschenschaft and Corps), которые имели свои красочные ритуалы и весьма строгие кодексы поведения. Но все они были элитарными, националистическими, консервативными и антисемитскими по духу, мыслям и действиям. Война рассматривалась этими высокопарными юношами как высоко идеализированный бой, а борьба в битве – как естественная и органическая потребность.
Молодые немецкие безумцы, считали тотальную Великую войну средневековым рыцарским турниром. Естественно, что они быстро отлетели в свою выдуманную Вальхаллу, где им, щенкам, у которых молоко на губах не обсохло, некогда грозные полководцы Фридрих Великий и Мольтке быстро разъяснили, что на войне больше не нужны старомодные благородные манеры. А врага вообще не жаль – вон у нас, в каждой российской деревушке, сколько нецелованных девиц, да вдов и сирот осталось.
Время – злейший враг энтузиазма и со временем у всех воюющих сторон энтузиазм начал иссякать и ему на смену пришла мрачная решимость. Понесённые сторонами колоссальные потери уже ни в коей мере нельзя было объяснить первоначальными целями. Так, 2 миллиона убитых немцев вряд ли можно было списать на желание Второго рейха помочь союзной Австрии, а такая же цифра потерь со стороны России не могла быть оправдана необходимостью спасти маленькую Сербию.
Возможности войны, ведущейся ради интересов, по определению ограничены. Оценка же затрат и результатов всегда оказывалась неверна. Войны же за выживание переворачивают с ног на голову все первоначальные расчёты. При такого рода войне стратегическая рациональность не только не помогает одержать победу, но может даже стать источником поражения. Так, расчёты американцев во вьетнамской войне и СССР в Афганистане были спутаны и опрокинуты решимостью противника твёрдо держаться и терпеть различные лишения. В такой войне всё происходит самым неожиданным образом.