Толик и Сашка шли быстро и молча. То, что произошло в доме Василия, подействовало на них по-разному: Сашку волновало, не видел ли кто, как они входили во двор или выходили из него. А Толика трясло от самого осознания произошедшего. Он не спрашивал, зачем Сашка возвращался – боялся услышать то, что подозревал. И еще его терзала мысль: как он, в общем-то неплохой парень, оказался в одной компании с этим Сашкой – драчуном, дебоширом, для которого ударить человека было удовольствием? А сегодня он вообще перешел все границы. И он, Толик, был вместе с ним, помогал выносить несчастного мужика в кукурузу! А если узнает кто?! А что он мог сделать? Если бы заступился за Василия, то мог бы сам попасть под его нож. А зачем он носит с собой этот нож?
- Слушай, ты зачем его...
- Заткнись! - Сашка зло взглянул на товарища. – А ты хочешь, чтобы он рассказал все про то, как мы Ивана?
- А теперь еще и его... А если он уже рассказал в милиции?
- Не трясись ты! Смотри, штаны сейчас обмочишь!
Толик машинально взглянул на штаны и увидел, что на его серых парусиновых туфлях ярко выделяются пятна крови. Он вздрогнул от ужаса, бросился в траву, сорвал пучок, с остервенением стал растирать пятно. Оно слегка изменило цвет – сочная трава добавила зелени, но не убрала его. Толик вдруг почувствовал, что его сейчас стошнит. Он отвернулся, согнувшись, побежал в сторону дороги.
- Ты чего?
Сашка выматерился.
- Совсем, что ли, баба? Крови боишься?
Толик промолчал. Сашка осмотрел себя.
- Пойдем на речку – обмоемся и постираем, если что, - спокойным голосом сказал он.
Толик остановился.
- Знаешь, я, наверное, домой...
- Значит, так, Толян, - угрожающе приближаясь к нему, произнес Сашка, - если ты где-нибудь сболтнешь...
- Ну ты что? Просто я, понимаешь, ну, что-то у меня голова заболела.
Он быстро пошел прочь, не оглядываясь. Сашка молча посмотрел ему вслед, потом зло сплюнул и пошел.
Ольга шла от дочки, которая была на работе – она иногда заходила в их двор, чтобы налить воды домашней птице, отнести продуктов. Уходя из дома, она поругалась с Василием: тот опять, разнеся почту, достал бутылку самогона, потребовал закуски. Ольга рассердилась:
- Опять? Ты ж обещал, что больше не будешь пить!
- Не твоего ума дело, не лезь туда, где ничего не понимаешь!
Ольга махнула рукой: что тут понимать? Молча поставила на стол мужу хлеб, малосольные огурцы, вареную картошку и вышла в коридор. Она вспомнила, как встречала его с войны.
Он вошел в калитку в июне сорок пятого, когда она и дочка были в огороде, пропалывали картошку. С вещмешком на плече, с тростью, на которую опирался, он подошел к порогу, от которого ушел в сорок втором. Ольга, разогнувшись, случайно взглянула во двор и охнула. Тося, услышав ее вздох, тоже посмотрела во двор. Ольга хотела побежать, но не смогла, пошла по грядкам, еле передвигая ноги. От мужа не было известий давно, и она боялась даже заводить разговор о нем, но после победы она получила от него письмо, в котором он сообщал, что лежит в госпитале, но скоро уже выпишется и приедет. С тех пор Ольга каждый день представляла, как она будет встречать Василия на пороге дома, в новом платье, с шелковой косынкой на плечах...
Она подходила к концу огорода, когда дочка, которой исполнилось уже пятнадцать, обогнала ее и первая подбежала к отцу. Тот не сразу узнал в этой красивой девушке свою дочку, которая провожала его на фронт. Ольга, подойдя наконец, бросилась к мужу, обняв его. Тося тоже обняла родителей, и они стояли так несколько минут.
Василий по-хозяйски осмотрел двор, потрогал забор, крыльцо, покачав головой: все нужно ремонтировать. Ну, теперь хозяин дома, все будет хорошо!
Через несколько минут двор наполнился соседями, которые радостно приветствовали Василия, хлопали по плечам, спрашивали о чем-то, кто-то принес бутылку самогона, кто-то – вареной картошки, квашеной капусты, оставшейся с зимы, и скоро во дворе был сооружен стол, за которым началось веселье, продолжавшееся до вечера. Все было за этим столом: воспоминания солдат, слезы вдов, счастье Ольги... Правда, празднование возвращения затянулось: каждый день приходили друзья, соседи, и каждый раз Василий требовал накрыть стол, а к вечеру уже падал совершенно пьяный. Через неделю Ольга попыталась остановить это, но встретила поток брани и упрек в том, что соседи больше радуются его возвращению, чем она.
Когда председатель колхоза пришел спросить когда Василий собирается выходить на работу, тот сказал, что имеет право на отдых, тем более, что он инвалид, и ему теперь невозможно работать на тракторе. Председатель покачал головой и ушел, а Василий еще долго рассуждал о том, что ему, как фронтовику, должны сейчас оказывать почет и уважение. Ольга попыталась сказать, что другие мужики, тоже пришедшие с фронта, уже работают, но муж слушать не хотел. Только через месяц он вышел в колхоз, председатель взял его учетчиком на ферму, вместо другого фронтовика, который умер от ран. А когда в селе открыли почтовое отделение, он сразу пошел туда почтальоном...
Подойдя к порогу, Ольга покачала головой: дверь открыта, мух, небось, налетело! А он, наверное, опять набрался, спит. Войдя в дом, она увидела недопитую бутылку, Василия не было видно. Ольга прошла в спальню – мужа не было и там. Выйдя снова в переднюю, где стоял стол, она вдруг увидела кровь на полу. Сердце ее сжалось: откуда кровь? И сразу увидела едва заметные капли, которые были и в коридорчике, и на крыльце... С замиранием сердца она пошла по следам и в начале огорода, в кукурузе, уже начинавшей созревать, увидела Василия...
- Помогите! – прошептала Ольга, хотя ей показалось, что она закричала.
Она выбежала на улицу, закричала во весь голос:
- Помогите!
Добежала до соседского двора, снова закричала. На крик выбежала соседка:
- Оля, что случилось?
Ольга, задыхаясь, только повторяла:
- Там Вася!
Вскоре во дворе собралось несколько человек. Василия принесли с огорода, внесли в дом. Сосед послушал сердце, громко сказал:
- Он живой! Надо в больницу!
Кто-то выбежал, послал одного из пацанов в контору, чтобы дали машину.
- А можно, я возьму велосипед? – спросил тот и, получив разрешение, помчался.
Через полчаса ко двору подъехала грузовая машина, открыли борт, положили в кузов перину, на нее Василия. Ольга села рядом, и грузовик тронулся. Василий был без сознания, Ольга сидела рядом и плакала, молила Бога, чтоб оставил его в живых: войну прошел, а у себя дома, во дворе... Кто ж его так? За что?!