Она сама была театром и кинематографом.
У нее своя траектория. Космическая. Всегда была вне стандартов. «Посторонняя» в череде популярных и недолюбленных лицедеев.
Странная, уникальная во всем — от внешности до способа существования. На сцене. На экране. В жизни.
В Школу-студию ее не взяли. Подумали, наверное, «неформат».
Инна Михайловна вспоминат:
«Я читала стихотворение на экзамене. Педагог сидел в отдалении на кафедре, слушал, потом прервал и подозвал к себе: "А вы знаете, кто такая Афродита?" "Нет", – говорю. "Афродита — это богиня красоты, девочка... Вы посмотрите на себя... Ну хорошо, читайте дальше"... Я хотела читать дальше, даже улыбнулась, но не удержала слез».
Существуют разные версии их встречи с Панфиловым. Главное, что встреча состоялась. И возник союз равных, двух Пигмалионов, друг друга создающих, все больше влюбляющихся в свое творение.
Готовя фильм «В огне брода нет», он сочинял и рисовал свою Теткину — и его наброски спустя время казались портретами с натуры. Сразу распознал в ней свою санитарку, необычайно светлое, молчаливое существо, произросшее на земле, пропитанной кровью, на черной гари ненависти — как-никак братоубийственный 18-й год на дворе.
Он с боем отстаивал ее перед худсоветом «Ленфильма».
Для клоунессы с героическим подтекстом царство советского кинематографа с его цензурными шорами и бдительной редактурой было тесновато. А ее главный кинорежиссер Глеб Панфилов, который не был допущен к реализации программной картины об Орлеанской деве, пытавшейся сделать свою страну свободной, все более погружался в социальность, лишенную воздуха поэзии.
Порой кажется, что в большую актрису Чурикову сначала поверил Панфилов, потом она сама. И только потом зритель. После исповедального «Начала» они получали пачками письма с унизительными оскорблениями. Но Чурикова уже была под надежной защитой верящего в ее талант режиссера.
Светлая память!
