В истории японской литературы нет фигуры более эксцентричной, чем Юкио Мисима.
…все, что мы знаем о нем, - и вряд ли когда-либо узнаем больше: смерть всегда была его мечтой. Смерть представала перед ним, прикрывая свой лик многообразными масками. И он срывал их одну за другой… Следует помнить, что у мужчины жажда стать красивее совсем иной природы, чем у женщины: у мужчины это всегда желание смерти…
Эти строки, написанные Мисимой о герое его романа «Дом Киоко», можно отнести и к самому автору, разыгравшему свою жизнь по сценарию какой-либо классической японской драмы с трагическим финалом. Весьма возможно, что такой конец предопределил псевдоним писателя Кимитакэ Хираока (таково подлинное имя писателя, выведенное им в автобиографическом романе «Исповедь маски») – Завороженный Смертью Дьявол.
Завороженный своей фанатичной идеей писатель на 45 году жизни сделал себе харакири после неудавшегося мятежа на одной из токийских баз Сил Самообороны. Хотя японский злой дух в отличии от нашего – существо более добродушное, фольклорное и не связанное по рукам и ногам с библейской символикой. Впрочем, вряд ли было справедливым назвать его и олицетворением добра.
Его особенностью является – страсть к перевоплощению. Он со сказочной легкостью превращается в предметы домашнего обихода с тем, чтобы досаждать человеку. Ну а профессия писателя, собственно, в том и состоит, чтобы не столько продлевать иллюзию существования в нашей жизни волшебства, сколько досаждать косной обывательской среде разного рода пощечинами общественному вкусу. Редкий писатель, тем более в ХХ веке, обладал образцово-показательным характером, всячески мистифицируя свою биографию и поражая окружающих своими выходками. В этом отношении Мисима до нельзя традиционен.
Из своей жизни он устроил настоящий маскарад. Он писал для театра, и сам играл в спектаклях, записал пластинку песен собственного сочинения и дирижировал симфоническим оркестром, играл в мюзикле, у него был пятый дан по фехтованию на мечах, содержал за собственный счет студенческое военизированное «Общество щита» и так далее. Даже если исключить из этого беглого перечня 100 томов прозы, публицистики, критики и поэзии, то все равно возникает такое ощущение, что Мисима действительно совершил сделку с дьяволом. Иначе как он мог везде и со всем этим успеть?
Злой рок, словно бы дирижирует и в его романе «Жажда любви».
После своего внезапного ухода Мисима и по сей день воспринимается сторонниками нетрадиционной ориентации как своего рода путеводный маяк Страны Восходящего солнца.
Ведь одновременно с писателем покончил расчеты с жизнью в связи с древней мистической традицией «синдзю» - о двойном самоубийстве и двадцатипятилетний студент, один из его последователей.
В книгах «Исповедь маски» и «Запрещенные цвета» гомосексуальные мотивы видны невооруженным глазом. Но в романе «Жажды любви» Мисима описывает перипетии душевных переживаний вдовы, оставшейся жить в доме своего свекра, которая не только не отвергает ухаживаний последнего, но и еще воспылала страстью к молодому слуге. Так что сторонники нетрадиционных (хотя, может, как раз по нашим временам и вполне традиционных) отношений будут несколько озадачены.
Отдаваясь свекру, Эцуко не столько старается заглушить боль от потери мужа, которого она любила, а он ей изменял, сколько «потеряла свободу выбора или свободу отречения». Душа Эцуко погружается в кромешный ад безмолвия, чтобы возродиться для новой любви к Сабуро, который в свою очередь флиртует со служанкой. Финал этой драмы сродни сценарию жизни самого автора, неожиданный и вызывающий, подчеркивается словами: «…Однако ничего не случилось».
Ничего не случилось. Просто еще одна из тысячи история любви и смерти, которую Юкио Мисима называл «подлинно эротической концепцией», как очередная попытка разгадать тайну самоотречения и утоления жажды…
