Ранее мы уже рассматривали вопрос о том, какое впечатление вкус иван-чая производил на потребителей ХІХ-начала ХХ века и какие отзывы о нём дошли до наших дней. Вспомним их:
— "он был неприятен на вкус";
— "с дурным отзывом на вкус";
— "вкус очень неприятный, вяжущий и кисловатый";
— "кисло и дёшево";
— "чай, которого китаец и в рот бы не взял";
— "как откушает, так со ртом не знает куда деваться, такая в нём дрянь сделается";
— "если прибавить каких-то духов, то выходит сносным";
— "по вкусу несколько напоминает плохой китайский чай";
— "похож на чай до такой степени, что различение доступно только для знатока".
Мы наблюдаем некоторый разброс мнений, но большинство или резко, или умеренно негативные, и только последний с натяжкой можно отнести к положительным. Несмотря даже на то, что никакой похвалы собственному вкусу иван-чая в нём нет.
Но наши поиски не стоят на месте, и к девяти рассмотренным в прошлый раз историческим источникам прибавилось ещё несколько. Поэтому пришло время вернуться к старой теме. Тем более, что один из новых источников настолько богат и оригинален, что сам по себе тянет на целую большую статью — в основном ему она и посвящена. Почему? Ведь он содержит самую положительную, самую позитивную и чуть ли не восторженную оценку иван-чая. Ну, по крайней мере, так может показаться.
Итак, что же это за источник?
П. Енько, Гигиена обыденной жизни, Санкт-Петербург, 1892 год издания.
Большая часть книги посвящена организации правильного питания, затронуты вопросы о влиянии на здоровье свежего воздуха, хорошего освещения, соблюдения личной гигиены и др. Объясняются и вещи, совершенно очевидные для современного человека, например, почему одежда согревает и как устроена пищеварительная система.
Автор — Пётр Дмитриевич Енько, действительный статский советник, врач, занимал высшие медицинские должности в самых разных заведениях, а с 1901 г. стал директором Петербургского училища для глухонемых.
Откроем, наконец, нужную страницу. Что же мы там увидим?
Лучший чай, после китайского, приготовляется у нас в России из листьев иван-чая, он известен под названием копорского чая или копорки.
Уверен, во время чтения этих строк ликование поднимается в душе у каждого, кто верует в славное прошлое иван-чая. Ведь это доказательство того, что всё описанное в статьях из интернета — правда! Иван-чай был лучшим! А потом этот кусочек текста разлетится по сети и многие годы будет кочевать из одной компиляции в другую, свидетельствуя о былом величии копорского чая. Разумеется, то, о чём Пётр Енько писал дальше, такая популярность не ждёт.
Прежде, пока производство его не очень преследовалось, его приготовляли очень тщательно и получали чай, по вкусу едва отличимый от дешёвых кяхтинских чаёв, гораздо лучшего качества, чем дешёвые кантонские чаи.
И сразу же возникают вопросы.
Прежде — это когда? Когда иван-чай готовили «очень тщательно»? Когда именно было это «не очень преследовалось»? Пётр Дмитриевич Енько родился в 1844 году, а самые ранние известные нам преследования (когда вопрос дошёл до Кабинета министров и лично царя) относятся к 1816 году — значит, того чая «допреследовательской» эпохи Енько попробовать не мог. Ни шатко, ни валко преследования продолжались до 1917 года, несколько усилившись в 1880-х, когда достигли своего пика — им стал показательный судебный процесс 1888 года над купцами братьями Поповыми , которые подмешивали копорку в китайский чай. Если автор имеет в виду чай, сделанный до этого усиления преследований - да, его он попробовать мог. Но разве так уж тщательно тот чай приготовляли? Ведь в нашем распоряжении четыре оригинальных описания способов приготовления иван-чая, датированные 1845, 1860, 1888 и 1892 годами. И ни один не содержит намёка на какую-то тщательность, в результате которой можно получить хороший продукт. Основной приём, к которому прибегали производители иван-чая ХІХ века — смешение листа кипрея с золой, щёлоком, чернозёмом и торфом, причём само производство происходило в антисанитарных условиях. Никаких альтернативных рецептов копорского чая обнаружить пока не удалось. Ну, а каким тот чай ХІХ столетия был на вкус, мы уже знаем.
Пётр Енько и сам не очень хвалит вкус копорского чая, даже лучший его сорт сравнивая с худшими сортами кяхтинского и кантонского. Здесь мы отвлечёмся: подробнее об этих видах чая мы уже говорили ранее, знакомясь с рассказом «На горах» малоизвестного писателя Андрея Печерского. Его персонажи за чаепитием обсуждают кантонский чай:
— Ноне на ярмонке эвта кантонка, прах её побери, куда как шибко пошла, — небрежно закинул иную речь Марко Данилыч. — Звания чаю нет, просто-напросто наша сенная труха, а поди-ка ты как пошла... Дёшева — потому... Пробовал ли ты, Зиновий Алексеич, эту кантонку?
— Доводилось, — ответил Доронин.
— Брандахлыст, — решил Марко Данилыч.
— Почти одно что наша копорка, — заметил Доронин.
— За копорку-то по головке не гладят, в тюрьму даже сажают, а на кантонку пошлины сбавили. Вот тут поди и суди!
Герои сравнивают вкус копорского чая с появившимся в продаже дешёвым кантонским, а вкус кантонского вызывает у них ассоциации с сенной трухой... Ещё один интересный отзыв в нашу копилку отзывов о копорке XIX века. А брандахлыст - это жидкое, разбавленное питьё, обычно это слово употребляли в отношении некачественного, слабого пива.
Но вернёсмя к Петру Енько и его книге. Про вкус лучшего сорта копорского чая он нам уже сообщил, но ведь это ещё не всё — далее он пишет и про вкус худших сортов:
Худшие сорта копорского чая, теперь преимущественно фабрикуемые, имеют противный привкус, по которому можно узнать примесь их к китайскому чаю.
Отметим ещё одно интересное суждение автора, которое не согласуется ни с современными научными данными о кипрее, ни с тем, что было известно о нём к концу XIX столетия:
Свежеприготовленный копорский чай производит бессонницу и сердцебиение, а при неумеренном употреблении и головную боль, т.е. в сущности даёт те же явления, что и китайский; полежавший (выдохшийся?) менее крепок. Многолетний опыт миллионов людей показал, что копорский чай не ядовит, что с гигиенической точки зрения нет никакого повода запрещать производство и продажу его, конечно, под собственным именем.
Конечно, проходило немало времени, прежде чем чай попадал к потребителю. Но, так или иначе, в старых источниках нигде более нам не встретилось утверждений о возбуждающем действии иван-чая, напротив — всюду ему приписывается расслабляющий эффект, и иногда болезненные припадки☺.
Впрочем, припадки были вымыслом, как минимум с 1850-х годов уже говорили о безвредности кипрея на основании проведённого химического исследования. А самое раннее утверждение о том, что иван-чай безвреден, относится к 1834 году, и рядом с ним мы находим ещё один отзыв о вкусе иван-чая.
Медико-топографические сведения о Санкт-Петербурге, СПб, 1834.
[Сбитень] ...здоровее и лучше, нежели продаваемый в трактирах безвкусный чай, к приготовлению коего, вероятно, берётся иногда не китайский, но копорский чай, известный под именем иван-чая.
[...]
Употребление такового чая хотя для здоровья и невредно, но в коммерческом отношении составляет обман.
Но вернёмся снова к «Гигиене обыденной жизни». Сведения о вкусе копорского чая в ней ещё не исчерпаны.) Кое-что можно понять из рассказа автора о том, куда и как подмешивают копорку:
Кантонский чай груб, имеет резкий вкус и запах, но мало возбуждает; копорский же мягок (иногда царапает в горле), имеет слабый запах, напоминающий запах таволги, и сильнее возбуждает; эти сорта как бы дополняют друг друга и удобны для смешивания. Кяхтинский чай не годится для этой цели: он слишком мягок и не покрывает вкуса копорки.
Но и это ещё не всё.
Одно время, лет 15 назад, к нам привозили копорский чай из Швеции под названием кантонского, но он не пошёл в ход. Образцы, которые я имел, были очень плохо приготовлены и большею частью подкрашены; они не имели почти никакого аромата и очень плохой вкус.
И здесь же упомянем ещё одно похожее свидетельство:
Надо замѣтить, что въ Салменижской волости, какъ бѣднѣйшей сравнительно съ другими, рѣже встрѣчаются у крестьянъ самовары; употребляемый же чай по большей части весьма непрiятнаго вкуса. На сколько можно судить по замѣченному и слышанному, полагаю, что онъ получается населенiемъ изъ Финляндiи, слѣдовательно провезенный моремъ, или же просто въ продажѣ перемѣшивается съ такъ называемымъ копорскимъ.
Это взято из газеты Олонецкие Губернские Ведомости, №23 за 1866 год, стр. 403 (в подшивке), из обширных и очень интересных заметок некоего М.Г. о путешествии по Карелии. К сожалению, в оцифрованном виде мы этим номером газеты не располагаем, но ценность источника от этого не уменьшается. Чай, «провезённый морем» - это всё тот же кантонский.
Фух, вот теперь можно, наконец, перевести дыхание.
И посмотреть, сколько отзывов набралось уже в нашей копилке и какие они.
Итак, по материалам двенадцати исторических источников начиная с 1834 года и заканчивая 1926-м, мы имеем шестнадцать свидетельств современников о том, каков был на вкус иван-чай XIX-начала XX века:
— "он был неприятен на вкус";
— "весьма неприятного вкуса";
— "с дурным отзывом на вкус";
— "почти никакого аромата и очень плохой вкус";
— "вкус очень неприятный, вяжущий и кисловатый";
— "кисло и дёшево";
— "чай, которого китаец и в рот бы не взял";
— "как откушает, так со ртом не знает куда деваться, такая в нём дрянь сделается";
— "имеет противный привкус";
— "брандахлыст, просто-напросто сенная труха";
— "безвкусный чай";
— "мягок, иногда царапает в горле";
— "если прибавить каких-то духов, то выходит сносным";
— "по вкусу несколько напоминает плохой китайский чай";
— "едва отличим от дешёвых кяхтинских чаёв";
— "похож на чай до такой степени, что различение доступно только для знатока".
Как говорится, комментарии излишни.
А вместо заключения приведём ещё один фрагмент — рассуждения доктора Енько о том, что было бы, если бы царское правительство позволило копорскому чаю легально выйти на рынок и на равных конкурировать с чаем из Китая.
Если бы было снято запрещение, наложенное на наш русский чай, то он продавался бы в розничной продаже копеек по 20-30 за фунт, имел бы огромный сбыт внутри государства, способствовал бы ограничению пьянства, содействовал бы уменьшению заболеваний, происходящих от питья сырой, недоброкачественной воды и, наконец, мог бы служить предметом вывоза за границу.
Да уж, послушать Петра Дмитриевича — аж душа радуется.
А мы ведь знаем, как на самом деле развивались события. В 1917 году иван-чай оказался в таком выгодном для себя положении, в каком не будет уже никогда. Судите сами: с падением царской власти ушёл и царский запрет. Сдерживающий фактор был устранён. Одновременно поставки чая из Китая надолго прервались. Население огромной страны остро нуждается в чае, при этом нет никакой конкуренции, сырьё растёт повсеместно, рецепты проверены десятилетиями, тысячи крестьян имеют опыт изготовления копорки, и даже новая власть заинтересована в наполнении рынка и дала добро на частное предпринимательство. Какие ещё нужны условия для того, чтобы иван-чай прочно и навсегда занял своё место на российском рынке?..
Но чайный рынок до самого распада СССР так и оставался дефицитным. Вместо копорского настоящим народным напитком стал морковный чай, который начали делать чуть ли не в каждом доме. А советская власть предпочла наладить выпуск «фруктового чая» — недорогого суррогата на основе сухофруктов.
Почему так получилось? Ответ на этот вопрос очень простой. Как самостоятельный напиток копорский чай был неконкурентоспособен по причине своего неприятного вкуса. Он годился лишь на подмесь к настоящему чаю. А когда на рынке не стало настоящего чая, то исчезла и копорка — ведь больше некуда было её подмешивать…
На этом история о вкусе иван-чая заканчивается — до поры-до времени. Ведь нет никаких сомнений, постепенно будут всплывать новые исторические источники об иван-чае, которые дадут материал для третьей части этого исследования. Оставайтесь с нами, впереди нас ждёт ещё много увлекательных открытий об истории иван-чая. Вступайте в группу, приглашайте друзей, и вместе мы поможем распространению правды об иван-чае.