Вика приподняла вопрошающе брови.
– Так объясните. Незачем пытаться меня как-то запугать или сбить с толку всем этим антуражем, – она обвела руками кабинет.
– Андрей Ветров обвиняется в вандализме, хулиганстве и нападении на сотрудника полиции при исполнении. Это серьезный повод?
– Возможно и так. Но повод ли задерживать при этом меня?
– Да не задержаны вы! Я же говорю, поговорить с вами хочу.
Вика вдруг задумалась и коротко улыбнулась одному небольшому открытию.
– Это он что ли фингал поставил этому вашему? – она кивнула на дверь, где недавно стоял молодой патрульный, – “церберу”.
– А это уже не ваше дело.
– Красиво вышло, – Вика не переставала улыбаться. Но не только от воспоминания об обиженном взгляде подбитого глаза, но и от мысли, что у Андрея хватило смелости залепить оплеуху служителю закона. Хотя, это наверное, всё же должно было заставить её беспокоиться, а не улыбаться.
Разумов задумчиво смотрел на её эмоции, которые не слишком получалось скрывать.
– По моим сведениям, все эти правонарушения были спровоцированы, в том числе, и вашими отношениями с вышеуказанным гражданином.
– Кончайте комедию ломать, – Вика подалась вперед, – вы что говорите мне, что гражданин Ветров поставил вашему патрульному фингал из-за наших с ним отношений? Звучит бредово для правоохранительных органов. Теперь так официальное расследование проводят?
– Это не совсем официально…
– Я в кабинете семейной психологии? – Вика картинно оглянулась по сторонам, – что-то не вижу диплома психолога на вашей стене. Врпочем я и стен не вижу.
– Прекратите поясничать.
– Судя по тому, как вы задаете вопросы и тому, что это неофициально, я смею сделать предположение, что у вас с Андреем есть собственные отношения, благодаря которым он сегодня был возвращен домой на вашем такси с мигалками, а не заперт в клетке за нападение.
Ха! Скушал, товарищ следователь, хотелось крикнуть ему в лицо со всей наглостью, на которую она была способна. Вика не просто так получает зарплату, её аналитический мозг всё еще немного варит.
– Зрите в корень, – Разумов оживился, – только в вашем разоблачении учитывайте, что если следователь на стороне Андрея, то вы выходит на другой.
– Это что угроза?
– Это предостережение. Андрей мой друг и я очень многим ему обязан. Мне не очень приятно получать новости о его проблемах, поэтому я пытаюсь их минимизировать.
Вика сжала губы и молча уставилась на Разумова. Сколько бы в ней не было сил строить из себя невозмутимость, сердце билось как сумасшедшее от навалившихся мыслей. Сложно было притянуть даже к самой себе мысль о том, что Андрей ей безразличен. Нет, он не был, и после секса с ним не стал, скорей наоборот. Но вот эмоции при этом оказывались настолько полярными, что между их разной заряженностью скоро начнет искрить.
Сначала она хотела защитить себя, потом защитить Андрея, а теперь оказывается ей надо защищать снова себя, но уже от друга Андрея, который решил покозырять перед ней своей должностью и, похоже, даже надавить для того, чтобы как-то повлиять на их с Андреем отношения. Какие отношения? Этот беспорядочный хаос между: ненавижу, спаси меня, как ты прекрасен, уйди с глаз долой и трахни меня ещё раз?
Хуже всего в этой не радужной и абсурдной картине было то, что все те обвинения, которые Вика навешала ранее на себя – что портит жизнь всем её окружающим мужчинам – теперь подтверждались и этим следователем, и неприятностями в которые попал Андрей. Ей без труда вдруг представилось, как Андрей крушит что-то в гневе, как он разносил свою квартиру, и как полицейские прибывшие разбираться с вандалом отхватывают по лицу. После этого конечно же Андрея скорей всего скрутили и увезли в отделение, где его освобождением и отмазыванием занялся этот Разумов, оказавшийся его другом. А теперь он решил устроить разборки с Викой?
– Андрею предъявлены обвинения?
– Нет. В этот раз.
– У меня к нему нет претензий. Я не понимаю, о чём наш разговор.
– У меня есть претензии к вам, Виктория, – выдал Разумов, – и настоятельная просьба.
– Даже боюсь представить…
– Оставьте его в покое.
– Что?
– То, что вы услышали. Оставьте Ветрова в покое, – Разумов сложил руки на столе перед собой, – я не могу заставить вас переехать или что-то подобное. Но раз уж вы оказались его ближайшей соседкой, то уменьшите с ним контакты до минимума. Желательно до вежливых приветствий в подъезде или, в крайнем случае, при наступлении форс-мажорных обстоятельств. Пожара, например.
Вике ужасно захотелось встать и выйти. Или может быть поставить ещё одному полицейскому синяк под глазом.
– С чего вы вообще решили, что я как-то нарушаю его покой?
– С того, что с момента вашего заселения уже несколько происшествий оказались с вашим участием. Затем они по цепочке начинают вызывать новые, и снова вы мелькаете на горизонте.
– Да что вы несёте? – Вика вскипела внутри. Откуда он может знать хоть какие-то подробности из их с Андреем «контактов».
– Я очень, – Разумов придвинулся ближе, – очень хороший дознаватель. Я всегда докапываюсь до сути вещей. Даже, если эти вещи являются личными делами моего друга. Потому что только так я могу по-настоящему защищать его.
– От чего его нужно защищать? Он выглядит вполне способным не только защитить себя самого, но и других людей. Не он ли выбрал это своей профессиональной деятельностью?
– Вы о его профессиональной деятельности знаете чуть больше, чем ничего. Поэтому не делайте выводов. Если я прошу вас оставить Андрея, то на это есть веские причины. И я рекомендую вас прислушаться к этому доброму совету. К моей просьбе.
ДАЛЬШЕ