„Hell is full of good meaning and wishings“
George Herbert. Jacula prudentium.
На одном из сайтов в интернете был размещён материал, где рассказывалось о программной инициативе одного лидера одной партии, а также и министра одного правительства, состоящей в переустройстве, впрочем, как мне всё же кажется, не столь радикальном, как об этом толкуют, процедур признания собственности. И притом не всякой-разной собственности, а исключительно той, которая относится к недвижимости. До этого, на этом же сайте знакомая этого министра публиковала ряд статей, в которой излагала свою, а, может, и не только свою, точку зрения на собственность вообще. Эта юристка представила себе собственность в виде некоторой многослойной луковицы или, как сказано в статье «матрёшки», в которой каждому слою принадлежит нечто (Эта структура в обоснование её объявлялась аж общемировой! Интересное обоснование, право слово… юридическое, научное, я бы сказал): вся собственность на территории Украины — народу Украины, собственность на территории муниципалитета, который находится на территории Украины — населению этой муниципии, и так далее, спускаясь до личной собственности (Вот прямо так и написано: «планета Земля є спільною власністю всього людства; Україна — належить всім українцям, міста та села належать територіальним громадам цих населених пунктів; багатоквартирні будинки/підприємства належать їхнім співвласникам/акціонерам; окремі квартири, автомобілі та т.і. — належать їхнім індивідуальним або колективним власникам»). Такое представление о «моём» как непременно части национальной собственности Украины меня несколько насторожило. Всё же мне казалось всегда, что моё это моё, а вовсе не народа Украины или какой-то иной страны. Более того, мне, например, совершенно неясно — с какой стати, скажем, мои трусы, надетые на меня, гражданина России, вдруг при пересечении границы Украины должны стать её национальным достоянием, да ещё и принадлежащим вообще народу Украины. Впрочем, о своём представлении о структуре собственности я писал. Какое это имеет отношение к недвижимости и программному проекту названного министра? Не могу сказать точно, но какое-то отношение имеет несомненно, поскольку, как мне представляется, этот проект, полагаемый очень прогрессивным, страдает той же самой особенностью, а именно — вывернутостью наизнанку.
Дабы отмести часть претензий, оговариваюсь сразу. И выше и ниже я буду критиковать, то есть испытывать на крайние точки, именно своё представление о том, что предлагает этот министр, причём даже не всё, что он предлагает. Если моё представление не соответствует предложенному, я буду очень рад. Но если соответствует…
Итак, что предлагается в числе прочего.
Предлагается сделать следующее: всякая недвижимая собственность подлежит регистрации. Причём регистрации подлежат не сделки с ней, а именно права на неё, в том числе обременения. Причём, по мысли авторов, такая зарегистрированная собственность является ненарушимой. Регистрация, естественно, мыслится как регистрация государственная. То есть, если государство в каких-то реестрах записало в качестве собственников меня или вас, то в силу этой, и именно этой самой записи, титула, собственность является именно моей или вашей. Если же после этого кто-то высказывает на сю собственность обоснованные претензии, то разбирается он не со мной и не с вами, словом, не с титульным собственником, а с государством, которое, как представляется проектировщикам, должно компенсировать такому претенденту всё на свете, ежели его претензии будут верными.
Первый вопрос, который тут возникает, естественно, о цене этой самой собственности, поскольку вот что-что, а именно её и надо будет платить претенденту. Платить, как мы понимаем, надо справедливую цену. А кто тут у нас самый справедливый? понятное дело: светочем справедливости у нас являются государственные чиновники, которые свою справедливость формализуют в кадастровой оценке. Если всё это перефразировать, то введение титульной собственности в этом случае означает, что государство становится некоторой страховой компанией перед всеми иными, отличными от титульного собственника лицами, причём, не только страховой компанией, но и коллизионным органом и оценщиком.
Эге ж!
Второй вопрос оказывается несколько неразрешённым. Он вот какой: а при создании собственности, при наследовании и при ином «приобретении» (вынужден это слово писать в кавычках, так как в собственном смысле приобретение состоится только и исключительно как раз в момент регистрации, а не до неё) вся эта собственность чья? Или ничья? А что будет, если с регистрацией начнутся затруднения? И кто будет судить о том, возникло право собственности на недвижимость в тот или иной момент у господина имярек или нет? регистратор?
О! Это мы знаем.
И как он, регистратор этот, рассуждает — знаем великолепно. Я не говорю уже о весьма нетривиальных случаях, когда собственность приобретается по цепи делегационных сделок. Скажите, если А как покупатель заключил договор купли-продажи дома с Б как продавцом, и Б исполнил свои обязательства, то является ли А именно собственником?
Да?
А как быть в том случае, когда А есть комиссионер В?
Вот то-то же! так что без актовых анализов никак не обойтись. А в случае с договорами комиссии эти актовые анализы вообще могут стать недостижимыми a priori. То же и вообще произойдёт, если сделка купли-продажи отдельным соглашением будет модифицирована как сделка в пользу третьего лица.
О да! разумеется, всё это можно просто вот так вот взять и запретить. Не знаем, мол, и знать не желаем никаких договоров в пользу третьих лиц, да ещё и неназванных в сделке, не знаем никаких таких ретроактивных соглашений, изменяющих «задним числом» отношения по сделке, запрещаем вообще и доверительное управление недвижимым имуществом и договоры комиссии. Милое дело: всё просто и легко, только тогда куда-то улетучивается чуть ли основной принцип гражданского права: свобода договора. Впрочем, те, кто хотят, вполне могут объявить всякие сделки комиссии, скажем, противоречащими нравственности, а в назидание сказать, что «свобода договора не безгранична». Ну вот такая вот мечта бескрылая, приземлённая. Правда, небезграничная свобода, как и означенная бескрылая приземлённая мечта, по-моему являются чучелами и свободы и мечты. Таксидермией же я, в отличия от Кристобаля Хозевича не занимаюсь и оценивать чучельничество не намерен.
Насколько я понял, программный документ, над которым работало столько людей, в числе прочего, предназначен ещё и для искоренения коррупции или во всяком случае для уменьшения коррупционногенности. Стремление похвальное. Я его разделяю целиком и полностью. А вот предложенный метод, во всяком случае так, как я его воспринял, — нет. И именно потому, что он ведёт как раз к увеличению, а не к уменьшению коррупционногенности.
Я стоял и стою на том, что коррупция вызывается сочетанием исключительно четырёх факторов (а вовсе не «национальным характером», «испорченностью нравов» и прочими метафизическими химерами):
- наличием благ, которые можно присвоить: деньги, власть, имущество, информация;
- наличием необоснованных ограничений, которые необходимо преодолевать в силу интереса реализовать то или иное право;
- наличием возможности преодоления означенных ограничений дискреционной властью конкретных чиновников;
- наличием возможности принятия оными чиновниками дискреционных решений о преодолении ограничений камерально.
Смотрите, что получается.
Скажем, имеется интерес к получению титула собственности на некий объект. Но получить такой титул нельзя пока и поскольку конкретный чиновник, действуя, в общем-то, именно по своему усмотрению (вспомните — как решить, кто собственник в приведённом выше примере?), не внесёт указанный титул, приняв такое решение, естественно камерально (не референдум же в каждом случае проводить, в самом-то деле!), в публичный реестр. Объяснить теперь — где тут появляется коррупционность? Где её центры?
Далее. Существенную роль при нарушении права играет размер компенсации. Этот размер существенно, как представляется авторам проекта, зависит от кадастровой оценки. Надо ли снова проводить тот же анализ по тем же четырём критериям, чтобы показать, что сама по себе оценочная деятельность будет являться именно коррупционногенной? Я уже не говорю о том, что государству просто-таки невыгодно будет высоко оценивать то или иное имущество, ведь из-за этого оно может весьма и весьма серьёзно пострадать: при завышении оценки размер ответственности растёт, при занижении — падает. Если же иметь в виду, что сама по себе оценочная деятельность совершенно напрасно вообще отнесена к числу экспертных, и если иметь в виду, что цена как таковая устанавливается только и исключительно в сделках, а не директивно, так как она есть выраженная в денежных единицах меновая стоимость вещи или права, то можно себе представить весьма своеобразный, впрочем, уже практиковавшийся на Украине способ отнятия собственности.
Скажем, некоему министру, скажем, с голосом, очень похожим на голос Н.Я. Азарова, приглянулась некая квартира, скажем, на Андреевском спуске в Киеве. Ну, «жидов», которые её занимали, «подняли оттуда», квартирку записали на титул этого милого министра или кого-ибо из приближённых к нему лиц. И всё! И не надо беспокоиться, ибо… ибо квартирка оценена так себе в кадастре, которым ведает всё тот же самый министр или его «брателло» по партии, а «жиды», даже если и выиграют все процессы, то умоются компенсацией, да ко всему-то прочему из государственного карманчика.
Что, скажете — фантастика? Ну да!
Сейчас всё всё-таки обстоит несколько иначе, хотя тоже криво. Всё-таки собственник может истребовать, по закону во всяком случае, свою собственность, если у неё её отобрали неверно. Правда, Украина и тут отличилась. Если неверно отобрали собственность по неверному решению суда, то вот тут собственнику достанется шиш с маслом, причём слой этого масла опять-таки отрегулирует уже набесчинствовавшее государство. Но это пока всё-таки придурь и эксцесс. С внедрением титулования собственности этот эксцесс станет просто нормой, и эта придурь станет чем-то вроде образца для поведения.
Но если возникают такие порочные ситуации, то надо бы вообще-то понять: а в чём фундаментальная ошибка подобных проектов? Я ни в коем случае не желаю при этом подозревать авторов в нечистых замыслах, потому что в этом случае надо говорить никак не об ошибке, а о том, что они заведомо морочат головы. И вообще — негодяи. Я буду говорить именно об ошибке.
Ошибка авторов проекта, причём именно фундаментальная, состоит в том, что они неверно себе представляют именно образование права собственности, его генезис. Для них собственность возникает только и исключительно с момента формализации государственного признания таковой. То есть государство формализовало признание — есть собственность, есть права; не придало такому признания некоторую форму — нет прав, нет собственности. В действительности же всё обстоит строго наоборот. Не собственность и вообще не право возникает из государственного признания, а государственное признание обязано возникать именно в силу возникновения, в силу наличия права. Понимаете: право есть причина признания, право требует признания, а не признание — причина, источник права. И, подчеркну: это довольно отвлечённое рассуждение, носит фундаментальный характер. Оно никак не зависит от текстов законов. Это тексты законов должны учитывать сказанное. Иначе… а проигнорируйте 220 вольт и хапните оголённые провода руками, а лучше языком. Почувствовали вкус объективности? Только не обязательно так жёстко экспериментировать, поверьте. Можно что-то и вывести из теории, ибо нет ничего более практичного, чем именно хорошая и строгая теория со всеми её непременными поворотами, определениями и выводами. В том числе и теория права, сколь бы сухой и безжизненной, сколь бы отвлечённой на не казалась
Вот тут можно вернуться, я думаю, к «луковичной» структуре собственности. Если считать, что индивидуальная собственность и в самом деле порождение общенациональной, её производное, то мы будем каждый раз получать вот такую вот зависимость этой индивидуальной собственности от признания её именно государством как источника права. Если же рассуждать иначе, а именно: истинной собственностью является индивидуальная, а всё остальное — производным, да ещё, ко всему прочему, имеющим вообще сугубо актовый характер, либо не собственностью в собственном смысле вообще, то всё встаёт на свои ноги с головы.
Нет, разумеется, я не против того, чтобы государство отвечало за нарушенные им права. Наоборот, я — за. Но сами права, если они были нарушены, должны быть восстановлены пока и поскольку это вообще возможно сделать физически, а вот тем, за счёт кого были восстановлены права, государство должно выплатить за свою кривую регуляцию компенсацию.
То есть дело в реальности выглядеть должно так.
Если государство судом или иным образом неверно отняло собственность у А и отдало её Б, то оно должно взять эту собственность у Б или у любого субъекта, у кого она на момент выяснения такого прискорбного факта есть, и именно возвратить её А (разумеется. по требованию А, а не помимо его воли! А то ухарей в государственных коридорах, готовых восстанавливать права тех, кто этого даже и не просил, хоть пруд пруди). Но в этом случае пострадавшим окажется именно Б, который получил от государства то, что оно ему отдало (или кто-то ещё, у кого отняли это для восстановления нарушенного права А), а потому он и имеет право получить от государства компенсацию. Неужели неясно при этом, что именно тогда status quo восстанавливается в максимальном объёме? У А по-прежнему то, что ему принадлежало как раз по праву, а у Б нет того, чего у него изначально и не было и по праву-то как раз не должно было быть, а стало именно в силу неправа, правда, неправа не его, но зато есть компенсация. Права, именно права в данном случае как раз восстановлены. Права, а не экономические целесообразности, которые сегодня одни, а завтра другие, и до которых лично мне как индивиду, строго говоря, может, и дела-то не быть ровным счётом никакого.
А что касается тех, кто не любит отвлечённых рассуждений, не желает «напрягать голову», а хочет воспринимать только что-то простенькое и популярно изложенное, рекомендуется изменить привычки, которые всенепременно приводят именно под власть того самого, кто убеждал некоего студьозуса, что теория суха. Даже при наличии у носителя таких привычек самых благих намерений.