В 1862 году инженер Алексей Антипов вышел через Горный журнал с предложением к отечественным промышленникам - рыть угольные шахты глубиной более километра и использовать для спуска и подъёма рабочих в руднике немецкое изобретение тридцатилетней на тот момент давности – фаркунст. Расчёты были безупречны, однако перспективную разработку в России так и не внедрили.
Шедевр механики в базовом варианте представляет собой две штанги с площадками для пассажиров. Посредством паровой машины (или водяного колеса) и кривошипа обе они движутся попеременно вверх и вниз с шагом равным расстоянию между площадками. Каждый такт одновременного разнонаправленного движения заканчивается остановкой – шахтёр переходит с одной штанги на другую, чтобы продолжить движение в нужном направлении, и так на каждом этаже.
Фаркунст гораздо безопаснее, чем обычные деревянные лестницы, которые до его появления практически не имели альтернативы. Путь к забою в 600-метровой шахте занимал до двух с половиной часов, а в то время уже появились рудники, где добыча велась на глубине километра. Шахтёр там более 4-х часов должен был тратить на спуск, столько же на подъём. В 19-м веке были распространены двенадцатичасовые рабочие смены. Выходит, что непосредственно на производительный труд отводилось только 4 часа – крайне неэффективная схема.
Фаркунст для своего времени был исключительно эффективен. Он экономил время перемещения в шахте почти в три раза. Не говоря о сохранённых жизнях горняков, часто разбивавшихся при падении с лестниц. Правда, стоил он весьма дорого. Антипов писал, что компания Haine-Saint-Pierre предлагала полный комплект оборудования для 1000-метровой шахты за 110 тысяч бельгийских франков. Курсовое соотношение с рублём тогда было приблизительно один к одному. За 100 рублей в середине 19-го столетия можно было купить приличную лошадь для повозки. Фаркунст соответствовал 1100 лошадям – целый кавалерийский полк.
Углебойщик в Бельгии зарабатывал 4 франка в сутки, значит, на 110000 можно было содержать 75 человек в течение года при условии работы без выходных. В России, понятно, ещё больше. Уже из этой нехитрой арифметики видно, что незавидная участь механизации в России была предрешена.
В «Путеводителе по Уралу» 1899 года сказано, что шахты главного горнодобывающего региона империи так и не обзавелись фаркунстами.
«Подъём и спуск рабочих делается везде почти посредством лестниц - стремянок, поставленных всегда очень круто, почти вертикально. Разных приспособлений и машин для спуска, вроде клетей с тормозами, парашютами, фаркунстов - нет и в помине.
<…> Ступеньки стремянок всегда покрыты слоем скользкой грязи, переход с полка на полок часто неудобен, - того и гляди поскользнёшься и полетишь в зияющую пасть шахты».
Для отечественных горных инженеров фаркунст был недостижимой технической высотой. Изучали немецкую «игрушку» чисто теоретически – уже в 1838 году, то есть через пять лет после появления на выработках в горах Гарц в Северной Германии первого образца, Институт Корпуса горных инженеров получил его модель. Сегодня с ней можно познакомиться в экспозиции Горного музея в Петербурге.
