Настоящим, а не выдуманным, защитником для себя может стать только сам человек…
Белобрысый мужик, ссутившись понуро, опустив могучие руки, сидел за столом. Слева стояла початая бутылка, а справа – гранёный стакан.
Сидел мужик и пел сказку.
Собирается Иван-умняк на войну.
Змей украл его младую жену.
Вдруг приходят к нему мужики.
В руках у них чары, глаза полны тоски.
– Давай пить с нами Ваня. – Нет, ребят, не могу,
Уж очень хочу набить харю врагу.
– Пойдём в погреб, брат! Охота напиться.
– Нельзя уже, братцы: мне всё-таки биться.
– Да что ты упёрся, прям невинна девица.
Без выпивки же совсем не годится
И битва, что пляска, и кровь, что водица.
Борись Иван со Змеем, борись.
Раз бьёт тебя змей – ты с ним дерись…
В кухню хрущовки зашла его баба: любимая единственная.
– Тебе на работу уж пора, – пробурчала.
Поднял на неё мужик зенки, от горя мутные.
– Нет у меня работы. Отправили на принудительную изоляцию вчера.
– Тебя? Принудительно? Менеджера транспортировки товара?
– Хватит насмехаться! Грузчик я! Обычный! А, говоришь, что менеджер.
– Я-то менеджер, да. Подборщик персонала. Прости, мне нужно идти…
Баба его ушла в другую комнату к компьютеру, плотно затворив дверь.
А мужик снова запел.
Собрался Иван на другую войну:
Змей украл и вторую жену.
Подходят вразвалку к нему мужики.
В руках нету чарок, лишь бурдюки.
Спрашивают его: «Зачем тебе палица?»
«Змея стукну – и голова отвалится!»
Смеются мужики: «Что ты хвалишься,
Выпей и одной левой с ним справишься».
Борись Иван с собой, борись,
А не кричи младой жинке: «Вернись!».
Тоскливо мужик на пустой стакан глядит.
Комок в горле у него дых перекрывает.
Запить, не запеть, горькую хочет, но пальцами стол стискивает страшно – ломается и крошится фанера крашеная.
Невмоготу ему!
Вспомнилась мужику их с бабой свадьба. Хорошо гуляли. Пока брательник его названный по-пьяни не стрельнул в собственную женку, потом живот ножом вскрыл, чтобы беременность проверить, убедился, и себя кончил тоже*.
Задумался мужик, а не с того ли времени сам запил, чтоб об этом забыть?
Вспомнил и другое: как девок насильно в реку загонял, и креститься заставлял**. Или же не он это делал?
Всё перемешалось в голове: люди, кони, змеи.
Не удержался – стакан наполнил.
И затянул песню горькую.
Не пошёл Иван-Дурак на войну.
Сидит на завалинке, гусель треплет струну.
И плевать, что Змей украл третью жену.
Бредут к нему мужички, катят бочонок –
От вида его пробрало до печёнок.
Подходят всё ближе, вот-вот остановятся.
Вопрошают, смеясь: «Что, Вань, не готовишься?
На битву пойдёшь? В латы обрядишься?»
Зевает Иван, как последний пьяница,
Но зрит на мужичков, точно куница.
В голове мысли удалого молодца.
Отложив гусли, чтобы подняться.
«До того, как на войну собираться,
Мне с вами, братцы, надо подраться»…
Не сумел допеть мужик.
Страшно ему.
От него любимая баба не ушла ещё. Терпение у Настасьи крепче булатного железа. На себе, как в войну Великую, всё хозяйство тащит. Не впервой ей: дочь же пахаря**. А он что?
Сидит, словно седой сыч, нахохлившись, и на стакан глядит, побороть своего змея не может, убить гадину!
Ты борись со Змеем Зелёным, борись.
Не будь дураком – с дураком дерись…
Схватил он стакан и саданул об стену!
Прибежала жена, и видит, расправил плечи богатырь – вширь будто бы раздался, взглядом просветлел, щурится радостно, к ней могучие ручищи тянет.
Улыбнулась, выдохнула облегчённо и говорит:
– Письмо тебе пришло, Добрынюшка, от какого-то Григория. Приглашение на состязание культуристов шлёт цифровое. Сбор на горе Кудыкиной.
* Аллюзия на былину о Дунае Ивановиче.
** Аллюзия на Добрыню – воеводу князя Владимира I.
*** Аллюзия на Микулу Селяниновича.
А как вы думаете, остались богатыри? Напишите в комментариях!
***
Благодарим за прочтение!!!
*** © Владимир Шашорин ***
П.С. (по секрету): вы можете поддержать наши исследования фольклора и разработки аутентичных игр переводом на любую сумму (карта Сбера привязана к номеру 89510618361).
