Думаю, даже до сих пор многие так до конца и не поняли, какое огромное влияние оказала франко-прусская война 150-летней давности на всю Европу, в том числе и на Россию (и продолжает оказывать по настоящий момент). На практике эта двусторонняя баталия означала конец одной эпохи, профессиональной армии наемников, и начало другой, эпохи «вооруженного народа» (хотя это и не совсем правильное название).
В нашей стране эта эпоха длится до сих пор, хотя военные конфликты уже изменились до неузнаваемости, а поголовный призыв в армию еще до сих пор будоражит умы военных, считающих, что на защиту страны должны встать миллионы. Причина банальна и, как обычно, упирается в деньги (точнее, в их отсутствие), ведь гораздо проще придумать какую-нибудь патриотически-скрепную идею, заставляющую народ рисковать жизнью, нежели найти средства, чтобы достойной платить избранным за свою работу.
С развала СССР в начале 90-х годов прошлого века, всему миру стало ясно, что стратегических военных операций, подобных, например, «Багратиону», больше не будет. Да и незачем. Места в Европе, где были возможны действия фронтами (крупными оперативно-тактическими объединениями войск), можно было пересчитать по пальцам. За 30 прошедших лет наиболее крупномасштабной операцией здесь была лишь операция НАТО «Союзная сила» в Югославии в 1999 году.
Так что же произошло 150 лет назад, что так сильно изменило мир? Поражение Франции и победа Пруссии, стоявшей во главе немецких войск, привели в итоге к разрушительным последствиям в Европе и стали причиной Первой и Второй мировых войн. Невыясненные до конца отношения двух государств со временем втянули в орбиту конфликта соседние страны, в том числе и Россию, для которой соглашение (entente) стало началом краха крупнейшей Империи Европы.
Однако не это сейчас для нас главное.
Летом 1870 года Пруссия удивила весь мир численностью своих войск, и в Европе началась «гонка за людскими ресурсами»: в умах всех военных на долгие годы поселилась «магия числа» - заветное и в то же время простое числовое решение всех насущных вопросов.
Война Пруссии и Франции – это не просто военный конфликт двух держав с катастрофическим эффектом для всех остальных.
Это было столкновение кадровой армии с вымуштрованными резервистами, в котором последние одержали оглушительную победу. Таким образом. кадры решали не всё.
Наивный риторический вопрос: существовала ли возможность изменить ход событий, и какие ошибки французов привели в итоге к тому, что поначалу в Российской империи, а затем и в СССР появилась «почетная обязанность» (статья 63 Конституции 1977 года), а в современной России имеется статья 59?
На бумаге всё выглядело гладко. Начиная франко-прусскую войну, Наполеон III полагал, что он сможет изолировать созданный в 1867 году Северогерманский союз от южных государств (Баварию, Вюртемберг, Баден, Гессен-Дармштадт) и использовать недовольство, существующее в областях, недавно присоединенных к Пруссии.
Бавария, например, решилась примкнуть к Северогерманскому союзу после весьма серьезных колебаний: этому способствовала и религиозная рознь (баварцы были католиками) и близко-родственные отношения с Австрией (женой Императора Франца-Иосифа была баварская принцесса Амалия Елизавета, Сиси).
Тем не менее, наличие мелких противоречий между немцами не мешало им сплотиться за одну великую многовековую идею – объединение Германии (Deutsche Einigung). Они хорошо подготовились к войне в моральном отношении. Во Франции же, напротив, эта война не имела никакого смысла; поэтому наиболее здравомыслящие политики понимали слабость мотивов и протестовали против войны, однако правительство искало повод для отвлечения внимания от внутренней неустойчивости.
Тем не менее, у Наполеона III имелось одно серьезное преимущество: французская кадровая система позволяла значительно быстрее сосредоточить армию в 120,000 – 150,000 человек, нежели прусская система ландвера, основанная на призыве военнообязанных старших возрастов (27 – 32 лет). В состав прусской армии мирного времени входило менее одной трети ее состава военного времени, а потому ее мобилизация требовала времени (до двух недель).
Стремительное продвижение к Рейну всеми силами, которые можно было бы быстро собрать, переправа через эту реку и наступление в направлении Франкфурта и Вюрцбурга позволило бы французам завладеть коммуникациями между Севером и Югом и вынудило бы Пруссию поспешно стягивать сюда войска, независимо от их готовности.
Тогда весь ход мобилизации в Пруссии был бы нарушен, и все шансы на успех были бы на стороне неожиданно вторгшихся французов, которые могли бы разбить пруссаков по частям, по мере того как они прибывали из разных мест страны.
Однако Наполеон III не был Наполеоном I, для которого быстрые переходы армии были залогом будущего успеха. Состояние нерешительности, длившееся с 29 июля по 5 августа, было впоследствии характерно для всей кампании.
Успех реализации этого смелого плана требовал, чтобы французская армия должна была быть готова к походу самое позднее к 20 июля (т.е. на следующий день после объявления войны). Однако эта дата наступила, но ничего еще не было сделано. 29-го числа в Меце Наполеон III принял на себя верховное командование; тогда еще было время для того, чтобы наступать, почти не встречая сопротивления, до самого Рейна; однако французская армия так и не сдвинулась с места.
Причина была не оригинальна – не было готово их интендантство. Распределение необходимых для похода припасов началось только 1 августа; в войсках не хватало походных фляг, котелков и другого походного снаряжения; мясо было гнилое, а хлеб часто заплесневелый. Это была цена многолетнего казнокрадства, системе хищнического обогащения за счет казны, при которой меньше всего внимания уделялось заготовке запасов, в особенности снаряжения. И именно в этой области возник тот самый хаос, который вызвал промедление в действиях почти на неделю в самый критический период кампании.
Таким образом, имея уже полностью готовую кадровую армию и недельный потенциал для нанесения упреждающего удара, французы упустили эту возможность. В результате эта недельная задержка существенно изменила положение дел - она дала немцам время для переброски своих войск на фронт и для сосредоточения их на намеченных позициях.
Пехота — это род войск, который в XIX веке решал исход сражения; незначительный перевес в силах кавалерии и артиллерии, включая сюда наличие 25-ствольных митральез и других исключительных по своему действию орудий, не имел большого значения ни для одной из сторон.
Ранее ландвер предназначался преимущественно для службы в тылу и гарнизонной службы, но в войне 1866 г. значительная часть его была отправлена в качестве резервной армии для действий в полевых условиях. То же самое было сделано и в этот раз: ландвер использовался для ведения боевых действий наряду с регулярными войсками; во время войны в его ряды зачислялись лица в возрасте до 40 лет.
В результате, благодаря новой прусской военной организации, за 11 дней удалось призвать под ружье 552,000 человек линейных войск и 205,000 ландвера, сформированных в батальоны, эскадроны и батареи, а через две или три недели — еще 187,000 резервных войск (Ersatztruppen), полностью подготовленных для боевых действий.
Колебания Императора зашли так далеко, что Наполеон даже не мог решить, наступать ли ему вообще или же занять позицию для обороны. В это время головные части германских колонн уже сходились со всех сторон к Пфальцу, и каждый день можно было ожидать их наступления.
****
Итак. Безоговорочная победа Пруссии и ее союзников в войне привела военных Европы к двум основным умозаключениям, которые стали основополагающими в действиях генералов всех стран на протяжении следующих 40 лет, до начала Первой мировой войны.
Во-первых, содержать кадровую армию было накладно и не резонно: в любой момент времени можно было ее лишиться (как это, собственно, и произошло с французами под Мецем и Седаном), и в этом случае защита Отечества ложилась бы на плечи гражданского населения.
Во-вторых, как оказалось, надрессированные и вышколенные резервисты неплохо справились со своими обязанностями. Ими можно было не только замещать кадровых военных в тылу, но и использовать в бою. В результате численность армии была удвоена (а для того времени, пока еще оружие не стало столь смертоносным, «задавить числом» было залогом общего успеха всей кампании). Главная задача была в их подготовке.
А что же оказалось на практике? Россия в Первую мировую войну мобилизовала 15 миллионов человек, однако это не привело страну к триумфу. За 40 лет, прошедших с момента введения в стране всеобщей воинской повинности, изменились и сам войны, которые стали вестись «на истощение». Теперь выиграть кампанию простым арифметическим числом не получалось, нужны были дополнительные рычаги.