МИСТИЧЕСКИЙ ДЕТЕКТИВ
Я умер! Вне сомнений! Смотрел на распростертое в неловкой позе тело, на устремленные в звездное ночное небо остекленевшие глаза. Присев на корточки, при тусклом свете уличного фонаря вгляделся в свежие раны на лице с запекшейся кровью. Память услужливо восстановила сладковато-тошнотворный запах крови с металлическим привкусом на губах.
Я отпрянул. Вскочил на ноги, не понимая, как меня так угораздило. Молодой, здоровый парень, загребающий от жизни массу удовольствий, вмиг лишился всех благ. Самое поганое, я не помнил, что произошло!
Ночь моей смерти подкралась незаметно, стерев из памяти, изрядный кусок предшествующей жизни. Смерть подло украла последние воспоминания, оставив томиться в неизвестности: горькая ирония судьбы для вора при жизни.
Зараза! Я сорвал кепку с головы и со злостью ударил о железные прутья заграждения, но та премило пролетела сквозь них и упала на землю. Стоп! Я осмотрелся. Только теперь до моего призрачного сознания дошло, что не удосужился узнать, где нахожусь. Точнее, где лежит тело.
Маленький дворик, обнесенный железным забором метра два высотой перед лавкой ювелира Зарецкого. Пять ступеней, ведущие ко входу. Вычурная дверь багрово-красного цвета, как предзнаменование беды, скрипнула и отворилась, пропуская через порог хозяина конторы.
Властный и холеный, Кондратий Павлович остановился на верхней ступеньке, пристально вглядываясь в полусидячую массу, прислоненную к забору с внутренней стороны дворика.
— Что за черт?
Сойдя грузным телом вниз и преодолевая расстояние, Зарецкий склонился над телом и отпрянул, перекрестившись:
— Вот ведь, черт! Да как же так, Митька?
"Мне бы тоже узнать не мешало, что я делаю возле твоего дома? Не ты ли, родимый, меня и прикончил, а теперь строишь из себя святого? Знамо дело, грешок за тобой водится!"
Зарецкий потрепал по плечу, в надежде, что тому померещилось, и я лишь чертовски пьян, но упавшая на грудь голова заставила ювелира прытко отскочить, забыв про излишний вес. Но сердечко напомнило, а отдышка перехватила дыхание. Прижав руку к груди, Зарецкий утер выступившие на лбу капли пота и быстро посмотрел по сторонам.
Не произнося ни слова, подхватил под мышки тело и волоком втащил по лестнице, притулив к стене в предбаннике между дверями.
— Вот так, голубчик, посиди-ка ты взаперти! А я после разберусь, что с твоим телом делать.
Проверив внутреннюю дверь, ведущую в контору, Зарецкий собственноручно запер главный вход ювелирной лавки, опустив ключ в глубокий карман добротного пальто. Спустившись вниз, толкнул железную решетку и, выйдя со двора, запер на амбарный замок. Бегло осмотревшись по сторонам и не увидев редких пешеходов в столь поздний час, неспешно пошел вдоль улицы, вскоре вскинув руку, призывая извозчика.
— Вот же шельма, уйдет! — воскликнул я в сердцах, да вспомнил, что оно уж не бьется и от меня веет холодом и безнадегой. Так жаль себя стало! Что делать? Бежать за ювелиром? Но что толку? Разве призраку доступны мирские способы разборок?
Подобрав кепку и водрузив на призрачную голову, краем глаза заприметил движение. От соседнего дома через дорогу отделилась фигура, перебежала пустынную улицу, погруженную в полумрак, где за редким исключением горели неяркие газовые рожки.
Воспользовавшись преимуществом потусторонней сущности, я подошел ближе, узнав по очертаниям фигуры Прошку, моего подельника по воровским делам. Звякнув отмычками, парень быстро освободился от замка, проник во двор, затворив калитку, и взбежал по ступенькам.
"Эге, да ты, Прошка, все видел! Только вот, зачем ты лезешь в это дело? На чьей ты стороне?"
Не вникая в подробности и преждевременные выводы, я занял позицию наблюдателя: коль память мне отказала, и я не ведал, кто убийца и по какой причине, осталось одно – провести расследование.
Без проблем отворив замок ювелирной лавки, Прошка распахнул дверь и замер на пороге, пристально всматриваясь в лежащее тело. Молчаливо склонившись над трупом, Прошка выпрямился в ту минуту, как ночную улицу провинциального городка разорвал звонкий полицейский свисток.
Вздрогнув, Прошка выглянул из-за двери. Я последовал его примеру, завидев бегущего городового.
"Однако... У лавки ювелира как медом намазали! И полицейские так вовремя, словно подсказал кто... Хм, занятный случай, если не считать, что я – труп и призрак!"
Прошку как ветром сдуло: соскочив с крыльца, тот с разбегу запрыгнул на поленницу возле стены примыкавшего ко двору соседнего дома и ловко перемахнул через железные прутья. Но оказия подставила подножку. Зацепившись краем фуфайки за металлический штырь, подельник грохнулся о землю. Подскочил, оглянулся на городового и пустился в бега, прихрамывая на ходу.
— Стой! Не уйдешь! Держи его! Заходи слева...
Воздух огласил свист подоспевших полицейских. Перед конторой Зарецкого остановился экипаж, с подножки которого сошел представительный, но крайне серьезный и рассудительный сыскарь – Юровский Эрнест Андреевич, однажды засадивший меня в каталажку на пятнадцать суток за хищение в мелких размерах.
Следом спрыгнул молодой, но предприимчивый помощник Юровского. Скромность Засельского Константина Викторовича мешала в работе, и повышение по службе до начальника сыскного отделения полиции навечно облачилось в мечты. Но трезвое мышление и напористость помогали исправно служить в качестве помощника при деятельном судебном следователе Юровском.
— Что тут у нас?
— Труп, ваше благородие!
— Чей будет?
— Митька Фомкин! Долазился по чужим хатам.
— А в последний путь, стало быть, от ювелира вздумал отправиться, — усмехнулся Засельский, — чтоб и на том свете ему самородками да роскошью поблескивало.
— Будет вам, Константин Викторович, ерничать! Митька хоть и слыл негодяем, но теперь наш клиент. В наличии труп, время проводить расследование.
— Ваше благородие, когда я подбегал к дому, через забор сиганул неизвестный, — обратился к сыщику городовой. — Поймали, али нет, не ведомо. Телосложение, как у Митьки.
— Так это он нам услужливо двери лавки отворил? — усмехнулся Засельский. — Ювелир бы не оставил их открытыми, покидая рабочее место.
— Видимо,он же и втащил тело Фомкина в дом, но двери запереть не успел, — рассуждал Юровский, освещая фонарем примятую пожухлую траву и прутья ограды, прошелся вдоль борозды на земле, которая тянулась до крыльца, — либо намеренно оставил, чтобы скорее отыскали труп, опять же повесив того на ювелира. Скольким людям насолил Зарецкий, что его так не любят?
Сыскарь прошел мимо меня, сидящего на завалинке, и поднялся по ступеням, где в тамбуре поджидал городовой с фонарем. Я последовал за Юровским. Посветив следователю, городовой позволил и мне внимательнее всмотреться в синюшное, искаженное недоумением, лицо. Тщетно порывшись в памяти, я не увидел причин, допустивших подобный исход. Снова ирония судьбы: оставалось полагаться на профессионализм сыщика.
— За Звягинцевым послали?
— Так точно, Эрнест Андреевич, — ответил молодой помощник, — доктор скоро будет.
— Что думаете, Константин Викторович? — сыскарь выпрямился, дернул внутреннюю дверь, та не поддалась. Спустился с крыльца и осмотрел забор, через который перемахнул неизвестный.
— Странно как-то, Эрнест Андреевич! Сдается мне, что поданный через мальчишку сигнал тревоги намеренно бросает тень на Зарецкого. Труп во дворе дома ювелира! Полиция приезжает, а тело не во дворе, а в доме. Не учел доносчик, что судьба вмешается и внесет поправки. Кто приволок Митьку и бросил в тамбур? Допустим, Зарецкий. Вышел из лавки и увидел мервого Митьку. Но зачем затащил тело в дом? Испугался?
— Коль непричастен, чего ж бояться? Вызвал бы полицию, разобрались бы, — отозвался сыщик и с помощью трости подтянул кусок тряпицы с соседней территории и передал ее помощнику для приобщения к делу. — Странно и глупо то, что мистер икс заявил о себе. Самоуверенный амбициозный тип. Играет в кошки-мышки? Что ж, я принимаю вызов.
По дороге прогрохотал экипаж, высаживая подоспевшего доктора. Звягинцев Федор Алексеевич слыл в городе практичным, умным и добросовестным эскулапом, хладнокровно вправляющего кости живым и с энтузиазмом препарирующего трупы в морге. Моему телу суждено лечь под его острый скальпель. Живо представив картину, я нервно выдохнул. Стоявший рядом помощник поежился от ледяного дуновения:
— Ранняя нынче осень. Холодает!
Я усмехнулся, но отметил факт воздействия. Коль уж мне не суждено даже в ад нырнуть за грехи житейские, то весьма полезно использовать призрачное тело, проникая в потаенные места. Но загвоздка в другом: как донести добытую информацию до ушей сыскарей?
Я не стал наблюдать за тем, как доктор колдует над телом, выявляя предварительные заключения, собираясь позже прогуляться в морг. Там эскулап тщательно исследует каждую царапину и приоткроет завесу тайны, предоставив сыскарям пищу для размышлений.
— Что скажете, Федор Алексеевич?
— Заметны пассивные движения в суставах, это позволяет предполагать, что смерть наступила относительно недавно. Проведя вскрытие, я точнее определю время, но не более двух-трех часов назад. Вы позволите забрать труп, Эрнест Андреевич?
— Безусловно, доктор, продолжайте работу в привычных для вас амбулаторных условиях. Ну, а нам следует взглянуть на убранство лавки ювелира. Каким-то образом Фомкин попал во двор Зарецкого. Где он находился до сего момента? Уж не в святая святых ювелира, сбывая краденное? Разошлись в сумме, повздорили, да мало ли причин...
— Вы правы, Эрнест Андреевич, но без позволения на обыск?
— Сам ювелир его и даст, коль тому скрывать нечего. Отправляйтесь, Константин Викторович за ювелиром и привезите на место преступления, а я вас здесь обожду. Господин городничий, что там с беглецом неизвестным?
— Сию минуту, выясню, ваше благородие!
Проследив за удалившимся экипажем Засельского, я с щемящей грустью смотрел, как вынесли мое тело, уложили в телегу, прикрыв рогожей, и увезли в направлении больницы. Удивительно, не ощущая ни тепла, ни холода, я переживал эмоции. Бурлящая злоба охватила призрачную сущность. Я не собирался покидать грешную землю, покуда не доберусь до убийцы...
Продолжение здесь..
