Вскоре дорога и меняющиеся пейзажи отвлекли, и уже стало казаться, что живой зрачок не более чем игра света. Под одним углом взглянешь, расширится, а под другим, сузится. Когда получается сочинить для себя какое-нибудь объяснение, сразу становится легче.
Легче стало, но проверять свою догадку почему-то не тянуло.
Подруге Инна решила пока об этом не говорить. Потом, придет время, и все поймут и узнают. Чего заранее тревожить? Но то, что в кулонах скрыта какая-то наидревнейшая тайна, тут сомнений не возникало. И если честно, то в эту тайну было страшно заглядывать…
Ночевать остановились в Ульяновске в частной гостинице, из окон которой виднелась Волга и мост через нее.
- Вон и реченька наша родимая, - выйдя на балкон, заметила Тоня. – Будто не уезжали… Спать завалимся, или прогуляемся по ночному Ульяновску?
Без особого энтузиазма поглядывая на вечерние огни, Инна поморщилась.
- Не, гулять не пойду. Вообще удивлена, что этот город пустил меня.
- Я что-то про тебя не знаю? – вздернула брови подруга. – Не хочешь рассказать, если уж гуляние отменила?
- Да фигня какая-то, - неуверенно замялась та. – Димка же мой отсюда родом, и представь, ни разу за пять лет я не смогла приехать в этот город. Хоть и каждый год собирались, планировали, а перед самой поездкой я резко заболевала, и приходилось Димке одному ехать…
- Очень любопытно, - задумчиво протянула Тоня. – А кто у муженька твоего тут живет? Мать, отец?
- Ну, теперь только старший брат с семьей остался. Отца мама давно взашей прогнала.
- Пил? – догадалась подруга.
- Пил, гулял… В сорок лет она Димкой забеременела, так девочку хотела, страсть! И со старшим сыном, к тому времени совсем взрослым, посоветовалась; выдюжим, мол, поднять ребятенка, так как с отцом жизни уже никакой. Тот заверил, что справятся и вырастят малыша.
Вот так и получилось. Мы же с Димкой восемь лет назад познакомились, ему как раз тридцать пять исполнилось. И что-то все не везло с женщинами. Поначалу вроде гладко, а через полгода такая свистопляска выходит...
То даму сердца с товарищем в койке застукает. То скандалистка попадется, только держись. А то и вообще… любительница каждый день выпить, да не просто стопочку, а прямо до поросячьего визга. Потом его по работе в Волгоград перевели, тут мы с ним и встретились. И веришь, уже восемь лет вместе, а до сих пор все гладко. Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить.
- Значит, не в нем дело было, - твердо заявила Тоня. – И что, хочешь сказать, что с мамой его так и не познакомилась? А на свадьбу никто не приезжал, что ли?
- Ой, мы скромно расписались, посидели в кафе и все, - зябко поведя плечами, Инна посмотрела на мерцающий огнями город. – И правда, красиво… Но что-то я замерзла…
- Пошли в комнату, - засуетилась подруга. – Не хватало простудиться еще…
Усадив Инну на диван и укрыв легким, но теплым стеганым одеялом, Тоня притулилась рядышком.
- Ну, а с мамой что, я не поняла? – напомнила она. – Восемь лет вместе, пять лет доехать не могла, а три года и не пытались уже?
- Умерла мама, - тихо ответила Инна. – Так и не повидались мы с ней. Жаль…
По телефону подолгу с ней разговаривали, и так она радовалась, что младший сын, наконец-то, нашел девушку, и так хотела посмотреть на меня…
- А сама чего не приехала к вам?
- Ей уже под восемьдесят было и суставы до того больные, что еле ходила. Димка хотел ее к нам забрать. У нас-то климат сухой, для суставов самое то. Не успели…
- Бывает же такое… - огорченно произнесла Тоня. – А с тобой-то что приключалось?
- Ой! Представляешь, четыре раза Димка мои билеты сдавал и один ехал. То отравилась непонятно чем, с унитазом не расставалась, а как муж уехал, так и отпустило сразу. На следующий год от флюса пол лица разнесло, пришлось зуб удалять, а там киста. Такая операция сложная вышла, несколько дней с температурой лежала. Какие уж тут поездки?
На третий раз давление так шарахнуло, что в больницу положили. А на четвертый год врачи запретили ехать, угроза выкидыша. Димка и свои билеты порывался сдать, но я отговаривала. Раз в год специально из отпуска две недели выкраивал для поездки на родину, а тут из-за меня…
Не, мне таких жертв не надо. Я же видела, как мама по нему скучает. А он по ней…
Заметив полные тоски глаза подруги, Инна поняла, что та хочет спросить про ребенка, но не решается. Боится сделать больно.
- А ребенка я все равно потеряла, - произнесла она. – Пока Димка в Ульяновске гостевал. Вот и думай теперь, повезло ему со мной, или как? Выносить не смогла…
- Да ты что такое болтаешь? – вскочив, Тоня попыталась спрятать подступившие слезы, но не вышло.
Голос сорвался, а слезы так и брызнули, будто кто кран открыл. И уже не таясь, она бросилась к поникшей подруге и, обняв ее, безудержно разрыдалась.
И в этом плаче было все, и тоска по мужу, и несбывшаяся мечта о семье и материнстве.
- Глупая ты, - сквозь слезы шептала она Инне. – Глупая! Тебе всего тридцать три! Еще родишь, вот увидишь. А я крестной стану. Возьмешь меня в крестные? А вот мне уже сорокет скоро… Вот кому ни семьи, ни детей не видать, так это мне.
Плача навзрыд Инна в свою очередь тоже говорила утешающие слова.
– Тонечка, милая! Все у тебя будет хорошо, я чувствую! Ты мне веришь?
Ох, и бурны реки женских слез, но вот и они пошли на убыль… Выплакались и словно солнышко в душе засветило.
- Давай чаю попьем, - все еще всхлипывая, предложила Тоня. - Я с мятой взяла как раз… Сиди, я сделаю.
Потом долго сидели и шумно прихлебывали чай с печеньками, что прикупили в местном магазине, переглядывались и улыбались.
- Я же самое главное забыла рассказать, - вспомнила Инна. – Когда мы собрались на пятый год, то свекровь сама сказала, что не надо в конце лета ехать, а лучше на ноябрьские праздники, так как ее внук женится. Внук, это сын старшего брата Димки, и соответственно его племянник.
Хорошо, в ноябре, так в ноябре. Там как раз целая неделя праздничной выпадала. Так что ты думаешь? Вот если не судьба ехать, то не судьба… Билетов не было! Ни на поезд, ни на автобус! Димка три дня метался, не мог достать. А потом плюнул и говорит, значит и не надо ехать.
А я потом сонник свой пролистала и чуть не охренела. Оказывается, мне еще летом сон приснился, что в ноябре на праздники взрыв какой-то произойдет. Что и где, как и водится во снах, непонятно, но дату помню четко; четвертого ноября того года погибнут от взрыва люди. Димке рассказала, он за голову схватился, и порадовался, что не поехали никуда.
Вот… а еще… в новогодние праздники мне приснилась свекровь. Она плакала и обнимала меня, называла доченькой и все сетовала, что так и не удалось свидеться. И так стыдно мне во сне сделалось…
Я тоже заревела и клятвенно пообещала в наступившем году точно приехать. А она головой так покачала и ответила, что нет, поздно, мол, уже, не суждено нам повидаться. И, веришь, такой осадок нехороший ото сна остался, не передать. А весной свекровь умерла…
До сих пор помню тот день, я допоздна на работе задержалась. Домой еле ползу, а навстречу Димка с дорожной сумкой. Обнял меня, а у меня ноги так и подкосились…
Сразу догадалась, в чем дело. Уехал он маму хоронить, а я целую ночь выла. До того довылась, что на следующий день «скорую» пришлось вызывать. – Инна судорожно вздохнула. – Вот и вся история, как я не повидалась со свекровью, потому что, то ли Ульяновск не пускал меня, то ли Волгоград не отпускал.
Продолжение
Предыдущая часть
Начало