Месяц незаметно переваливает за свою половину и катится под уклон. Шестнадцатый лунатик в наших пенатах – это день памяти изобретателя микроскопа. Не помню его имени, но изобретатель был крайне высокого роста – такие игуаны, я заметил по историческим хроникам, чаще всего и бывают изобретателями самых неожиданных вещей, как предметов, так и понятий.
Мне известно, что именно такой аномально высокой игуаной был изобретен способ праздничного времяпровождения: путешествие по канату в ярмарочный день. Подобное выглядит весьма зрелищно – ни один обыватель, ни один фабричный работник, ни один кондуктор в трамвае или упаковщик крышек на баночках с потерявшимися ключами – никто не додумался бы до того, чтобы изобрести подобный вид путешествия: пройтись по растянутому на восьмиметровой высоте над Альбиносовой городской площадью канате. На глазах у толпы, собравшейся внизу и глазеющей на тебя во все глаза и все чешуйки. Как здесь не оступиться, не потерять над собой контроль! Опасное развлечение, что ни говори.
Впрочем, опять я не о том. Нужно о канатаходцах писать в особо предназначенный день, день хождения по канату.
А сейчас - о микроскопе.
Микроскоп, по-моему, весьма полезная вещь. Помню, был у меня такой период в жизни, когда я взял микроскоп напрокат в старой антикварной лавке. Я колебался тогда и никак не мог определиться с выбором, не знал, какую взять вещь… Хотелось уволочь к себе в конуру, то бишь в творческую мастерскую, всё и сразу. Жаль, не оказалось необходимого количества денежных знаков, также как и тележки на колёсиках.
Все вещи в лавке выглядели настолько старыми, что казалось, от одного прикосновения они могут рассыпаться в пыль. На одной из полок стояла швейная машинка, в которую я чуть не влюбился. Чуть не взял ее для одного из своих натюрмортов. Остановило лишь то, что тогда я предпочитал рисовать фрукты и механических бабочек. Позже возникла и страсть к манекенам.
Но микроскоп! Микроскоп, честное слово, - это было нечто! Продавец в гигантского размера шлепанцах подробно объяснил, как им пользоваться. Показал, как закреплять стеклышки в держателе и подкручивать винт для резкости изображения. Я не устоял, купил и принес чудо-прибор домой.
Закрепил один из очень давно выращенных кристаллов в держателе. Микроскоп был что надо, потому что сквозь смотровое стекло я разглядел целый мир, что-то вроде карты. Точно, это была карта городов, лабиринтов и рек. Что такого особенного хотел поведать мне кристалл? Чем таким он хотел поддержать меня?
Ведь я ощущал: это была поддержка, причем весьма агрессивная, немного похожая беличий бег. Забыл сказать, - в антикварной лавке возле самого окна стояло колесо с бегущей в нем согласно заведенному ритуалу белкой.
Никогда не одобрял, что некоторые игуаны склонны так мучить белок для собственной забавы, так же как и хамелеонов… Так вот, в этом кристалле были и белки, возможно, собранные вместе в тот самый, искомый беличий день. Были дороги и лодки, фонари и мосты, и всё это прочно упаковалось внутри, меж голубовато-синих граней.
А может быть, мне лишь мерещилась карта с городами внутри? И путник с деревянной клюкой, бредущий по дороге? Кто это был? С кристаллами никогда нельзя понять наверняка. Всё равно, что зашиваешь дыры на ткани – никогда не известно, получится ли у тебя восстановить излохмаченное кружево в полноценное полотно.
В кристаллах такого рода, выращенных как при помощи фосфорной соли, так и без нее, можно разглядеть чересчур много всего: и старинные походы бумажных рыцарей, и разрушение башен, и город запрещенного искусства.
Этот последний… не может не вызывать холода в позвоночнике. Особо ужасает тамошний диктатор Му, которого несчастные местные жители не могут свергнуть вот уже на протяжении нескольких революций.
Внутри кристаллов можно увидеть племя черепахоголовых нельфедоров, летающих среди сбившихся в стаи облаков. Видимо, при помощи крыльев, которые изобрел знаменитый Игнат Кордынцев. Люди в птичьих клетках рассказывали мне о нем.
Помимо искусственных крыльев, и облаков, и дирижаблей, в кристаллах можно распознать море и всю толщу воды – до дна, со всеми морскими обитателями. Особенно, конечно, любят показывать море кристаллы черного и синего цвета.
Мне всегда нравилось наблюдать за кристаллами. Чтобы вырастить хороший кристалл, требуется немало усилий, терпения, и плюс к тому – немало самой отличной качественной соли. Соль из породы говорящей подойдет лучше всего. Жаль, что ее трудно достать.
Опять же, это два разных занятия, которые я снова и снова свожу в одно – выращивание кристалла и созерцание того, что живет у него внутри.