Поддержите автора в телеграм: https://t.me/fogofwarcannel
14 фрюктидора II года Республики (31 августа 1794 г.) в 7:15 утра окрестности Парижа потряс взрыв чудовищной силы. Как впоследствии писала пресса: «Взрыв проявился сначала одним сильным ударом, затем несколькими другими очень сильными вспышками; это было похоже на землетрясение, которое потрясло дома. В этот момент открылись окна: мужчины и женщины, бледные от испуга, задавались вопросом, откуда доносится шум. Огромный столб дыма, поднимающийся со стороны заката с ужасающим величием, вскоре стал сигналом необычайного несчастья…»
Быстро выяснилось, что на воздух взлетел Гренельский пороховой завод. Ударная волна прокатилась по всему Парижу. Окружающее мануфактуру пространство было покрыто обломками и представляло собой «по-настоящему мрачное зрелище». В ближайших окрестностях все здания оказались серьёзно повреждены и нуждались в ремонте кровли и каменных стен. Дальше во многих домах были выбиты двери, окна и ставни, почти все церкви Парижа лишились витражей. По всему городу во дворах валялись черепица, осколки стекла и куски дерева. По предварительным оценкам (которые, кстати, не подтвердились) в огненном смерче одномоментно погибли до 1500 человек. Конечно, пороховые мануфактуры и до этого взрывались с пугающей регулярностью, однако катастрофа на гигантском Гренельском пороховом заводе по масштабам жертв и сопутствующему ущербу перекрыла все ранее известные трагедии, став первой во Франции техногенной аварией.
Возникает вопрос: как получилось, что опасное пороховое производство было развёрнуто в одном из районов Парижа? Ведь даже при старом режиме такие предприятия из-за боязни пожаров и взрывов старались располагать подальше от жилых кварталов. Здесь необходимо немного исторического контекста.
В 1792 г. революционная Франция столкнулась с торговой блокадой, роялистскими мятежами и вооружённой интервенцией со стороны европейских государств. Для защиты завоеваний революции Национальный конвент был вынужден призвать в армию около миллиона человек, что вызвало буквально провал в обеспечении многочисленных войск оружием, пушками, порохом, одеждой и снаряжением. Всё это потребовало от нации беспрецедентных усилий по мобилизации всех производительных сил. Основу военной промышленности стали составлять предприятия, развёрнутые в департаментах, жестко контролируемых революционными властями. Так, в августе 1793 г. Комитет общественного спасения создал в столице мощную «Парижскую Мануфактуру» - предприятие, объединившее под общим управлением множество кузниц, литейных и оружейных мастерских, крупное производство по переработке селитры и пороховой завод в Гренельском замке.
Ещё в середине XVII века парижский пригород Гренель считался сельскохозяйственной равниной раскинувшейся вдоль реки Сены, прямо за стеной Генеральных откупщиков. Небольшая часть живописного пространства была занята поместьем и фермой. В какой-то момент государственный министр д'Аржансон выкупил замок под размещение Королевской военной школы, а обширная долина стала использоваться для проведения армейских маневров. Когда революционная мобилизация охватила Париж, Комитет общественной безопасности Постановлением от 10 плювиоза II года (29 января 1794 г.) санкционировал преобразование замка Гренель в один из основных центров порохового производства.
В беспрецедентном мероприятии приняли участие лучшие научные умы Франции, такие как Лазар Карно, Гаспар Монж, Гитон де Морво, Клод Луи Бертолле, а непосредственное руководство организацией мануфактуры было поручено опытным инженерам-химикам c управленческими навыками – Жану-Антуану Шапталю (Jean-Antoine Chaptal) и Жану-Антуану Карни (Jean-Antoine Carny). Благодаря предоставленным им широким полномочиям (вплоть до мобилизации людских ресурсов и реквизиций сырья, оборудования и материалов) производственные линии по изготовлению пороха были запущены в рекордно короткие сроки. Два месяца спустя поражавшая своим величием мануфактура уже начала функционировать, хотя процесс строительства цехов и мастерских еще не был завершен.
Первоначально на пороховом заводе числилось около 700 работников: из них примерно 80% были заняты обслуживанием барабанных мельниц, а остальные распределены по другим операциям (взвешивание, прессование, измельчение, сушка, просеивание, хранение и т. д.), либо относились к управляющему персоналу (директор, инспекторы, контролёры, надзиратели цехов и др.). Кроме того, для обслуживания механизмов и инструментов, сверх штата были привлечены несколько десятков морских бондарей, плотников и слесарей-кузнецов. Как впоследствии писал депутат Конвента Бертран Барер: «Это было одно из самых красивых и удивительных заведений подобного рода в Европе….огромное предприятие по производству пороха, больше чем у любого другого народа в обозримой Вселенной…»
Гренельский пороховой завод можно было назвать по-настоящему «революционным предприятием», на котором проходили обкатку передовые методы производства и технические новшества. Так, многовековой опыт практиков-пороходелов показывал, что получить дымный порох требуемого качества нельзя только изменением соотношения составных частей. Качество порошка сильно зависело от степени измельчения ингредиентов. Более высокая однородность компонентов позволяла получить порох с улучшенными баллистическими и взрывчатыми свойствами.
Ранее измельчение и смешение порохового состава производилось в архаичных деревянных ступах при помощи пестика, либо при помощи «бегунов» – массивных колёс, вращающихся по кругу на горизонтальной платформе. Здесь же был применен способ измельчения и смешения состава во вращающихся бочках. По сути, это была простая по конструкции барабанная мельница, в которую были загружены чугунные или каменные шары. При вращении бочки они свободно падали и измельчали увлажнённую смесь ударом, раздавливанием и истиранием. Таким образом, удалось сократить продолжительность обмолота ингредиентов с двадцати одного до четырёх часов.
Одновременно передовые методы получения селитры и мобилизация населения на добычу основного порохового ингредиента (доля составляла 75 %) позволили обеспечить Гренельскую мануфактуру большим количеством первоклассного сырья. Объём выпуска пороха постоянно нарастал, за несколько месяцев достигнув 30% от общего объёма производства во Франции. Себестоимость продукции оказалась одной из самых низких в стране, что в перспективе вело к разорению пороховых производств в провинции (они просто не выдерживали конкуренции). Отдельные горячие головы в Конвенте считали это положительным моментом: «Только мы будем контролировать распределение стратегического сырья!»
Новые производственные процессы, внедряемые на Гренельской мануфактуре, не обязательно были менее опасными, чем применяемые на традиционных пороховых заводах. Тем не менее, их внедрение свидетельствовало об абсолютном доверии со стороны новой власти к науке, подкреплённой передовой техникой.
Здесь следует отметить, что сами учёные в полной мере осознавали все риски, связанные с работой пороховой завода в столице. Поэтому безопасность производственных процессов строилась не только на научном знании, но и на железной дисциплине, четкой регламентации технологических операций и постоянном контроле за движением материалов на предприятии. Все перемещения сырья и конечной продукции должны были производиться в присутствии директора или специальных контролеров и надзирателей. Было организовано строгое разделение рабочих по цехам, с жестким контролем за личным составом. По сути, цеховые структуры получили армейскую организацию, а лица, уличённые в нарушении правил, безжалостно увольнялись и подлежали суровому наказанию революционным трибуналом.
Власти справедливо опасались производственного саботажа и диверсий со стороны роялистов, поэтому делом первостепенной важности было обеспечение безопасности предприятия. Пороховые погреба охранялись солдатами, которые постоянно обходили их по периметру. Часовые у ворот осуществляли контрольно-пропускной режим, допуская на территорию только граждан, зарегистрированных в специальных реестрах и имеющих пропуска, подписанные главой революционной администрации Парижа.
Особое внимание уделялось политической и моральной благонадежности нанятых работников. Комитет общественной безопасности выдал распоряжение территориальным революционным администрациям о привлечении для работы на пороховом производстве исключительно «граждан-добровольцев в возрасте от 25 до 40 лет, проживающих на расстоянии вытянутой руки от завода, кроме того, не курящих и не пьющих, дабы Республика не страдала никакими препятствиями.» Сохранились любопытные рекомендации низовых секций санкюлотов г. Парижа в отношении отдельных работников:
«Жан Саланьяк. Хороший республиканец, проявил усердие при прохождении военной службы…Можно с уверенностью использовать его на революционной пороховой фабрике.»
«Пьер Фожине. Секция санкюлотов Галле-о-Бле уведомляет, что ничего не имеет против упомянутого гражданина. Проходил солдатскую службу без нареканий. По увольнении вернулся домой. Не курит, не пьёт вина, что подтверждается тремя соседями.»
Казалось, что при такой организации всё должно было работать с точностью часового механизма. Однако, не тут-то было. Комитет общественного спасения испытывая настоящее «головокружение от производственных успехов» из месяца в месяц требовал нарастить объёмы производства пороха. Под давлением властей заводской администрации пришлось пойти на наём персонала, не способного к серьёзной работе. В ход пошли жители ближайших ночлежек, деревенские мигранты и другая схожая публика. Кроме того, на заводе продолжалось масштабное строительство новых цехов, мастерских и подсобных строений. К августу 1794 г. на объекте находилось около двадцати частных подрядчиков, а общая численность работников в иные дни доходила до 2 500 человек.
Всё это привело к тому, что постепенно контроль за работниками ослаб, а меры безопасности и элементарные требования предосторожности начали отодвигаться на второй план в угоду росту выпуска продукции. Что говорить, если среди жертв катастрофы оказались женщины, разносчицы еды, табака и спиртного, а в карманах убитых и раненых то и дело обнаруживались «зажигалки, ружейные кремни, трут и курительные трубки». Даже находящихся в карауле солдат снимали с дежурства и направляли в помощь рабочим, дабы не замедлять темпы производства. То есть драконовские меры безопасности были полностью нивелированы необязательностью их исполнения.
В такой обстановке катастрофа была только делом времени. 31 августа 1794 г. на воздух одномоментно взлетело от 30 до 150 тонн пороха. Удар был феноменальный: за доли секунды объём взрывчатого вещества увеличился в 1600 раз, огненный вихрь в результате сгорания смеси достиг температуры 1600 °C, а ударная волна пронеслась по окружающей местности со скоростью 400 м/с, снося всё на своём пути. Последствия взрыва ощущались на расстоянии свыше 10 км от Гренельского завода. От более серьёзных последствий спасло то, что незадолго до катастрофы крупная партия пороха была отправлена в действующую армию.
Одним из первых к месту катастрофы прибыл Жан-Антуан Шапталь, оставивший впоследствии красноречивые описания: «Два военных поста, по двадцать пять человек на каждом, полностью исчезли. Шестьдесят лошадей, занятых на "каруселях", были сожжены. …чего я никогда не мог понять, так это исчезновения всех людей и животных, которые пропали бесследно… Когда я осматривал помещения через час после взрыва, я увидел только два или три человеческих бедра или руки, но не останки лошадей. Еще одно явление, которое меня очень поразило, это то, что из людей, которым посчастливилось выжить, около сотни оставались глухими и слепыми в течение трех или четырех месяцев… »
Конвент отреагировал на катастрофу довольно оперативно. Окружающее пространство было оцеплено войсками и Национальной гвардией, после чего специальные команды приступили к тушению пожаров, разбору завалов и оказанию первой помощи потерпевшим. Общее число жертв составило 536 погибших (из них 321 пропавшие без вести) и 679 раненых. Количество потерпевших определили с большой долей достоверности – это были те, кто не явился за заработной платой в последующие дни. В дальнейшем цифры несколько изменились, за счёт неопознанных тел и скончавшихся в течение нескольких месяцев от последствий взрыва, но общей картины это практически не меняло. При этом власти сразу заявили, что не намерены заниматься сокрытием масштабов катастрофы. В связи с невозможностью идентификации тел, для подтверждения факта смерти достаточно было совпадающих свидетельских показаний.
Власти немедленно приняли меры по выплате компенсаций семьям погибших, приравняв жертв к солдатам, павшим на поле чести. Бесчисленным жертвам взрыва - раненым, обожженным, с ампутированными конечностями и парализованным, также полагались различного рода возмещения. Выплаты распространялись на всех получивших травмы, независимо от их тяжести, но в целом не превышали трети от месячного заработка потерпевшего. Как правило, денежное вспоможение ограничивалось разовой или несколькими выплатами, растянутыми по месяцам, и только единицы смогли добиться пожизненной пенсии в связи с потерей трудоспособности.
Друзья! В продолжение темы технологий войны читайте:
ПУШКИ ДЛЯ РЕВОЛЮЦИИ. ЛЮДИ И РЕСУРСЫ.
ПУШКИ ДЛЯ РЕВОЛЮЦИИ. ТЕХНОЛОГИИ ВОЙНЫ.
ПУШКИ ДЛЯ РЕВОЛЮЦИИ. ВОЕННАЯ ПРИЁМКА.
Поддержите автора в телеграм: https://t.me/fogofwarcannel
Спасибо, что дочитали до конца. Подписывайтесь и оставайтесь на связи, будет ещё много интересного.